Сказки старого дома - Андрей Николаевич Басов
– Давай-ка догоняй.
– И далеко вы оторвались?
– На два часа. Тут, понимаешь, какая-то странная история, – украдкой подмигивая мне, говорит он. – К Бахтияру сегодня после обеда пришёл гонец с письмом и мешком денег от визиря Джафара. Джафар извиняется за поведение сына и просит не держать зла на их семейство. Мол, произошла досадная ошибка, и просит принять возмещение за нанесённый ущерб и хлопоты. Бахтияр не может понять, что такое произошло с Джафаром. Притащил сюда деньги и пытается всучить их мне. Помоги мне от него отбиться. Бахтияр хоть и приятель мне, но иногда до ужаса въедливый и занудливый, когда дело касается его принципов.
– Я не знаю, как вас рассудить. Вы давние приятели, а я человек посторонний для Бахтияра-хаджи. Какой из меня судья! Но давайте хотя бы разберёмся в ситуации. Может, всё дело не в принципах и отношениях, а просто в неверно истолкованных событиях.
Начнём с Джафара. Конечно же, он причастен к неприятностям с Бахтияром-хаджи. Я, Синдбад и Абу встретились сегодня с Джафаром в дружеской обстановке и попытались выяснить, что произошло. Джафар оказался на редкость приятным и понимающим человеком. Оказалось, что его обманул собственный сын. Не на Саида напали, как он сообщил отцу, а Саид напал на дочь Бахтияра-хаджи. За что и пострадал. Узнав это, Джафар, как всякий честный и разумный человек, поспешил исправить свою ошибку. Отменив свой визит во дворец, он бросился скорее домой и по невнимательности споткнулся, упал и сильно ушибся. Однако, как я понимаю, своё намерение искупить вину постарался выполнить как можно быстрее.
Ахмед и Бахтияр переглянулись и дружно расхохотались.
– Сержи-сахеб, – отсмеявшись, сказал Бахтияр, – я ещё ни разу не встречал такого бесстыдного и складного вранья. Джафар, стало быть, упал и ушибся? Ахмед верно описал вас как очень находчивого человека.
– Спасибо. Что там ещё, Ахмед? Твой друг хочет навязать тебе какие-то деньги? Сколько и за что?
– Пятьдесят динаров выкупа почему-то хочет вернуть мне.
– Вот это очень странно, Бахтияр-хаджи. Выкуп за вас кто вносил?
– Зубейда.
– Это были её деньги или чужие?
– Её.
– Тогда почему вы пытаетесь вернуть их не дочери, а совсем другому человеку?
– Но…, – и Бахтияр замолк на полуслове.
– Вот именно – «но». Может быть, вы сомневаетесь в источнике денег? Ведь Зубейда была сегодня дома и наверняка рассказала, какой странной связью мы все совершенно случайно оказались опутаны.
– Рассказала.
– Вы не думаете, что в произошедших событиях со стороны кого-либо из нас было сделано что-то нечестное?
– Упаси Аллах! Нет, конечно. Но всё как-то странно, необычно. Как реагировать на всё это?
– Никак. Ситуация необычная и путанная. Тут я согласен с вами. Сложилась она в результате беды. Это невозможно отрицать. Но сами подумайте, есть ли в этой путанице хоть какое-то положение беды сейчас для кого-нибудь из нас? Кто-нибудь жалуется? У нас в стране есть народная поговорка: "Не было бы счастья, да несчастье помогло". Самым пострадавшим человеком два дня назад была Зубейда. А сегодня она себя считает страдающей? Что она говорит?
– Она не хочет ничего менять.
– Вот вам и ответ. Смиритесь с тем, что получилось, и не пытайтесь изменить принудительно. Со временем всё само встанет на своё место. Ну, а что делать с деньгами, посоветуйтесь с Зубейдой. В доме Ахмеда-ага они вряд ли ей понадобятся. У неё всё необходимое есть. Вас, наверное, больше всего беспокоит получившаяся несвобода вашей дочери.
– Ещё как беспокоит!
– Напрасно. Нет никакой несвободы даже формально. Договора покупки на бумаге уже нет, и она совершенно свободна. Но она – дочь своего отца и свои обязательства никогда не нарушит. Не надо её к этому подталкивать. Странное положение Зубейды известно только нам. А внешне соответствует законам и традициям вашей страны. В силу обстоятельств она оказалась в чужой семье не как чья-то жена, чего вам, Бахтияр-хаджи, наверное, хотелось бы, но она и не рабыня. Пусть она сама выбирает свою судьбу. Мне почему-то кажется, что Ахмед-ага склонен относиться к Зубейде, как и к своей, а не только вашей дочери, и в обиду её никому не даст. Что поделаешь, раз уж так нескладно всё получилось.
– Вот видишь, Бахтияр, как этот стервец всё здорово излагает. Соблазнил нашу общую дочь, а теперь уговаривает нас ничего не делать. Хотя, насколько я его знаю, у него наверняка уже созрел какой-нибудь коварный план на будущее. Но сейчас он прав. Не нужно пытаться что-то распутывать, чтобы чего-то случайно не испортить. Тем более что, похоже, они с Зубейдой влюблены друг в друга. Сам понимаешь, соваться сюда никому не следует.
– Одурманили вы меня своими разговорами. Хотя и возразить трудно. Я так и этак прикидываю. Что ни попытайся зацепить – получится только хуже. Раз Зубейда не хочет ничего менять, то пусть так и будет.
Мы просидели вместе ещё часок, болтая о разном, и разошлись вполне довольные друг другом. Бахтияр отправился к себе домой один, а мы – на улицу Ткачей втроём.
– Слушай, Ахмед, может, посиделки устроим у меня в гостевой комнате? Синдбад и Абу жаждут увидеть, за кого сегодня воевали. Пусть лопнут от зависти.
– Зачем? В гостевой и тесновато будет, и угощение, наверное, уже начали расставлять у меня. Просто возьмём прислуживать Зубейду.
– Ладно, как скажешь.
Шехерезада уже пришла и болтает о чем-то с Гюльнарой-ханум, зашедшей в комнату мужа проверить, всё ли готово к приходу его друзей. Прикладываемся по очереди к щёчке сказочницы, и я на минутку забегаю к себе. Зубейда скучает в своей комнате.
– Зубейда, – прошу я, присасываясь ненадолго к её губам, – сейчас у Ахмеда соберутся наши друзья. Помоги их обслужить. Тебе нужно хоть немного с ними познакомиться. В наше с Ахмедом отсутствие ты всегда сможешь обратиться к ним за помощью, если возникнет необходимость.
– Поняла, Сержи-сахеб. Сейчас переоденусь и приду. Нужно ещё спросить у Гюльнары-ханум, что и когда подносить.
Вернувшись к Ахмеду, обнаруживаю, что все уже в сборе. Рассаживаемся и, балуясь лёгким винцом, ждём вноса яств. Зубейда правильно уловила не высказанное мной пожелание. Первое же вплывшее в комнату блюдо – это просто предлог для явления собравшемуся обществу женской красоты и совершенства. Уж на что Шехерезада искушённый и всё повидавший по части женских прелестей человек, но и она не сдержалась.
– Ахмед, откуда у тебя это чудное создание? Прячь скорее. Если халиф прослышит о такой красоте в твоём доме, то не миновать беды, – и, подумав, добавила: – Кому-нибудь.
– Это не моя красота, – ответил Ахмед. – Её обладатель Серж.
– Так это и есть Зубейда? – чуть не в один голос восхищённо ахнули Синдбад и Абу. Переглянулись между собой, и Синдбад пообещал:
– Прибьём
