Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)
Ну, а дальше по поговорке — на нет и суда нет. Мало ли что Дина сто лет назад написала. Где запись в кадастре? Нет? Претензии не приняты.
— Не боишься, что когда-нибудь и твои пожгут?
— Жизнь есть жизнь. Люди такие, всегда почву для новых споров найдут. За следующие двести лет их столько накопится. Знаешь, у меня есть несколько документов о праве владения землёй с погибшего Архипелага. На тростниковой бумаге. С картами. Кой-что трофейное, другое куплено у Старых Домов. Некоторые до сих пор помнят о земельных спорах с существующими, или уже мёртвыми Дома. Готовы спорить о землях, где сейчас плещут волны! Спустя сотни лет! Иные даже старинные ключи от лежащих на дне океана, домов показывали. Помню одного. В начале войны в случайной кавалерийской сшибке срубила. Нашли у него такой ключ. На шее под одеждой на золотой цепи болтался. Последний член Дома. Совсем не богатый. Что к Безглазому понесло?
Думал, тот ему дом со дна моря поднимет?
— Скорее, о земле подальше от моря с чьим-нибудь чужим домом, мечтал.
Невесёлый смешок.
— Так было всё. Сам прогулял, как отца не стало. Со времён Завоевания этими землями владели. И вот так лишились. Только доспехи да ключ от былой роскоши и остались. Хотя, закономерно всё. Слишком уж… Утончёнными стали они.
— Кто?
— Потомки офицеров Главной армии наследников Первого Императора. Им ведь достались почти все бодронские богатства и земли. Многие там сразу и осели. Да плюс церковники эти много бодронских, в основном, храмовых, земель получили. Монастыри там стали городить, храмы. Вроде как стали бодронов в свою веру обращать. Причём, так лихо, что кое-где после их миссий да проповедей хорошо, если одна двадцать пятая часть народа оставалась, да и те калеки в основном. Тут уже Император их поприжал.
Кому понравится, когда во столько раз доходы падают? По отношению к уцелевшим, попы попритихли. Зато переключили внимание на потомков победителей.
Образования детей. Сборища всякие да песнопения. Плюс рассуждения о вечной жизни после смерти. На потомков людей, воевавших почти всю жизнь действовало. Да и детки уже не те подрастали. Мужчины на проповедников почти не реагировали. Лжецами, не лжецами, но не самыми умными людьми, считали. Вместе же воевали. Многое прощалось.
Церковники-то себе налоговые льготы чуть ли не в дни Завоевания выпросили. Вовсю пользовались. Наместники со временем тоже распоясались. Больше думали, как дворцы себе строить. Лагеря тоже неизвестно во что превратили. Постепенно добиваясь всё новых и новых финансовых льгот. Двор утрачивал рычаги влияния. Зато придворные церемонии становились всё пышнее. А уж какими стали императорские смотры!
Если касаться внешнего вида задействованных войск, а не их эффективности. Так становилось постепенно. Мирная жизнь на протяжении поколений разложила их.
На Севере и Юге было не так. Там постоянная война шла.
Север… Лесные бодроны. Проблемой были больше по старой памяти. Империя бодрон была жесточайшим конгломератом самых разных племён и народов самого разного уровня развития. Собственно, бодроны не составляли абсолютного большинства. Ещё в обозримом прошлом они были всеми презираемыми полукочевниками, гонимыми отовсюду, но охотно всеми используемыми в качестве наёмников. Иногда — просто для устрашения соседей. Слава про жестокость и воинское искусство бродила жутчайшая. Всеми гонимые постепенно осознали свою силу, захватив нанявший их город. Зверски истребили знатные роды, кроме молодых девушек, ставших жёнами их вождей. Простому народу было в общем-то наплевать — в городе и так недавно пошедшие войной соседи поменяли династию. Новых владык не любили. Хотя они и не запрещали почитать старого бога города, они демонстративно разрушили его главный храм, построив на его месте храм своего.
После резни мнение уцелевшего населения о бодронах к лучшему стало меняться уже на следующий день. Все бодронские вожди и многие воины посетили храмы городского бога, принеся все положенные жертвы.
Вожди были совершенно искренне. Их вера не сильно отличалась от веры горожан, многие боги были едины. Они не собирались оскорблять богов того места, где собирались жить. Эти боги должны были полюбить их, как своих детей. На главной площади города было достаточно места. Бодроны тогда строить не умели. Но вежливо попросили местных воздвигнуть им такой. Такого же размера, как тот храм старого бога, что им вернули. Бодроны разрушать прежний храм не стали. Вежливо вынеся все изображения и святые предметы, и демонстративно перенеся алтарь в место, пригодное для постройки нового храма, они вернули храм местным жителям для нового освещения.
Не все поняли — перенося изображения другого бога бодроны просто не хотели оскорблять того, на чьих землях они тоже вскоре собирались жить.
У города был союз с тремя соседними, бывшими завоевателями. Попутно, роднёй истреблённой династии. Бодроны двинулись в поход. Недавно покорённые подданные остались безучастны. Переваривали все выходки завоевателей. В Великом храма снова горит огонь. Рядом лениво готовят место под новую постройку. Снимают размеры подножия, чтобы храм не вышел больше другого.
Противников бодроны разгромили. Буквально, на плечах бегущих, ворвались в города. И в тех городах повели себя, как в первом. Так родился четвертной союз. Так родилась империя. С этими покорёнными заключили почти равные альянсы. Приняв их младшими братьями своего племени. Вместе, да с общими богами, мы же всех вокруг сильнее. В огромном миру городов-государств появился центр кристаллизации.
Только нечем всех спаять им было этому союзу, где всё равно, главными были бодроны. Они требовали дать, и получали. Требовали войска. Получали тоже. Одни их враги убивали других, ибо у сражавшегося вместе с бодронами был шанс остаться в живых. У проигравших воинов — нет. Город продолжал существовать. С прежними храмами, отношениями между людьми. И новым, животным страхом.
Настолько животным, что испещрённые ранами пришельцы с черепами на шлемах, просто не боящиеся бодронов, многим казались меньшим злом. Они хотя бы говорили, а не приказывали.
Недобитые в года завоевания города-государства, сумевшие взять в свои руки торговлю северными товарами и китобойный промысел в северных морях.
Глава 17
Осень. Первый месяц лета 279 г
Госпожа на холме. По-хозяйски обозревает окрестности. При ней — семнадцать человек, включая десятерых телохранителей. Холм ещё с утра венчал деревянный столб с перекладиной и корявым изображением казнённого божества.
Дважды приказывать срубить не понадобилось. У понтонёров топоры — штатное оружие, да и бездельничали они всё. Разведка нашла брод, так что им оставалось только обозначить.
Валяется теперь столб под копытами, кто-то божку уже голову на память отхватил. Хотя, я бы такой рожей только детей пугала. Может, и он для розыгрыша деревяшку прихватил.
У подножия холма — привал личных сотен охраны Верховного. Она уже сказала, переправится завтра с утра. Понятно, надо чтобы на том берегу скопилось побольше войск. Серьёзного сопротивления пока не ожидается. Мы слишком быстро к столице подошли. Такой прыти не ждал никто.
Всякие дружины мелких храатов, живущих в окрестностях, кавалерия Линка кого разбила, а по большей части просто распугала. Местные уже уяснили — укрепления вилл для нас — задержка на полчаса самое большее.
Всё-таки чувствуется, подходим к большому, даже по нашим меркам, городу. Полей всё больше, сожжённых почти нет. Не жарко, да и не созрело ещё почти ничего. Значит, зерно на осаду у нас уже есть. Скотины много угнали в столицу. Но и нам осталось. Свежее мясо на полевых кухнях почти каждый день.
Но и имения, где вся скотина перебита, тоже попадаются. Обратила внимание — они почти никогда не убивают лошадей. Только калечат, перерезав сухожилия. Зачем? Добить же недолго.
Линк уже пригрозил — если кого из так делавших поймает — нет, не убьёт. Просто велит ноги и руки так переломать, что даже его сестра срастить не сумеет, и так оставит.
С поиском пропущенных вилл всё просто. Почти на каждой осталось сколько-то рабов. Хозяева взяли с собой в город только самых ценных, вроде ключников, надсмотрщиков, некоторых любовниц да особо умелых мастеровых. Оставшихся просто бросили. Некоторых убили.
Оставшиеся надсмотрщики, где бежали, прихватив, что поценнее, где сами открывали двери рабских тюрем. Где бывали убиты при бунте.
Слава пришла сюда куда раньше нас. Рабы не разбегались, предпочитая ждать нас. Часто показывали, где спрятано зерно, или какую виллу мы пропустили.
Многие шли за армией. Всех же освободили, а крепкие руки никогда не помешают. Госпожа охотно набирала бывших рабов во вспомогательные части. Сама видела, как производила некоторых в офицеры.
