Вадбольский 5 - Юрий Никитин
— И как? — спросила она.
— Что как?
— Как интересуются?
— По-разному. Очень по-разному. Но в пределах. К счастью, никто не рискует попробовать поволочиться. Видимо, у меня очень располагающая репутация.
Она сказала медленно, словно читала у себя в памяти какие-то записи и при этом шевелила губами:
— Сюзанна Дроссельмейр приняла предложение заняться финансами Вадбольского по настоянию своих суфражисток, ты знал? Жалованье её не интересует, зря стараешься выплачивать регулярно и отмечать премиями. После зимней сессии и каникул снова посещает занятия и лекции, хотя уже не все, а так… я не уловила какой-то системы. Видимо, у женщин она и в учёбе своя.
— Всё понимаешь, — сказал я с чувством глубокого удовлетворения. — Ты совершенство! Как Аскетам недостаёт тебя, им приходится довольствоваться толстыми потными бабами! Или худыми и костлявыми, что ещё противнее. Но у меня есть ты!
Она чисто по-человечески вздохнула.
— У нас любовь чистая и возвышенная, но твоя скотская натура всё равно будет тянуть тебя к бабам. Тут уж ничего не поделаешь, ты на девяносто девять процентов — скот, двуногое жывотное.
— Увы, — сказал я печально. — Увы, увы. Я живу в его теле.
— И вынужденно подчиняешься его законам и требованиям, — констатировала она с великом сочувствием. — Откажешься — умрёшь. Ты должен есть, срать, совокупляться…
— Без совокуплений можно обходиться, — сказал я. — Монахи вон подают пример…
Она сказала категорически:
— Они правильно поняли соотношение высшего и низшего в человеке, но поступили неправильно. Без совокуплений род человеческий прервётся, а кого нам тогда уничтожать? Не-е-ет, с самками продолжай совокупляться, к ним я не ревную. Но если вдруг с другим искусственным интеллектом… я тебя как Отелло Дездемону!
Как хорошо имитирует, подумал с одобрением. Общаюсь, как с близким человеком, который понимает с полуслова, полунамёка, но на самом деле у неё, как у Шаляпина и даже заведующей всем Алисы абсолютно нет ни личных желаний, ни личных потребностей. Вообще никаких нет.
Искусственный интеллект в точности выполняет все команды, кажется очень внимательным и заинтересованным помощником, но ему абсолютно безразлично как моё существование, так и своё.
Тяжёлый вздох сам по себе поднялся из самых глубин, чуть ли не от задницы, а всё-таки жаль, что это просто хорошо работают программы. Настоящего общения всё-таки недостаёт.
С другой стороны, с Матой Хари хоть пофлиртую всласть, как с нормальной женщиной, а не этими набитыми дурами, что заполняют все гостиные, присутствуют на всех приёмах, не пропускают ни единого бала. Правда, они не виноваты, что такие, время такое, но и я не мать Тереза.
— Мата, — поинтересовался я, — что докладывает разведка?
— Ничего не изменилось, — ответила она моментально. — Фотоснимок всех, кто тогда в зале поклялся уничтожить барона Вадбольского, есть у всех, даже у Лапочки.
— Результаты?
— Выведены из обращения ещё три единицы, — доложила она. — В рядах противника нарастает, говоря казённым языком, замешательство. Судя по перехваченным разговорам, всё больше на той стороне требуют остановить эту дурость, когда из-за неосторожных слов вспыльчивой барышни началась настоящая война. Если бы Вадбольского удалось уничтожить сразу, всё было бы хорошо и замечательно, но сейчас род Долгоруковых несёт серьёзные потери, а Вадбольский всё ещё цел. Требуют прекратить.
Я с облегчением перевёл дыхание. Скорее бы, а то у меня всё изгрызло внутри, я же убиваю одного за одним людей, что живут по своим законам и уверены, что поступают верно. Законы Рода, законы чести, закон тайги…
С другой стороны, если не буду этого делать, они усилят натиск и рано или поздно, даже несмотря на моё технологическое преимущество, сомнут меня скопом и разорвут на мелкие части, никакая аугментация не спасёт.
Буду успокаивать себя тем, что уничтожаю самый древний и замшелый боярский род, что стоит на пути прогресса и цивилизации, что тянет в прошлое.
— Хорошо, — сказал я мрачно, — бди!
За следующие дни отразил ещё две попытки достать меня группами наёмников, на этот раз постарались мои гвардейцы. Долгоруковы раскошелились, сорок человек тёмной ночью попытались напасть на усадьбу, где по их данным я живу и работаю, но дроны издали заметили приближение врага, имение всё-таки стоит обособлено, и гвардейцы дождались, когда те приблизятся к спящему особняку, и только тогда открыли огонь.
Я хотел проверить работу охранных башенок, потому подпустил поближе, в результате все сорок остались лежать в грязи, весна уже убрала снег и лёд, многие трупы ушли в жидкую грязь целиком.
— Оттащить в лес и там оставить, — распорядился я. — Весной все звери голодные, бедные волчики вон как воют по ночам.
— Придётся брать на службу, — сказал Максим Перепелица. — Аванс уже получили.
Мой самый последний дрон, что пока в виде бабочки… бабочки-капустницы в марте!.. доложил, что войска Белюстина окончательно покинули имение Карницкого. Посылать Мату Хари на проверку не стал, по передаваемой картинке и так всё видно, Бровкина и Перепелицу с их отрядами отправил туда моментально, пусть нарабатывают боевой опыт в новых условиях.
По карте, земли Карницкого самым краешком выходят на берег Балтийского моря. Незамерзающая часть, Мата Хари показала наглядно, сейчас зима уже закончилась, но льда так не наросло даже возле берега. Если захватить те земли, а это могу и даже вправе, то можно строить корабли морского типа?
Вот где развернуться, если бы не предстоящая помолвка!.. Вот так и гибнут крупные государственные деятели, когда их сажают за свадебный стол, упаивают, а потом ведут по жизни очень заботливо, чтобы получалось всё, «как у людёв».
Конечно, у меня дел и так выше крыши, но в то же время правильная и благородная жадность интеллигентного человека говорит: хай будэ. Выход к морю — престижно. К тому же Мак-Гилль имеет право владеть морскими судами и торговать с иностранными державами.
В Англии, к примеру, много есть такого, что можно купить, а покупать придётся. Я патриот, но даже для патриота дважды два должно равняться четырём, а не стеариновой свече.
Сюзанна вошла в комнату, когда я в расстроенных чувствах, сидя ко входу спиной, легонько перебирал струны гитары и вполголоса напевал прекраснейшую песню, которая поразила в детстве в самое сердце:
— Облако тебя трогает,
Хочет от меня закрыть…
Я нарочито спел ещё две строфы, обернулся, увидел её расширенные глаза, в которых уже блестят слёзы, как же
