Первый из рода: Калибан, Проклятый зверь - Виктор Крыс
— О, Рык, это сладкое. Твоя Рина приходила и отдала мне пирог, — хитро улыбнулся лысый монах. — Сколько живу, а еще ни одному ученику не приносили пирог. Она сказала, что ты дурак и если я захочу, то могу поделиться с тобой пирогом во время игры, а как она пахла… Хорошо.
— Пах хорошо пирог?
— Нет, девушка пахла хорошо, прекрасный выбор, Калибан.
Я смотрел на мастера с удивлением. Запах у символистов имеет несколько значений, и если человек пахнет хорошо, то это значит, что и человек хороший. Но есть и вариант, что просто мастер ошибся, хотя, это практически невозможно. Либо Рино может пахнуть приятно для всех, ведь с первой нашей встречи она пахла прекрасно. Но загвоздка в том, что подделать запах практически невозможно, Символист уровня Айно поймет это, и именно поэтому высокородные просто убирают свой запах, чтобы никто не учуял их гнильцу, но это доступно лишь очень богатым и высокородным.
— Айно, а как так вышло, что император допустил мое обучение в присутствии своих наследных детей? — спросил я неожиданно даже для самого себя.
Лысый старик в бордовом кимоно, раскладывающий камни на деревянной доске, замер и пребывал в таком состоянии несколько секунд.
— Догадался, значит, — устало проговорил Айно, и протянул мне свиток со словом, которое должно было стать моим призом за выигранную игру. — Считай, что ты сегодня выиграл, а насчет детей…
Старик задумался, а я забрал свиток.
— У моего друга есть проблема, его дети лучше всех, — усмехнулся Айно. — Им нет равных, а кто и мог бы, то всегда сделает шаг назад. Детишкам нужно было увидеть того, что хуже них, но может стать лучше. Одного ты уже научил у госпожи Кирсаны.
— Что с ним?
— Его система Мавлея оказалась хуже твоей, — усмехнулся Айно. — И сейчас император сам проверяет знания своего племянника.
— Теперь я враг этого несчастного, — выдохнул я. — Кирсана использовала меня.
— Не только она, наш учитель сегодня передаст полотна твои и других его учеников. Сам знаешь кому, — улыбнулся мне Айно. — другие ученики нашего учителя тренировались всю жизнь, но они проиграют тебе…
— Айно, я не хочу участвовать в ваших играх! — взревел зверем я, понимая, в какую игру меня втягивают. — Я пишу хуже многих, я видел…
— Неправда, — усмехнулся мастер. — У тебя талант, за несколько недель твои навыки приблизились к ученикам, которые в храме уже шесть лет!
— Это все из-за этого! — коснулся я своего лба. — Я должен спешить, я не хочу потерять свободу!
— Мы это понимаем, Калибан Рык, — проговорил мастер, слегка поклонившись мне. — И мы восхищены тобой, человеком, что сорвал две печати рабства с себя. Под словом мы я подразумеваю трех, себя, тень и самого Императора.
— Но тогда зачем?
— Чтобы, соревнуясь с сильным, я бы даже сказал, сильнейшим, человеком, да пусть даже зверем, но сильнейшим зверем своего времени, стали сильнее те, кто будет править империей, стали сильнее его, — холодно проговорил мастер. — И не имеет для нас значения, насколько сильно они будут ненавидеть зверя. Для нас главное, насколько сильнее в этой борьбе станут они.
— Я хочу с ними поговорить, чтобы они не видели во мне врага, — спокойно проговорил я. — Мне и так хватает врагов.
— Сегодня мы это обсудим, — проговорил мастер, вставая из стола и забирая с собой ящичек со сладким пирогом. — Два дня у тебя выходных, не пробуй сбежать из города. Игра началась, и пока Он не решит, что игра не окончена — тебя не отпустят.
Я еще долго смотрел вслед мастеру. Вот так, не желая и не сделав для этого ничего, я вошел в игру интриг высшего уровня. Все-таки в словах Рины есть доля истины, надо собирать ягоды пока дают. И свиток в моей руке всего лишь одна из ягод, но надо быть очень осторожным, ведь монстр из башни прав. Даже Исау под силу прикончить меня, а она не сильнейший воин в империи, и потому надо быть наготове и сказать спасибо одной владелицы лавки, в которую я никогда не заходил.
— Всему свое время, — Усмехнулся я, вспоминая слова девушки о доверии.
Конец главы.
Глава 17
Дверь в небольшой бревенчатый домик еле держалась на петлях, территория дома требовала ухода, но некоторые места уже были приведены в порядок. Забор в три метра высотой был новеньким, пусть и не из лучших материалов, но все же он был построен за короткий срок.
Рина была хорошей хозяйкой, а лавки, которых было уже с десяток, были подтверждением ее неуемной хозяйственности, даже не смотря на то, что деньги на новые лавки она выклянчила у меня. Под проценты, на которых настояла сама Рина, но с отсрочкой выплат, хотя, смотря на развитие этого неугомонного существа, лет через пять весь базар будет принадлежать ей, а этот дом постепенно станет дворцом.
— Рина, мы опоздаем, — тихо с рычанием проговорил я.
— Иди в жопу, Калибан! Я не пойду! — донесся гневный выкрик из глубин дома. Девушка сегодня была в крайней степени ярости и гнева, раньше подобного она себе не позволяла.
— Ты обещала Айно Молоху, нас с тобой уже записали как пару! Проклятый Айно считает, что ты моя невеста! — прокричал я в ответ. — Я не могу прийти без тебя, да и ты не можешь не прийти, уже приняв устное приглашение.
— Слышишь, кусок скалы⁈ Я соглашалась на какой-то там бал в храме символистов! Откуда я знала, что этот твой придурошный монах приглашал меня! Торговку базарную! На Осенний! Императорский! Бал! — высунулась на половину из окна Рина с безумным взглядом. — Слышишь, придурок лысый? Ну нельзя мне на званый бал для лучших учеников в императорском дворце, совмещенный с осенним Императорским балом. Там соберется цвет не только аристократии кланов, но и еще куча великих стихийников, демонологов и, возможно, это место посетит сам мехмед!
— Ты думаешь, я счастлив? — прорычал я, стоя у закрытой двери. — Ты думаешь, можно так просто отказаться? Тебе показать конверт с приглашением, что я получил сегодня утром? Я могу тебе показать, чья подпись стоит в приглашении и чьи имена стоят НАД подписью самого императора!
В доме воцарилась тишина, Рина не отвечала, и я и она понимали, как сильно мы попали. И если мне просто будет неприятно находиться среди всех этих господ, то вот ей быть там просто опасно. Но иного выбора нет, и потому я продолжил говорить.
— Я сам не знал, если бы
