Ермак. Регент (СИ) - Валериев Игорь
И всё это удовольствие обошлось мне в два с половиной рубля. Дешевизной за счет утвержденного меню и привлекали «воскресные обеды» столичных обывателей. Это было что-то типа бизнес-ленча в моем прошлом-будущем, только с более изысканной кухней. В общем, просто прекрасный обед, продлившийся почти полтора часа и доставивший мне массу удовольствий.
В расслабленном состоянии я вышел из ресторана на улицу и решил пройтись до Николаевского вокзала. На улице началась позёмка. Как говориться, пришел марток, надевай семеро порток. А с учетом повышенной влажности с Балтики и наступившей темноты гулять дальше по улицам как-то резко расхотелось. А вот по вокзалу можно ещё побродить, послушать, о чем народ говорит.
Так и поступил. Ближе к девяти вечера, наслушавшись споров пассажиров о манифесте, и сам, поучаствовав в парочке жарких дискуссий, решил идти на квартиру, благо она была недалеко в Кузнечном переулке, всего-то пара кварталов. Дойдя по Лиговской улице до одноименного переулка, услышал женские крики, призывающие на помощь.
Проверив в кармане пистолет, вошел в слабо освещенный переулок и увидел интересную картину. Четверо здоровых мужиков, судя по одежде, представители рабочего класса, образовали полукруг, в центре которого стоял на коленях молодой человек без головного убора. Качнувшийся на ветру уличный фонарь, отбросив полоску света, позволил рассмотреть нижнюю часть лица юноши, явно залитую кровью.
— Ну шо, жидёнышь, будешь славить царя нашего Ляксандра, али дальше молчать будешь сацилист проклятый⁈ — пьяно проревел бычара, державший юношу за шиворот.
— Оставьте его в покое! Он же ничего вам не сделал! Боже, помогите кто-нибудь! — Громко раздался высокий женский голос, в котором слышались сдерживаемые слёзы и ярость бессилия.
Только сейчас я заметил в темноте приятный глазу женский силуэт и поспешно двинулся вперед, опасаясь за девушку.
Опасался не зря. Один из четверки, стоявший ближе всего к девушке с криком: «Заткнись, шалава!» — махнул рукой, и ту буквально смело с ног.
Разговаривать с этой четверкой было не о чем, поэтому, подскочив к ближайшему бугаю, нанес тому снизу вверх удар навершием трости в челюсть, вернув руку назад, махнул тростью боковым ударом, целясь в горло второму мастеровому, или кем он там был.
Оба удара прошли на оценку «отлично». Первый бык, получив в челюсть, рухнул на тротуар, как подкошенный. Второй упал на колени, держась за горло обеими руками, и пытался вздохнуть.
«Надеюсь, я не перебил ему гортань. Убивать я пока никого не хочу», — подумал я, делая шаг к третьему, державшему за ворот юношу.
— А тебе, жид, тоже юшку пустить за царя-батюшку⁈ — буквально прорычал тот, пьяно покачиваясь.
«Евреев у нас в родне точно не было. Как пел Высоцкий: „Если кто и влез в родню, так и тот татарин“. Вот и у нас прпапра и сколько-то там раз там пра была татаркой. Аланки, черкешенки тоже были. Потому-то мы Аленины и чернявые практически все, но не жиды» — пронеслось у меня в голове, пока я, махом развернув трость вперед, сделал выпад.
Вас когда-нибудь тыкали в живот палкой весом больше двух килограмм с железным наконечником на конце. Поверьте — это очень больно. А если ещё удар наносится с вложением массы тела, то никакое пальто не спасет. Тем более, я попал туда, куда целил, а именно в печень. Третий бык, получив нокаут после такого удара, согнувшись, рухнул вперед, придавив своей тушей молодого человека.
Четвертый, ударивший женщину, быстро сориентировался и рванул какими-то прыжками мимо меня по переулку в сторону Лиговки с криками: «Караул! Наших бьют!»
Гоняться за ним не было времени, поэтому я поспешил для начала к женщине, которая пыталась подняться с тротуара, и это у неё плохо получалось. Подскочив к ней, я опустил ей руки на плечи, не давая встать.
— Не вставайте пока, сударыня. Хорошо, — произнёс я, убедившись, что девушка села. — А теперь посмотрите на меня.
Молодая женщина подняла лицо, и я увидел, что предо мною очень миловидная девушка с ярко выраженными еврейскими чертами лица, на лбу которой как на дрожжах наливался синяк.
— У вас кружится голова? — спросил я.
— Нет, — ответила девушка и несколько раз зажмурилась.
— Сколько пальцев? — я показал три пальца.
— Три. Я могу встать, сударь⁈
— Аккуратно. Поднимаемся, — помог встать девушке, придерживая её за руку и талию.
Увидев, как молодой человек пытается выбраться из придавившей его туши, оба поспешили на помощь. Вытащили и поставили его на ноги, вернув на голову зимнюю шапку, после чего я подошел к получившему удар в горло. Тот продолжал стоять на коленях и хрипел, держась руками за горло. Я отбросил его руки и мягко пропальпировал горло. Вроде, все цело.
— Сглотнуть можешь? — спросил я этого здорового кабана, который с испугом смотрел на меня.
Тот качнул головой и с трудом сглотнул, после чего с хрипом глубоко вздохнул и выдохнул.
— Повезло, жить будешь. Дыши, дыши, — похлопав пострадавшего по плечу, я вернулся к юноше с девушкой.
— Спасибо, вам, сударь. Вы спасли нас. Эти пьяные скоты набросились на меня ни с того, ни с сего. Ударили несколько раз, поставили на колени, заставляли кричать здравницы в честь царя. Я готов был, но они мне нос, губы в кровь разбили. Я таки буквально захлебывался кровью, — прошепелявил молодой человек, после чего осторожно сплюнул кровавую слюну на землю.
— Мы с мужем почти дошли до дома. Вон наша парадная, — девушка показала на следующий подъезд. — И тут эти звери. Да, мы евреи. Но крещенные евреи. Мой отец известный в столице портной. Иосиф работает у него помощником. У отца сам граф Воронцов-Дашков свой мундир строил.
— Что с пьяных возьмешь, особенно если головы и так дурные. Давайте я вас провожу до парадной, — произнёс я.
— А с ними что делать, — девушка показала на двух лежащих и одного, продолжающего стоять на коленях, напавших на них.
— Вы хотите сдать их в полицию? Только я боюсь, что быстрее здесь окажутся их друзья. Один-то успел сбежать, — ответил я.
— Дорогая, пойдем домой. Черт с ними, — прошепелявил Иосиф, после чего вновь сплюнул тягучую слюну на землю.
— Хорошо, хорошо. Пойдём, дорогой, — женщина подхватила мужа под руку, и мы двинулись к их подъезду.
Когда за парочкой закрылась подъездная дверь, я облегченно вздохнул и стал прикидывать, как мне двигаться к квартире дальше, желательно без приключений. В этот момент с Лиговки в переулок ввалилась толпа человек в двадцать-тридцать, и я услышал крик: «Вот он! Держи его! Бей!»
Судя по виду и состоянию, эти ребятки только что покинули питейное заведение, забыв про верхнюю одежду. И, вернее всего, прибежали из того дешевого трактира, который находится недалеко отсюда на Лиговке, мимо которого я недавно проходил.
«Таких только из пистолета наглухо валить, так как слов они точно не поймут, только, боюсь, у меня патронов на всех не хватит. Так что ноги, мои ноги, спасайте мою жо… точнее, пятую точку», — подумал я и, развернувшись, бросился к Пушкинскому скверу, где стоял памятник великому поэту.
Когда выбирали и снимали конспиративную квартиру, я специально обошел ближайшие кварталы, изучая проходные дворы, подъезды с возможными путями для различных ситуаций: сбросить хвост, незаметно выйти из квартиры через колодцы домов и прочее. Был там и вариант убегания от преследователей.
Для этого, мне надо было добежать до дома номер 15 по улице Пушкинская, нырнуть во двор, а дальше меня ждала каменная стенка, которая отделяла этот двор от двора дома на улице Николаевская.
Паркуром тут никто ещё не занимается и то, как Джеки Чан перебирается через высокие заборы, тоже никто не видел. Чувствую, сегодня мне придется повторить подвиг, который я уже однажды совершал. Правда, это было до моего последнего ранения и тогда на мне не было зимнего пальто.
Рванул я так, будто за мной черти гнались. Хотя пьяная толпа, желающая чей-то смерти, по-моему, хуже чертей. Несколько раз впереди меня падали палки, камни, которые в меня швыряли преследователи, но пока всё это добро летело мимо. Вилять, уворачиваться времени не было, как и смотреть назад, поэтому я пёр по прямой, как кабан.
