Белая ворона - Карина Вран
Монстр-кисть обошлась мне в шесть юаней. Нашли мы ее в магазине всякой всячины, где чего только не было. Еще двадцать юаней я потратила на шутиху, дабы пацанов разыграть. День смеха же! Пусть в Поднебесной его и не отмечают никак.
На что потратить остальное, я пока не решила. Хотелось бы на что-то с саморазвитием, а не на банальные сладости. Батя сказал: всё проесть, причем в один рот, его не слушаем.
Была мысль записаться на уроки плавания. Не на кроль-брасс, конечно, а на стартово-обучающие заплывы для малявок. Это полезно всему двигательному, и крупная моторика неплохо так «прокачивается». Но в детском саду Солнышко, куда ваша покорная слуга с прошлого лета уверенно вострит воображаемые лыжи, есть свой бассейн. Так что неплохой вариант, но не обязательный. Может, что получше надумается.
А пока что: кисть, лужица, асфальт. А в параллель напрягаем извилины. Выискиваем в памяти Киры Вороновой разное мозголомное. Что-то не из личных воспоминаний, и не бытовые, всем известные, вещи, а разные «завитушки», вроде давно забытой латыни. Голова Мэйли все еще пухнет, когда я ее сильно напрягаю. Увы, тут только постепенно и стабильно развивать умишко, других вариантов я не знаю.
О латыни, в частности, Ювенале. Мне вот что вспомнилось после того, как я пролетела с ролью куклы, как фанера над Парижем. Ювенал, вы не поверите, прямо про меня писал. Про ворону, причем именно белую.
'Рок дает царства рабам, доставляет пленным триумфы.
Впрочем, счастливец такой реже белой вороны бывает[1]'.
Я бы еще рок с Мирозданием слепила в один «пельмень», но Мироздание не настолько щедро. Удачи даже на обход звездочки в соревновании за роль не хватило.
— Играть, играть! — зовут на два голоса Ченчен с Джианом.
Нехотя прислоняю кисть к каменной скамейке. В чем-то они правы: размяться стоит, глядишь, и хандра пройдет. Следующие полчаса мы носимся, аки коники, скачем, аки козлики и гогочем, аки гуси. Зоопарк на выезде.
Незнакомого мужчину я замечаю под конец наших скачек. Прилично одетый китаец стоит под козырьком самого дальнего от детской площадки подъезда. Под козырьком еще козырек — бейсболки. Руки в карманах. То есть, не покурить вышел и не по мобильному разговаривает.
Минут пять он так стоит, а затем разворачивается и уходит, но не по дорожке, а по узкой полосе бетона вдоль дальнего дома. Конечно, я не могу знать всех жильцов нашего жилого комплекса. И тем более, родственников и гостей этих жильцов. Так что я мысленно рекомендую паранойе сбавить обороты. А после успешно забываю о незнакомце.
И про шутиху тоже забываю. Нет, серьезно, надо плотнее заняться «прокачкой» интеллекта. А то кратковременная память, как у гусенички.
День рождения у Чжан Джиана первого апреля, но отмечают его в середине месяца. А еще ему плюсуют год за… девять месяцев в животике мамы. Так что жирафику и два годика, и три. А еще, на самом деле возраст увеличивается в новый год, а не в день рождения. И это… Нет, я не настолько влилась в местные реалии и традиции, чтобы стало понятно.
А всё почему? Потому что празднуют день прихода человечка в мир по солнечно-лунному календарю. А он же плавающий, год на год не приходится. Я вам больше скажу: когда Поднебесная мощно двинется вперед в плане технологий, и смартфон станет не роскошью, а обыденностью (даже уличные попрошайки будут собирать подачки с помощью «куар-кода»), китайцы запилят программку для сверки дат обычного календаря с лунным.
Если я недостаточно загрузила, то вот еще «грузики». В лунном, вернее, солнечно-лунном календаре, не обязательно двенадцать, иногда в нем тринадцать месяцев. И двадцать четыре сезона. И семьдесят два периода. Живите теперь с этим.
И вообще, важнее годовщины для ребенка три дня, месяц и сто дней. Там тоже куча традиций, для меня — слишком большая. Радуюсь, что «попала» в Мэйли уже после этих даток.
Еще мама с папой рассказывают, как в мой (еще не мой, на самом деле) первый день рождения проводили традиционный «жуажо[2]». Передо мною выложили разные предметы. Считается, что тот «квест-итем», который детка схватит первым, определит будущее карапуза.
— А что там было? — полюбопытствовала я тогда.
Без риска попасться. Это нормально, не помнить себя в годик. А брала какую-то штуковину еще их настоящая дочь… Как-то в груди защемило подозрительно.
— Деньги — если возьмешь их, богатство обеспечено, — стали вдвоем припоминать «ассортимент» родители. — Книжка, ее берут будущие ученые и госслужащие. Кисточка — символ творчества. Счеты: значат, что сложится с бизнесом. Ручка и бумага — это для будущих писателей. Сюнь — птичка-свистулька, это о музыкальной карьере…
— И что я взяла? — спросила, предсказывая кисть, так как на этом пункте мама улыбнулась.
— А ты… — матушка вздохнула. — Ты взяла песочные часы.
— М… — протянула, «отматывая» озвученный ранее список, и не находя в них ничего про часы. — А они что предсказывают?
— Мы просто не знали, что еще добавить, — приподнял брови батя. — А нам казалось, что выбор у нашей драгоценной А-Ли должен быть богатый. Наверное, долголетие? Это не профессия, но тоже хорошо.
— Да, — сбледнула с лица я, замена их драгоценной А-Ли. — Наверное.
…Перед глазами возникают старые потертые песочные часы в крохотной детской ручке. Песчинки сыпятся и сыпятся, ребенок весело смеется. Не ведает дитя, что песок отмеряет мгновения жизни. Свои — до удара головой и подмены на другую «девочку». И мира, если подмена не справится с миссией…
Образ так поглотил меня, что я чуть не упустила, как остекленели глаза матушки.
— В жуажо не кладут часы, — голос Мэйхуа доносился, словно через толщу воды. — Жуажо древнее на века. В те времена время измеряли ароматическими палочками. Позже курильницами в виде печати. Посланцы с запада привезли часы с песком сколько? Два, может быть, три века назад. Они вовсе не понимали искусства измерения времени
