Белая ворона - Карина Вран
Вспышки фотоаппаратов сверкают постоянно и отовсюду. Сутолока, гомон… Кто-то нашел пустой пятачок и танцует. Дедуля странным голосом (это вроде фальцет, но какой-то… не такой) поет, глядя на бело-розовый дождь. Пение для меня очень странно звучит. Мне на ушко сообщают, что этот старший исполняет цзинцзюй[2]– столичную музыкальную драму.
Когда налетает легкий ветер — все замирают. Кроме поющего деда, тот продолжает дарить людям местное искусство. Ветер несет с собой нежнейшие лепестки. И это завораживающе прекрасно.
Множество цветущих деревьев — это инхуа[3]. Их тут, только в этом парке, более двух тысяч цветет и… не пахнет. Розовых вишневых деревьев больше всего, но есть и красные, и белые. На фоне этой красоты фотографировались мои юные фуму несколько лет тому назад. Под этим дождем из лепестков они и познакомились.
Так романтично! Они еще смотрят друг на друга так, что сердечки вокруг и в зрачках пририсовывать даже не надо — они (сердечки) видны невооруженным глазом.
Я-то всю жизнь (прошлую) думала, что сакура — это чисто японское эстетическое наслаждение. И что для измерения скорости опадающих лепестков сакуры надо лететь на острова. Оказалось, нет: хоть прямо тут замеряй, пять там или больше сантиметров в секунду скорость их падения…
И дух захватывает, и кажется, что с сонмом лепестков отрывается и летит в небеса частичка души.
Похоже, не одну меня зацепило за живое. На аллее стоит с этюдником, мольбертом и холстом художник. Запечатлевает красоту мгновения, но не так, как большинство, в фотокарточках, а акварелью.
В буйстве весенних красок и в атмосфере общей радости мы ходим-бродим до самых сумерек. Смутно помню, что и как мы едим на ужин, а потом меня уносит в мир сновидений.
Где снова снится живопись. Девочка — теперь это видно четко, не так, как в прошлом сне — с русой косой создает на бумаге ветвь инхуа, цветущей вишни.
(Автор иллюстрации — Юлия).
Просыпаюсь с улыбкой до ушей. И новым для себя чувством гордости. Пусть там в Ниппон восхваляют свою сакуру на все лады. Китайская инхуа ничуть не уступает. Наше — краше.
Мироздание, я пропиталась китайским духом?
[1] 热闹(кит). [rènao] — оживленный, людный, шумный.
[2] 京剧(кит). [jīng jù] — столичная опера. Принятый перевод: Пекинская опера. Цзин (первый иероглиф) — столица.
[3] 樱花(кит.) [yīnghuā] — цветение вишни; дерево (вишня); сакура.
Прода 05.11.2024
Апрель 2000, Бэйцзин, КНР.
Жираф родился первого апреля. Наверное, поэтому он такой забавный. Вон, носятся наперегонки с балбесом. Джиан шустрее, но поддается. Прям картинно затормаживает, делает вид, что устал. Пожалуй, это ему прямая дорога в кино, а не бедной несчастной воронушке…
Прошло две недели, а мне так и не перезвонили. Я питала некие надежды, что Ян, как честный человек, даст нам знать: да-да, нет-нет. Однако же сменился календарный месяц, весна вошла в полные права, а от киношников ни слуху, ни духу.
Ну и леший с ними. Или лешие — это про другую локацию? А тут всякое демонье. Без разницы, пусть валят к демонам.
Да, я слегка захандрила. Мне казалось, что я нащупала свой путь в новом для меня мире. Точнее, тропинку в обход подножия островерхой горы… А меня так походя задвинули в каменную породу, да денежной стеной законопатили.
Нет, это не значит, что я повешу клюв, сложу крылья… лапы и хвост. Не дождутся от меня такого ни деточки из местной элиты, ни продажные псы. Я в обход прогрызу дыру, только с направлением определюсь.
Просто столкнулась с реальностью, а та оказалась жестче, чем моя внеземная удача. Приму, как урок. Заем чем-нибудь вкусненьким, да полечу дальше. Выше, сильнее…
Кстати, сыра, который положен воронам, согласно басне Крылова, я тут ни разу не видала на столе. А ведь через месяц с небольшим год стукнет, как меня в Мэйли «вселили».
Раз сыра нет, и Мироздание его не посылает, буду писать возле дома на асфальте. Хочется напеть: «Белым мелом», — но не выйдет. Пишу я кистью. Большой, с деревянным черенком в половину моего роста. И в качестве красок выступает… дождевая вода, а вернее сказать — вода из лужи.
Занятие безопасное, так как машины во внутренний двор не заезжают. И дешевое: считай, кроме разовой траты на кисть все остальное бесплатно. Дождик по весне идет часто, а если вдруг выдастся совсем ясный денек, можно и ведерко воды из-под крана с собой принести.
Этой идеей я загорелась, когда увидела в цветущем парке (уже на обратном пути) дедулю, который так тренировал искусство каллиграфии. Если б не была выжата, как лимон, наверное, присоединилась бы. Но я к тому моменту часа четыре бегала от дерева к дереву, прыгала за лепестками, разве что «клювом» их не ловила. И на момент исторической встречи почти не ощущала «задних» лап.
Кисть мне купили на мои личные денежки. Представляете, я же только вчера распотрошила красные конверты, что мне родня надарила в честь нового года. Их же при дарителях открывать неприлично. А дальше мы с честным братом закрутились: когти, мыши, демон… Не до содержимого конвертов.
Как вернулись, рванули знакомить меня с Генералом Крабом и Генералом Креветкой. Затем — история со сценарием. И еще один перелет в южном направлении. С наглядной демонстрацией размаха земледелия в Китае. Потом я тренировалась быть куклой (быть, а не изображать!). Затем этот кастинг, будь он неладен… Короче говоря, я закрутилась и забыла про подаренные деньги. А они лежали в моем рюкзачке, всеми забытые.
А там, между прочим, набралось почти триста юаней. Больше всего, конечно, подарили родители, бабушка с дедушкой и оба предка с приставкой «пра». Три приятно-зеленых полтинника с хризантемой и дворцом Потала — от них. Другие родственники ограничились двадцатками и десятками.
