Зверь
– Если бы, да «бы» мешает.
– Странно вы говорите.
– Это эмоции, как уж выходит.
– Неужели… это правда? Вы желаете нас оставить?
Нет, ну вот откуда она уже знает? Я это на балконе сказала, не в помещении, притом не кричала в микрофон. Но ведь оборотни все слышат. Неправильно как-то. Никакой личной жизни, даже поругаться нормально нельзя.
– Я только мешаю всем, – прошептала и задрала рукава платья Алены вверх. Черные и желтые пятна были везде. Тело девушки представляло собой грушу.
– Разве можно вот так? Эта гнида на ней живого места не оставила. И я должна была еще смотреть и молчать? Обойдется. Пусть этот слизняк по сторонам оглядывается. Команду «Fass» никто не отменял.
– Изверг, – бросила экономка и крикнула кухарке. – Дадирия, завари успокоительный чай.
Чай… Да что этот чай? Если только что покрепче. Желательно и мне…
Хотя-я-я… не стоит, я пьяная такая обидчивая и справедливая. Все бывшие на звонки не отвечают, когда я им названию, чтобы открыть глаза на их изъяны и мое ангельское терпение. И бомжи во дворе прячутся, особенно Петрович с первого этажа, любитель громкой музыки и отборных матов. Так тихо сидит, даже свет выключает в своей пропитавшейся от самогона кухоньке, вроде как его дома нет.
– Кария, а есть место, чтобы ее не нашли? – тихо спросила. – Нас…
– Ммм… – женщина задумалась на долгую, я бы сказала, вечную, минуту. – Есть, но нужно ли?
– Надеюсь, это не склеп?
– Слышала, вам там пришлось полежать.
– Да холодно там, как-то не понравилось, – поделилась впечатлениями, если вдруг ей захочется испытать новые эмоции.
Женщина кивнула мне и неожиданно призналась:
– Я очень рада, что у нас такая заботливая королева. А то, что берны живут по своим традициям, не стоит обращать внимания, сколько времени они были вынуждены существовать, а не жить. Пора возвращаться к традициям прадедов.
– Выходит, не все так плохо?
– Уверена, все будет хорошо! И я… вам помогу, – заговорщически проговорила Кария, прикладывая палец ко рту.
Улыбнулась и обняла ее, не ожидая поддержки. Все же я не одна.
– Спасибо! – проговорила, вглядываясь в опухшее лицо сестры, которое сейчас светилось от надежды.