Сан. На чужой земле - Полина Люро
Это продолжалось лишь несколько мгновений, стягивающее путы отпустили, аккуратно прислонив тело к стене. Руки и ноги тут же сковали цепи, и это пугало: обычная сталь не смогла бы удержать хорошего мага. «Особые оковы» не просто держали, они полностью лишали возможности применять магию.
― Почему «оковы», неужели похититель боится? Значит ли это, что он не очень силён в магии, поэтому «подстраховался»…
Окружавший мрак очень медленно рассеивался, и, показалось, что это сделано специально, чтобы произвести на меня впечатление. Как-то слишком театрально, как сказал бы Ксандр, раньше постоянно таскавший нас на представления. Ожидаемой «берлоги чёрного колдуна» я не увидел, как и её типичных атрибутов ― черепов, скелетов странных животных, алхимических приборов и стелящегося по полу тумана…
Напротив, это была светлая комната, похожая на кабинет учёного… или политика? Человек, сидевший за дорогим, инкрустированным перламутром письменным столом на гнутых ножках в белой мантии министра ― разумеется, не был похож на мрачного колдуна. Значит, всё-таки заговор, но не против Ксандра, а его отца, нашего Господина. Что делать, я в этом совсем не разбираюсь…
Похититель подошёл ко мне, и от его улыбки в животе вдруг стало холодно. Я знал этот тип людей ― они продолжают улыбаться в любой ситуации, даже когда медленно режут живого человека, чтобы только послушать, насколько громко тот кричит. Лишённые чувств, не знающие жалости ― именно к ним относился Второй Министр, Ксандр в своё время точно его описал…
Голос у него был вкрадчивый, а ударившая в живот рука ― твёрдой:
― Так вот ты какой, Селим, Первый Страж Ксандра ― любимчика Тёмного Господина… ― он засмеялся, ― вижу, малыш уже в курсе этой «тайны». Ладно, тогда слушай, у меня мало времени на всякое отребье вроде тебя ― государственные дела не ждут, ― и он снова ударил, на этот раз кулаком в челюсть.
― С этого дня ты станешь «послушной куклой», осведомителем и агентом ― Ксандр к тебе прислушивается. Скоро его отца и защитника не станет, надо, чтобы мальчишка с его невероятной силой не мешал нашим планам. Это же просто, да? Не пускай кровавые пузыри и не мычи. Я не собираюсь уговаривать внебрачного сына Повелителя предать собственного брата. Просто заменю того жука, что сидит у тебя в шее, на другого ― над ним уже поработали преданные маги. Теперь ты будешь делать всё, что я прикажу, даже не вспомнив об этом разговоре. Маленький предатель… ― он махнул кому-то рукой, ― приступайте…
Человек в мантии мага, резко схватив пленника за волосы, потянул голову вниз, ударив чем-то острым в шею. Дикая боль, казалось, пронзила каждый нерв, и я захлебнулся собственным криком. К счастью, сознание почти сразу покинуло поруганное тело, даже в омуте беспамятства продолжая испытывать невыносимые муки…
Очнувшись, понял, что лежу на чём-то твёрдом и холодном, а неприятный яркий свет слепит раздражённые от слёз глаза. Министр с любопытством ребёнка, впервые увидевшего пришпиленную булавкой, но ещё дёргавшуюся букашку, рассматривал меня с неизменной мерзкой улыбкой на губах:
― Вот и всё, дело сделано. Сейчас тебя немного приведут в порядок, подлечат и отправят к друзьям. Они, наверное, не успели соскучиться, ведь для них прошло всего несколько жалких минут, тебе же, наверное, проведённое здесь время показалось вечностью, бедняжка, ― я вздрогнул от прикосновения его ледяных пальцев к своей щеке, ― запомни, Селим, когда начнут спрашивать, что случилось, ты должен отвечать следующее…
Потом снова были боль и темнота. Слипшиеся веки не хотели открываться, но что-то внутри заставило это сделать. Перед глазами вздрагивала, расплываясь в нечёткое пятно, сотрясавшаяся от ударов дверь гостиницы. И охрипший голос Лиса кричал, чтобы я держался ― ещё чуть-чуть, и он обязательно вытащит друга оттуда.
Простонав, разбитыми губами произнёс заклинание, и слетевшая с петель дверь вылетела в коридор, унеся с собой Второго Стража. Вскрикнув, заплаканная Хлоя бросилась мне на шею, но тут же, схватив за руку, потащила за собой, причитая и уговаривая немедленно спасти бедного Лиса, которому, кажется, здорово досталось.
Мысленно усмехнулся:
― Глупышка, да что ты знаешь о настоящей боли. Твоему Селиму во всех смыслах «досталось» гораздо больше… ― но, не откладывая, бросился на помощь.
Вместе мы помогли охающему Лису выкарабкаться из-под обломков. После исцеляющего заклинания он кое-как встал на ноги, поминая своих вечно бодавшихся «демонов», тут же принялся меня обнимать, задавая кучу вопросов, от которых страшно разболелась голова. Застонав, я сполз по стенке на пол и, проваливаясь в «никуда», словно издалека слышал, как кричала Хлоя, требуя немедленно прислать лекаря и повозку…
Пока я приходил в себя во дворце Правителя, друзья вместе с Ксандром не отходили ни на шаг. Сменяясь, ухаживали за раненым, не подпуская к кровати посторонних и искренне радуясь возвращению друга. «Героя» же всё время знобило, желудок не принимал еды, а рот, подчиняясь чужой воле, отказывался что-либо говорить. Наконец наступил момент, когда, собрав всех, Первому Стражу удалось с трудом произнести:
― Простите, друзья, я мало что помню ― кажется, мы сражались с похитителем, и это было страшно… К счастью, его больше нет, но и мне здорово досталось, особенно голове. А ещё там были взрыв и море боли, дальше в памяти ― провал… Очнулся уже перед дверью гостиницы. Наверное, понадобится время, чтобы всё вспомнить.
Хлоя плакала, Лис кусал губу, крепко сжимая руку в своей лапище, а Ксандр молчал, отводя взгляд, ни о чём не спрашивая…
Я рассказал им слово в слово то, что приказал Второй Министр, но кое-что в его плане пошло не так ― как только сняли «оковы», неглупый маг даже через боль сумел прочитать сохранявшее память заклинание.
Теперь, вопреки словам врага, я помнил всё, что случилось, но и тварь внутри тоже действовала. И это причиняло невыносимую боль, ведь Первый Страж Селим был обречён всю оставшуюся жизнь исполнять чужую волю, не имея возможности предупредить друзей…
Подозревал ли об этом Ксандр? Хотелось бы в это верить, как и в то, что рано или поздно он придумает, как мне помочь…
Глава 19. Ловушка — 2. Селим
Вечер выдался по-домашнему уютный, что применимо к мёртвому Городу означало ― над багровыми облаками почти не сверкали молнии, а раскаты грома были настолько незначительны, что на них можно было и не обращать внимания. Ставшая уже привычной жара спала, и тёплый, залетевший в распахнутые окна спальни ветерок обнимал за
