Наследник червоточины I - Иван

- Мадам? – крупье обратилась к женщине, оставшейся в одиночестве за игровым столом. – Будете делать ставку?

- Конечно.

- Опять на «Тринадцать», чёрное?

- Да-а!

Яркая вспышка. Резкий хлопок. Центральная люстра заскользила вниз, кишкой вытянулась на проводе. Мгновение и она сорвалась, с грохотом упала на свободный стол. Огромный взрыв из стекла, хрусталя и пыли разлетелся по залу. Ещё одна вспышка соседней люстры. Новый громкий хлопок. Грохот и взрыв. Третий многотонный светильник-убийца также выскальзывает из потолка, тянет за собой провод, влечёт за собой ещё одну люстру. Мигает и гаснет свет во всём помещении.

В потемневшем зале слышен топот, крики, ругань. Люди мечутся, толкаются, натыкаются друг на друга. Пытаются наощупь найти выход наружу.

…..

Проход был завален выпавшими кирпичами, бетонной крошкой, строительным мусором. На стенах, как в заброшенной шахте, повсюду выделялись рыжие разводы и потёки какой-то слизи. Коридор постепенно сужался. Потолок проседал. Чуть вдали проявлялись ниши, которые могли быть как ходами, так и тупиками.

Графиня очнулась, сидя на грязном полу, в объятиях Дюваля. Ей было плохо: Кружилась голова, тошнило, от пыли и грязи чесались глаза. А ещё ныла нога – страдалица где-то по дороге потеряла туфлю, порвала платье, ушибла коленку.

- Кисанька, ты очнулась. Это я, твой Симон. Слышишь меня?

- Симон, какой ужас… - залепетала женщина, прижимаясь к попутчику.

– Мне страшно. Сколько уже идём по коридору? День, два, неделю? Месяц? Господи! Где же выход из этого чёртова казино?

- Франсуазочка, потерпи. Потерпи, любимая. Постарайся подняться и сделать хотя бы несколько шажочков. Надо выйти. Обязательно. Осталась немного. Потерпи.

- Я не могу, - заныла раскисшая тридцатипятилетняя плакса. - Оставь меня. Иди один. У меня нет сил. Я не хочу никуда идти.

- Козочка, там выход. Поднимайся, вставай. Осталось чуть-чуть.

- Ты обещал … - страдалица вцепилась в какой-то большой булыжник. – Говорил много раз - ещё немного. А мы всё идём. Этот коридор – никогда не закончится. Я не могу. Слышишь? Иди один. Всё – я буду здесь!

- Нет, я не брошу тебя, - спасатель закряхтел, взвалил на плечо тяжёлую ношу, с трудом отодрав её от камня.

Сделал несколько шагов, уткнулся в железную дверь. Подналёг. Ржавчина, как иней, посыпалась с дверного косяка и дверь со скрежетом открылась.

Яркое солнце, подобно взрыву, больно ударило по глазам. Графиня, в ужасе дёрнулась и снова погрузилась в спасительный обморок.

.....

- Мадам, месье! В эфире телеканал «Антен 2». Мы прерываем наши передачи на экстренный выпуск. По-прежнему нет никаких новостей о заложниках в клубе «Грандэ Континенталь». Необъяснимо! Как? Каким образом? Вот, уже пять часов, весь город, вся страна, все жители Франции желают знать - что происходит? Напомним, полиция окружила забаррикадированное здание, взяло под охрану квартал. Пытается попасть внутрь. Но! Увы! Всё безуспешно. Все двери, окна, все входы-выходы по-прежнему замурованы неведомым способом. Кто это сделал? Что происходит внутри? Есть ли там захватчики? Сколько их? Какие у них требования? Есть ли среди заложников дети? Беременные женщины? Больные? Раненые? А может быть даже погибшие? До сих пор, уважаемые дамы и господа, ничего не известно. Хотя, нет. Минуту. Наш оператор сигнализирует мне, что двоим счастливцам удалось выбраться из помещения. Кто они? Как смогли? Итак, мы видим, как к несчастным бегут корреспонденты. Пытаются задать вопросы. Сейчас всё узнаем.

Мужчина, с трудом открыл дверь, аккуратно вывел висящую на его шее женщину. Предостерегающе поднял руку, заслоняясь от набегавших людей.

- Я, Симон Дюваль. Это, графиня Франсуаза де Бенье. Я люблю её! Она любит меня! Остальное - не важно!

- Месье Дюваль, какой ужас! Что произошло внутри помещения? - куча разноцветных микрофонов окружила Дюваля со всех сторон.

- Скажите, это захват? Вы видели террористов? Кто они? Есть ли у них оружие? Почему они не выдвигают требования?

- …Бандиты собираются отпускать заложников?

- …Как вам удалось выбраться? Есть ещё люди, которые спаслись?

- …Почему вы молчите?

- Господа, я устал. Графине нужна помощь. Мы не состоянии отвечать на ваши вопросы.

Подоспевшие полицейские, стали медленно оттеснять работников прессы от потерпевших.

- Месье, прошу отойдите в сторону, - громко прокричал высокий человек, в расстёгнутой короткой кожаной куртке а-ля Бельмондо, из-под которой красноречиво торчала кобура пистолета.

- Я, Алан Венсан, комиссар полиции. Никаких интервью и ответов на вопросы пока с ними не поговорят мои сотрудники. Освободившиеся находятся в состоянии аффекта. Вполне возможно, нужна психологическая, а может даже и медицинская помощь. Господа журналисты, прошу! Проявим благоразумие и отойдём за ограждение. Обещаю, как только появится заслуживающая внимания информация - сразу сообщу.

.....

Спустя пятнадцать минут Дюваль, обмотанный в одеяло, сидел на раскладном стульчике возле кареты скорой помощи. На скуле у героя-любовника крестом белела заплатка пластыря, лоб пересекала багровая ссадина.

- Месье Иванов, этот ваш план «Ы» есть вопиющий хулиган безобразий... - недовольно, вполголоса, (Чтобы никто не услышал) бурчал Дюваль, случайному человеку, в чёрных очках, стоящему у него за спинкой стула.

- Бедный, несчастный Француаза. Она так мучиться, переживать и страдать. Доктор, про её нога, говорить нет свободный живой место. Всё сплошной ссадина, синяк, кровоподтёк. Он даже поставить ей два укол.

- А, я! - седовласый указал на свою запачканную, как у трубочиста, одежду. - Вынуждаль теперь целый неделя быть в пастель, пить витамин, лекарство, глотать антибиотик. Приходить в себя. Восстанавливать сил, эмоций, душевный состояний.

- Месье Дюваль, любовь всегда требует жертв! - произнесли высокопарно, словно лозунг с трибуны. - Вам, кстати, снова придётся пожертвовать собой и вернуться в подвал. И всё - во имя любви!

- МНЕ? - Симон дёрнулся так, словно ударили током. Он попытался повернуться в сторону наглого незнакомца и спалить его взглядом.

- Это как понимать? Это, что? Есть быть опять русский народный насмешка над старый смертельно больной француз? Чтобы, я? Снова идти в этот ужасаль подваль?

- Ну, да.

- Нет! Не за что! Я не хотеть. Я не мочь. У меня нет сил. А вы шутить? Издевать?

- Послушайте, месье Симон! Там, в клубе, взаперти, сидят больше