Злата. Жизнь на "Отлично!" (том Четвертый) - Александр Алексеевич Иванов
— Скорее всего… — пробурчал папаша, но спорить более не стал, вернувшись в свое кресло.
Маман с бабулей также порывались было пойти со мной, однако я не слишком-то вежливо махнул рукой. Сидите, мол!
Чуть позже.
Комаровский шел…очень-очень неспешно…как раз в сторону женского туалета. И лифтов.
Народу на этаже (детей, а также детей с родителями) уже было довольно много, хотя еще недавно не было практически никого.
Комаровский вызвал лифт.
Встав неподалеку, быстрым движением руки переложил перцовый баллончик из сумки в карман своего пиджачка. Мне очень…очень бы не хотелось распылять нечто подобное на территории детской больницы, ибо это чревато. Впрочем, состояние Комаровского сейчас таково, что он вряд ли станет на меня кидаться, дабы придушить, но…
Береженного Бог бережет.
В этот момент открылись двери лифта, из которого вышла женщина и мальчик лет десяти.
Комаровский зашел в лифт. Я же чуть помедлил и, обернувшись в сторону кабинета, заметил главврача, которая тоже вышла в коридор и теперь кому-то звонит.
Лифт никуда не поехал, Комаровский явно ожидает меня, хотя и демонстративно смотрит в потолок. Не вынимая руки из кармана, зашел в кабину.
Его пожелтевший от курева указательный палец нажал на кнопку «-1», после чего сам Яша отвернулся к зеркалу, висящему на стене лифта, и принялся поправлять свой старый, как и вся прочая его одежда, галстук.
Выйдя из лифта в подвальном помещении, он, все также не обращая на меня внимания, пошел по коридору, под потолком которого были проложены трубы.
В больничной «курилке».
Когда в «курилку», являющуюся, по сути, хорошо вентилируемым «карманом» в этом коридоре, где на обычной больничной тумбочке стояла банка, выполняющая роль пепельницы, зашел Комаровский, там уже находились две девицы лет двадцати пяти, наверное, вряд ли старше. То ли практикантки какие-то, то ли…
— Выйдите! — односложно велел им Яша.
Он сейчас сильно не в настроении и в вежливость играть явно не собирается.
Девицы эти, буквально мгновение назад что-то там весело обсуждавшие, тут же замолкли.
Одна — невысокая, рыженькая и чуть-чуть мужиковатая внешне — собралась было дать отповедь. Однако другая — весьма несимпатична особа, тощая крашеная шатенка, которой стоило бы окрасить волосы вновь, ибо у корней они уже стали своего естественного русого цвета — зашептала ей что-то на ушко, после чего рыжая молча затушила сигарету, и они обе ушли.
Когда стук каблуков этих девиц окончательно затих вдали, Комаровский достал из кармана пачку и вынул сигарету. Марка мне неизвестна, однако я, пожалуй, поставлю рубль на то, что сигареты эти одни из самых дешевых.
Сейчас он вытащит спички… — подумалось мне, и Яша не подвел моих ожиданий, прикурив от спички.
Сделав затяжку, он наконец-то соизволил обратить на меня свое внимание, молча и выразительно поглядев.
Говори, мол!
Глава 90
Однако же, несмотря на его явное нетерпение, я, отойдя чуть в сторонку, дабы не дышать отравой, предпочел немножечко помолчать.
— Знаешь, а ведь это даже забавно получается! Я все думал, откуда ты можешь знать меня, моего брата, мою жену… — так и не дождавшись от меня ни слова, произнес он, после чего зашелся в кашле.
— И к какому же выводу вы пришли? — поинтересовался я, когда он, прокашлявшись, сделал очередную затяжку.
Комаровский засунул руку в карман пиджака, а затем отвернулся от меня.
— Ниоткуда. До сего дня мы…я имею в виду и себя, и брата, и жену…не были лично знакомы с тобой, это совершенно точно. — немного помедлив, ответил он, обернувшись ко мне через плечо.
Я издал хмыкающий звук, аккомпанирующий далекому перестуку женских каблуков.
— И тем не менее я вас знаю. Вас, вашего брата…его даже намного лучше, в смысле разных забавных делишек, караемых уголовным кодексом. — произнес я.
— Возможно и скорее всего, так оно и есть… — не стал спорить он, при этом очевидным образом нервничая.
Справившись с эмоциями, он развернулся ко мне. Не знаю, почему только сейчас, а не там и тогда, но этот организм напомнил мне Курильщика из сериала «Секретные материалы». Комаровский постарше будет, да и костюм его древний настолько, что ФБРовцы носить такой постеснялись бы, но уж больно похожий типаж!
— … мне сначала показалось…когда прочел записку… — продолжил он, — что ты…
Он цокнул языком.
— … неважно, в общем…
— И это правильно, — согласился я, внезапно разозлившись на эту его невысказанную вслух мысль, — не нужно про меня думать в таком ключе, тем более говорить об этом вслух.
— … а затем пришла мысль на тему того, что ты просто можешь быть чьим-то…
Он, не обратив никакого внимания на мое мгновенное раздражение, замолчал, подбирая слово.
— … инструментом, скажем так. Орудием в чьих-то руках…для того, чтобы сковырнуть меня…или же моего брата…с должности. Однако, кажется, это тоже не так, но…
В этот момент в курилке объявилась медсестра, и он замолчал вновь. Медработник хотела было закурить, однако, посмотрев на Комаровского, убрала пачку сигарет обратно в карман халата и, не произнеся ни слова, удалилась.
— Ты себе даже не представляешь, девочка, во что влезаешь! И что тебе за это может быть! — шепотом произнес он через некоторое время, и на его физиономии проявилась кривая улыбка, а затем он повысил голос. — Думаешь, сможешь шантажировать меня этой своей писулькой⁈
Он вынул из кармана пиджака мою записку и смял ее, сжав в кулаке.
Меня вдруг прошиб холодный пот. Вообще-то, пытаясь сейчас выбраться из одного переплета, я, по собственной милости, угодил в другой, причем в гораздо более неприятный! Опасный, прямо скажем.
Для тех людей, которые хоть как-то причастны к истории с «Синтагардом» (для тех из них, кто обо всем осведомлен, само собой), в данный момент на кону стоит…да просто все! И если я вдруг не по плану вылезу на «голубые экраны» со своими внезапными разоблачениями…
Грохнуть могут и за гораздо меньшее — факт! Тем более что никакое ФСО охранять меня даже и не думает…
И чем бы наш с Яшей теперешний разговор ни окончился, то, что я влез во всю эту катавасию, будет иметь для меня последствия. Обо мне точно не забудут!
