Русский волк (СИ) - Астахов Андрей Львович
Нет, не стоит об этом думать. Все будет хорошо, Максим Михайлович. В конце концов, Кулота Нанна ты собственноручно пришиб, и это было совсем не сложно. Не так страшен черт, как его малюют.
И все-таки, слишком тихо вокруг. Какая-то нехорошая тишина. Так и ждешь, что из-за ближайшего куста выскочит нечто. Но пока все спокойно. Кони чавкают копытами в болотной жиже, и Холшард ведет нас вперед, к развалинам, о которых говорил накануне.
Мы увидели их сразу, как миновали болото и въехали в густой смешанный лес. Бесформенные груды белого камня, сквозь которые проросли деревья и кустарник. Торчащие из зеленого дерна остатки каменных стен, покрытых брошенных сквозь кроны деревьев солнечной сеткой. Даже сохранившиеся кое-где участки мощеной булыжником дороги. Чем дальше мы въезжали в лес, тем чаще попадались нам эти останки прошлого. Тропа пошла на подъем, и вскоре мы были у вершины холма, возвышающегося над лесом и увенчанного руинами трехступенчатой башни все из того же белого камня. Нижний ярус башни был окружен сплошной стеной из кустов дикой малины и шиповника: остатки второго и третьего яруса густо оплетал плющ. Все сооружение имело в высоту метров восемь-девять, а когда-то эта башня наверняка была в разы выше, если судить по площади основания.
С этой точки можно было прекрасно рассмотреть весь разрушенный город. От холма с башней развалины расходились пятиконечной звездой и терялись под кронами деревьев. Развалившиеся стены, обломки массивных круглых колонн, разрушенные арки живописно белели среди окружившей их зелени.
- Это сидские руины, - уверенно сказала Беа. – Даже сомнений нет.
- Похоже на то, - согласился Холшард. – Когда девять эльфийских кланов в начале Второй эпохи покинули Элайю, их путь вел сюда, в земли междуречья Эвра и Эрк-ан-Туре. Сиды хотели обосноваться подальше от своих воинственных соседей, а полноводная Эрк-ан-Туре была прекрасной естественной границей.
- Однако вы и за нее полезли, - насмешливо произнес Эйтан.
- И не только мы, гардлеры, - спокойно ответил Холшард. – Ашархандцы тоже были не против прибрать эти земли к рукам. Уж слишком много богатств таило междуречье. Корабельные леса Эвра и богатые серебром и железом Кираттские горы были лакомым кусочком, за который стоило подраться. Наверное, это был один из первых сидских городов за Эрк-ан-Туре. Где-то середина Второй эпохи.
- Мне кажется, это был красивый город, - задумчиво сказала Беа.
- Сиды были прекрасными архитекторами, - ответил Холшард. – Достаточно хоть раз увидеть развалины Гоэте или Мираконума, чтобы это понять. Жаль, что такая блестящая раса за века растеряла многое из того, чем обладала в древности.
- Это не наша вина, - заметил Эйтан. – Это завоеватели уничтожали наше наследие.
- Слушаю я тебя, дружище, и возникает у меня перед глазами прямо-таки идиллическая картина: эльфы, такие милые и невинные, только и делали, что пели, танцевали и собирали в лесу цветы, а круглоухие дикари нападали на них и стремились поработить! Чушь все это. Сами элаи тоже вели завоевательные походы. Как только обосновались в междуречье, так сразу начали тормошить соседей. Трижды разоряли дотла Алмут и наложили на двайров такую дань металлами и драгоценными камнями, что у коротышек спустя полторы тысячи лет все еще бытует поговорка: «Жадный, как эльф». А в эпоху Благословенных войн сидская армия дошла до самого Монмадона, выжигая все на своем пути. Да и ашархандцам от них досталось на орехи. Это для защиты от сидов ашархандский царь Хравашир приказал некогда построить Южный вал.
- А ты хорошо знаешь историю, сэр Джуно, - произнес я, впечатленный такими познаниями.
- Девки и пиво иногда надоедали, поэтому я читал книги, - заявил Холшард. – И особенно мне нравились книги по истории. Но это все херня. Ничего не заметили, когда мы поднимались?
- В склонах холма видны пещеры, - сказала Беа.
- Точно. И пусть у меня глаза в жопу провалятся, если через эти пещеры нельзя попасть внутрь. Оставляем лошадей здесь, леди Флавия за ними присмотрит.
- Это как? – опешила девушка. – Я тоже хочу идти с вами.
- Лошадей нельзя оставлять без присмотра. Ты гораздо больше поможешь всем, присматривая за ними.
Флавия втихомолку выругалась, но Холшард сделал вид, что ничего не слышал. Мы разобрали факелы и масляные гранаты и пешком отправились по тропе в сторону ближайшей пещеры. До нее было шагов двести, или около того.
Это была не природная пещера. Внутренняя полость была почти правильной четырехугольной формы, и стены явно обтесывали какими-то орудиями. В глубине пещеры начинался узкий тоннель, ведущий в недра холма. Мы запалили факелы и двинулись по тоннелю – Холшард впереди, Эйтан и Беа за ним, я замыкал.
Тоннель не имел боковых ответвлений и оказался недлинным, не больше двадцати метров. Из него мы попали в просторный подземный зал, некогда служивший общим склепом. Вдоль стен зала стояли закрытые саркофаги весьма грубой работы: в одних кучами лежали человеческие кости и остатки погребальных покровов, заросшие пылью и совершенно истлевшие, в других целые костяки вместе с погребальными дарами – глиняными сосудами и деревянными чашами и блюдами, в которых когда-то сюда принесли поминальную пищу и напитки.
- Верхний некрополь, - сказал Холшард. – Нижние ярусы глубже, и там наверняка много интересного.
Побродив немного по вырубленным в толще холма склепам, безжизненным и заброшенным столетия назад, мы нашли спуск вниз, к нижним ярусам. Оставалось только удивляться, сколько труда затратили древние строители этого города, проложившие внутри холма настоящую, вымощенную каменными плитами, дорогу, уходящую вглубь земли по пологой спирали. Чем глубже мы спускались, тем шире становилась дорога.
- Voengata, - сказала Беа.
- Что? – Холшард повернулся к ней.
- Последняя Дорога. Путь в царство смерти.
Слова Беа не были метафорой – все вокруг напоминало о смерти. Плотный, почти осязаемый мрак, стылый тысячелетний холод подземелья, в которое никогда не заглядывало солнце, абсолютная тишина – лишь позвякивало наше вооружение, да скрипели под сапогами песок и обломки некогда разбитых здесь погребальных сосудов. Шли мы долго - дорога оказалась необычно длинной. Нас окружали красная глина, белый известняк и черный базальт, и сочетание трех этих цветов еще больше добавляло подземелью траурной торжественности. Вскоре в стенах по обочинам начали появляться узкие ниши с останками упокоенных здесь когда-то жителей города – а еще таблички с фосфоресцирующими в темноте письменами. Когда-то над каждой табличкой горел фонарь, теперь из стен торчали лишь ржавые железные крюки. Я шел и читал эти таблички. Большей частью это были короткие стихотворения в память об усопших, иногда весьма трогательные. Беа, надо сказать, очень удивило, что я читаю эти тексты.
- Это же эллатаньяр, древний сидский язык! – шепнула она: говорить громче в этом царстве покоя никто из нас не решался. – Откуда ты его знаешь?
- Дар фейна, - пояснил я, и больше у Беа вопросов не возникло.
Дорога закончилась у огромных двустворчатых ворот из черной бронзы, выполненных в виде полукруглой пасти змеи. Створки были покрыты чеканкой и отрывками из мистических текстов, в которых говорилось о единстве жизни и смерти, о том, что смерть лишь начало новой жизни. Ворота были закрыты, и все наши попытки сдвинуть створки с места ни к чему не привели. Холшард выглядел на редкость обескураженным.
- Дерьмо Ягна! – Он с такой силой ударил рукой в железной перчатке в ворота, что гул прокатился по всему подземелью. – Не пройти. Придется возвращаться.
- Однако другого входа нет, - заметил Эйтан. – Наверняка есть способ открыть эти ворота.
- Они заперты изнутри. Верно, в логово демона ведет другой путь. Надо…
Холшард не договорил: земля под ногами дрогнула, со сводов над дорогой посыпалась пыль и мелкие камешки. Огромные створки ворот завибрировали и начали медленно расходиться, открывая нам проход. Одновременно вспыхнул свет, такой яркий, что он в первое мгновение ослепил нас. За воротами открылся широкий коридор с колоннами из черного камня, и на каждой колонне пылали белым слепящим пламенемспаренные факелы. Холшард тут же обнажил меч, Беа подняла арбалет, а я надел на голову шлем и взялся за топор.
