Падение Твердыни (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

22 мая 1205 года от Р.Х., Венеция

Обычно на кухне находился только Франко и его поварята, поскольку старый кулинар строго следил, чтобы, когда он готовил хозяевам и их гостям пищу, рядом с ней не было никого из посторонних. Так что увидев, что происходило на ней вот уже второй день, он наверняка бы пришёл в ужас.

За простым, деревянным столом видели дети сеньора Франческо и капая слюной ждали, когда я закончу формировать пиццу, наносить на неё свежий, только сваренный томатный соус и начинку, а затем положу её в печь. Сеньора Агнесс, сидя тут же, рядом с детьми, смотрела на меня умоляющим взглядом. Я сжалился и поставил напротив них тарелки с салатами «Цезарь» и «Греческий», чтобы сами выбрали, кому что понравится, а сам присматривал за «Маргаритой» в печи, на тесте которой от жара, уже появились первые пузыри.

В таком виде нас и застал сеньор Франческо, не найдя родных в привычных местах дома. Запахи, издаваемые начинкой пиццы, привели его к нам, и он удивлённо смотрел, как дети, обычно сильно привередливые к еде, сметают сейчас всё со стола.

— Почему на кухне? — задал он резонный вопрос, обращаясь к герцогине, — почему нет слуг?

— Дядя Витале всех выгнал, обозвав криворукими гамадрилами, — картавя, тут же сдал ему меня младшенький.

Сеньор Франческо укоризненно посмотрел на меня, чему это я учу его детей. Явно ничему хорошему.

— На вашем месте, я бы их порол каждый день, сеньор Франческо, — ответил я в своё оправдание, — разрешите мне провести с ними небольшую воспитательную беседу?

— Нет Витале, — покачал головой он, — хороших слуг не найти, а при виде тебя они начинают писать в штаны от страха. Так что сам виноват. Занимался бы выращиванием цветов, например, ну или не знаю, вёл обычную разгульную жизнь нобиля, и не было бы проблем ни у кого с тобой.

— Дядя Витале сказал, что у нас сегодня вечер итальянской еды, — перебила его дочь, просясь на руки. Он поднял её и спросил.

— Солнышко, мы ведь как бы и так ели её, ну пусть с венецианскими изысками.

— Нет! Дядя Витале готовит вкуснее! — малышка показала на «Цезарь» с креветками, — попробуй!

Он вернул девочку на место и взяв вилку, подцепил соус, а также ингредиенты, отправив всё в рот. Почти сразу закрыл глаза.

— Да Франческо, — сказала Агнесс, смотря за тем, как я достаю пиццу из печи и закладываю туда другую, с белым соусом, морепродуктами и оливками, — после вчерашнего вечера французской кухни, сегодня ещё вкуснее. Ты можешь сделать так, чтобы повара к Дандоло не приехали вовсе? Сеньор Витале в качестве повара, меня устраивает даже больше, чем Франко.

— Витале! Это бесподобно! — открыв глаза признался он мне, отправляя в рот ещё часть салата, а затем пробуя и «Греческий», — как всё просто и в то же время гармонирует друг с другом!

Хмыкнув, я разрезал горячую пиццу с тянущимся сыром моцарелла, и разложил каждому по кусочку, себе забрав самый большой.

— Ну, надеюсь первый блин не комом, — пробормотал я, усиленно дуя и откусывая кусочек. Во рту мгновенно разлился знакомый аромат свежайших продуктов и самое главное, первого сбора помидоров. Было так вкусно и навевало ностальгию, что я даже прослезился.

Агнесс сама подула за каждого из детей и вскоре все приступили к поеданию пиццы, причём молча.

— Придётся убить всех поваров в городе, дорогая, — отложив сырный бортик на тарелку, серьёзно ответил Франческо жене, — по-другому, я думаю не получиться осуществить твой план.

Дети, перемазавшись томатным соусом и сыром, требовали ещё, так сильно им понравилось новое угощение, хорошо, что пицца с морепродуктами сразу же подоспела и была принята также на ура.

— Витале, отдаю тебе половину своего состояния, — с закрытыми глазами старый гурман, пробуя новое угощение, качал головой, — оставайся у меня в доме в качестве повара.

Я рассмеялся, доедая свой кусок. Больше сегодня я ничего не успел сделать из-за нерасторопности и криворукости слуг, но вроде бы дети и сами взрослые наелись, тем более, что салаты ещё оставались.

В кухонную дверь осторожно постучали и внутрь заглянул дворецкий сеньора Франческо.

— Да?

— Сеньор Франческо, к сеньору Витале очень странные гости, — смутился тот, опуская глаза в пол.

— Когда было иначе-то? — удивился тот.

— Сегодняшние, ещё более необычные, — тихо сказал он.

Я пожал плечами и в сопровождении присоединившегося ко мне Харольда, а также заинтересовавшегося хозяина, вышел в гостиную. Увидев гостя и десять его спутников, с любопытством рассматривающих всё вокруг себя, я от удивления замер. Если бы сейчас пришёл сам Христос, вместе с апостолами, я и то бы наверно был меньше удивлён, увидев тут этого человека.

— Субэдэй? — на монгольском, поприветствовал я гиганта, всё ещё не веря, что вижу его в Венеции, который к тому же, мало как изменился за то время, что мы не виделись. Только что стал ещё выше, крепче в плечах, а его доспехи стали сильно богаче, чем прежние.

— Витале? — изумился он, оглядывая меня с ног до головы, — а куда делся тот маленький, наглый ребёнок, которого я знал? Признавайся, ты съел его?

Я рассмеялся, идя вперёд и обнимая его, тот с удовольствием сжал меня в крепких, медвежьих объятиях, от которых хрустнули кости.

— Какими судьбами Субэдэй? — я разомкнул руки, — что привело вас в наши края?

Он взглядом показал на стоящих за моей спиной.

— Прости, да, о делах позже, я слишком поражён встречей, — извинился я, поворачиваясь и представляя его сначала хозяевам.

— Сеньор Франческо, позвольте познакомить вас с одним из самых величайших полководцев всех времён и народов. Субэдэй-багатур, ближайший приближённый Чингисхана, имя которого вы неоднократно вскоре услышите. Его империя, будет становиться только больше с каждым годом.

Франческо от такой моей рекомендации резко вспотел, и они испуганно переглянулись с Агнесс.

— Ты что им такого сказал Витале, — удивился монгол, видя эту немую сцену, — чего они побледнели, словно степного волка увидели?

— Правду, что перед ними один из десяти величайших полководцев в истории, — я пожал плечами.

— А кто остальные девять? — тут же заинтересовался он.

Но тут хозяева пришли в себя, и я продолжил знакомство. Сеньор Франческо предложил своё гостеприимство, и Субэдэй с гордым поклоном его поблагодарил. Тут же закрутились слуги, уводя гостей по комнатам, а я, прихватив с кухни чай и остатки пиццы с салатами, уединился с полководцем Чингисхана в беседке.

Сначала он скептически смотрел на зелёные листья салата и непонятный кусок жареного теста с набросанными на нём кусочками начинки, но попробовав, смёл вообще всё, не оставив мне ничего.

— Кто этот величайший повар? Сотворивший такое? — он вытер пальцы о поданную мной салфетку, — я никогда не ел ничего подобного!

Я хмыкнул и ответил.

— Он перед тобой. В город прибыли невероятно важные люди и все толковые повара работают сейчас во дворце моих родителей. Так что чтобы не умереть с голода, мне пришлось по-быстрому порубить и поджарить, что видел на кухне.

Монгол покачал головой, видимо приняв всё за чистую монету.

— Ладно неважно, лучше ответь, что привело тебя в такую даль?

Субэдэй посерьёзнел и оглянулся.

— Твои дела и победы, дошли и до нас, — он посмотрел мне прямо в глаза, — и ничуть нас не удивили. Мы ведь сами видели, на что ты был способен уже тогда. Так что наняв арабских купцов, чтобы они доставили меня к порогу твоего дома, хан попросил передать только одно, краткое послание.

— Слушаю, — напрягся я, не ожидая ничего хорошего.

— Я хочу завоевать полмира Витале, — он сменил дикцию и словно стал цитировать Тэмуджина, — и начинаю с Китая. Я подарю его тебе весь, если ты присоединишься ко мне. Соглашайся и ты станешь императором, равным мне. Не вассалом, а моим приближённым полководцем.