Подмастерье палача (СИ) - Тюрин Виктор Иванович
Войдя в зал таверны, я обрадовался, увидев хозяина на рабочем месте, так как нередко, в дневную жару, он позволял себе часок-другой прикорнуть в тени. Когда я похвастался "тайной броней", а он мне сказал, что уже видел нечто подобное у германца-наемника, командира одного из вольных отрядов. Поговорили с ним о том, о сем, выпили по стаканчику вина, потом он вдруг меня спросил: — Не надумал научиться владеть каким-нибудь оружием?
— Ты что-то хочешь предложить? — спросил я его напрямик.
— Знаешь, после нашего разговора, я вспомнил об одном своем знакомом. Мы когда-то служили с ним вместе в одном отряде, потом расстались на долгие годы, а весной, в третье воскресенье Великого поста, я вдруг неожиданно встретил его в церкви. К чему я это тебе говорю? Он мне рассказал, что открыл у нас в городе школу фехтования и хороших манер. Да, забыл тебе сказать: он из благородных, но вроде не кичиться этим, хотя похвастаться перед людьми шестью поколениями благородных предков не прочь. Если желаешь, можешь с ним поговорить.
"Манеры? Почему бы и нет. Денег у меня сейчас на все хватит, — прикинул я, а затем спросил Жерара: — А где его можно найти?
Шевалье Луи де Жуавиль оказался мужчиной лет под сорок, жилистый, со спортивной фигурой. После короткого знакомства, он поинтересовался: — Что вы хотите изучать?
В лучших еврейских традициях, я ответил ему вопросом на вопрос: — А что вы можете предложить мне, шевалье?
— Мне доводилось много путешествовать, поэтому неплохо знаю язык венецианских и флорентийских купцов, смогу договориться с крестьянином из германских княжеств. Довелось также бывать в Кастилии и Арагоне. Изучал нравы людей и обычаи. Знаю манеры придворных этих стран, хотя при дворах государей бывать мне не приходилось. Скажу прямо, охоте и танцам я вас учить не собираюсь, но после моих занятий вы будете знать правила приличия и вежливости, получите умение обхождения с дамами, а также научитесь читать дворянские гербы. Могу дать уроки владения мечом, пикой, булавой и стрельбы из арбалета. Недурно играю на лютне и пою. У меня не "медовые уста", как говорят о менестрелях с чарующим голосом, но дамам мое пение всегда нравилось. Кстати, могу дать советы, как вести себя с женщинами. Хотя вам, с вашей внешностью, — он как-то по-особенному, цепко и внимательно посмотрел на меня, — думаю, они не понадобятся. Итак, Клод, что вы выбираете?
— Мне будут интересны ваши рассказы о жизни и обычаях в дальних странах, правила хорошего тона, геральдика и стрельба из арбалета. От знания языков я бы тоже не отказался.
— Собрались путешествовать? — поинтересовался как бы между прочим.
Теперь наступила моя очередь одарить его цепким и внимательным взглядом. Шевалье угадал скрытый в нем вопрос и ответил: — Спросил чисто из любопытства. Скажу честно, меня снова тянет меня путешествовать, хочется увидеть новые места.
— Тогда почему сидите в городе? Телом вы не стары. На коня и в путь.
— Желаете знать? — я кивнул. — Извольте.
Шевалье действительно оказался человеком интересной судьбы. Он был четвертым ребенком в семье виконта и до девятнадцати лет жил в замке своего отца. Рассчитывать на наследство ему не приходилось, военное дело его не привлекало, но при этом он хорошо владел оружием. Ничего удивительного в этом не было: его отец половину своей жизни провел на войне. У Луи было два пути: стать монахом или идти своим путем. Он выбрал последнее. Прибыв к графу де Сент-Мор, боевому соратнику его отца, с рекомендательным письмом, он был хорошо принят и стал оруженосцем в его свите, вот только молодого человека хватило на полгода придворной жизни.
— Не поверите, Клод, охота графа собирала до десятка дворян — соседей, и каждый из них приезжал с десятком оруженосцев, пажей и слуг. А какие пиры закатывались! До самого утра! Играли музыканты, между столами бродили жонглеры и фокусники. За столами сидели гости, наряженные в разноцветные шелка, камзолы мужчин и наряды дам расшиты прекрасными узорами. Ах, сколько там было прекрасных дам, которые дарили мне любовь. Именно тогда я научился играть на лютне и петь, а также всем тонкостям обращения с женщинами. Иногда мне бывает жаль, что все это уже осталось в прошлом.
— Так почему вы, сударь, сейчас вздыхаете и печалитесь о том времени. Почему вы не остались при дворе графа, где возможно нашли бы свою любовь, а вместе с ней роскошь и богатство?
— Это сейчас я жалею об этом, глядя на то время с высоты прожитых лет, а тогда я считал, что такая жизнь не по мне. Мне хотелось свободы и решительных поступков, которые помогут мне стать настоящим мужчиной. Исполнившись веры в своем решении, я сел на лошадь и уехал в поисках своего места в жизни. Вот только деньги быстро кончились, а знаний, которые могли бы пригодиться в мирной жизни у меня не было, поэтому пришлось, скрипя сердцем, податься в наемники.
Около двух лет Луи колесил по стране, в составе вольного отряда. Участвовал в боях, засадах и штурмах. За это время заработал два шрама и неплохие деньги. После второго полученного им ранения отлежался, но возвращаться в свой отряд не стал, а поехал в Италию, наслушавшись рассказов своего приятеля — генуэзца. Из Генуи через какое-то время перебрался во Флоренцию, где с ним случилась почти романтическая история. Любовь прекрасной дамы и ссора с ее женихом, которого он убил на дуэли. Пришлось срочно бежать, спасаясь от наемных убийц, после чего шевалье оказался в германских княжествах. Чтобы заработать денег ему снова пришлось стать наемником. Спустя какое-то время вернулся во Францию. Был капитаном, участвовал в военной компании против короля на стороне бургундцев, потом по велению изворотливой судьбы оказался на службе у Людовика де Люксембург, графа де Сен-Поля. Спустя полгода, дезертировал и приехал в Тур, где встретил и влюбился в дочь богатого купца. Женился, но счастье оказалось недолгим — жена и ребенок умерли при родах, что здесь было обычным делом. Тесть, с которым он неплохо ладил, видя его тоску, предложил пойти к нему начальником стражи, на что он дал согласие, лишь бы не сидеть дома. Около года ходил с обозами, пока не был ранен в схватке с разбойниками. Им тогда удалось отбиться и его привезли обратно, в Тур. Встав на ноги, понял, что ему не скоро придется путешествовать, так как он стал прихрамывать, и чтобы прийти в хорошую физическую форму и не сидеть на шее у тестя, Луи решил временно открыть частную школу.
Шевалье показался мне довольно честным и открытым человеком. Он много знал и рассказывал мне о том, что видел собственными глазами, причем нередко иллюстрировал свои наблюдения примерами из своего жизненного опыта. Правда, насчет дворянского гонора, Жерар оказался не прав, шевалье любил подчеркивать свое происхождение. Даже несколько занятий с ним мне дали много деталей из жизни людей, которые я наблюдал, но не задумывался над их смыслом. Взять хотя бы перчатки. Оказывается, в эти времена, как и кинжал на поясе, они являлись статусной принадлежностью костюма дворянина. Прогуливаясь, знать надевала перчатку только на левую руку, а вторую держали в руке. Обе перчатки надевались только во время охоты, а входя в церковь и во время танцев обе перчатки снимали и засовывали за пояс.
Вместе с занятиями по языкам, географии и хорошим манерам я заново привыкал к седлу, тренировался в стрельбе из арбалета и рукопашном бое, для чего устраивал драки в тавернах. Здесь это было несложно сделать, так как в эти времена человек не стеснялся внешних проявлений своего настроения. Начиналось с ругани и плевков в лицо, а затем выливалось в драку, а то и поножовщину, к тому же городская стража смотрела на подобные нарушения порядка сквозь пальцы. В городе было много таверн и пьяных задир, а стражников приходилось на весь город сорок человек, да и те делились на дневную и ночную стражу.
В попытках понять, какими умениями обладал прежний хозяина тела, я неожиданно обнаружил, что могу крутить "колесо" и обладаю начальными навыками жонглирования, после чего я решил, при случае, попробовать взять несколько уроков у уличных артистов. Вряд ли я когда-нибудь освою эту профессию, но при особой нужде возможно получится изобразить из себя лицедея.
