Точка Лагранжа - Борис Борисович Батыршин
Я отрицательно мотнул головой.
Тогда все свободны. А вас… — он посмотрел на меня долгим взглядом. — А вас, Монахов, я попросил бы задержаться. Буквально на минутку, я хотел бы вам кое-что сказать… тет-а-тет. Простите, Геннадий Борисович… а вы, юноша, присаживайтесь.
— Ничего-ничего, я в коридоре подожду… — отец кивнул и вышел, оставив меня на растерзание. Я сел.
..Ну, папочка, я тебе это ещё припомню…
— Могу вас поздравить, Алексей. — И.О.О. смотрел на меня как энтомолог на редкий экземпляр жужелицы или медведки, ещё не насаженный на булавку. — Вы один создаёте отделу психологии нашего Проекта больше проблем, чем все остальные, вместе взятые. Как вам это удаётся?
— Ну... — я пожал плечами. — А в чём, собственно, проблемы? Вроде, у нас в «ботаническом саду» никаких конфликтов не было, всё тихо-мирно…
— Конфликты что, конфликты — это ерунда. Нашим психологам только дай поразбираться в чужих ссорах, покопаться в нижнем белье да повытаскивать скелеты из шкафов — уж извините, что так нелицеприятно высказываюсь, наболело, право же…. Но с вами, Алексей, беда другая: мои… хм… коллеги попросту ничего не понимают. Смотрите, что пишут…
Он порылся в давешней папочке и извлёк несколько скрепленных вместе листков.
— Вот, это место: «…после тщательного анализа поведения объекта… каждому из вас присвоен псевдоним, это для удобства, — сделан вывод, что такое поведение нехарактерно для пятнадцатилетнего подростка, а, скорее, для немолодого мужчины, возрастом от пятидесяти пяти до шестидесяти лет. На это указывает манера речи, построение фраз, а так же то, как он принимает решения.
Листки вернулись обратно в папку.
— Тут ещё много чего написано интересного. Не желаете, юноша, как-то прокомментировать? И имейте в виду, это мнение не только психологов. Ваш бывший вожатый, Дмитрий Ветров, дай бог ему здоровья, подтверждает эти выводы.
Удержаться я не мог.
— Вы что, верите в бога? — не удержался я.
— Оставим в покое мои суеверия. Ветров утверждает, что вы и в Артеке вели себя не по годам уверенно и рассудительно. Вот, пожалуйста…
Он перебрал листки.
— «Порой мне казалось, что этот парень старше меня, причём как минимум, раза в два». Что, с учётом его возраста, как раз и даёт интервал, указанный нашими психологами — пятьдесят — шестьдесят лет. Что вы на это скажете?
— А как с тем, что меня в итоге выставили из финала конкурса фантпроектов? Вылазка в Пушкинский грот — не слишком взрослый поступок, не находите?
Он покачал головой.
— Я тоже так сказал.
— И что вам ответили?
— Что вы, Алексей, сочли возможность заработать дополнительный авторитет в глазах своих друзей достаточным основанием для риска.
— А отец… он в курсе?
— Мы решили пока не тревожить Геннадия Борисовича. У него и без того забот хватает, особенно после недавнего прискорбного происшествия.
Я кивнул. Что верно, то верно: случившаяся с Димой беда наверняка добавит отцу седых волос…
— Так я жду… — напомнил И.О.О., когда пауза затянулась. — Что скажете?
— Хм… версия, что я пришелец с другой планеты, вселившийся в тело настоящего Алёши Монахова, подойдёт?
— А если без шутовства? — он поморщился, словно откусил лимон.
— Каков вопрос, таков ответ, уж извините. Спросите что-нибудь повразумительнее, тогда и будет без шутовства.
…вот бы удивился наш загадочный И.О.О., знай он, что я ответил всерьёз… ну, почти.
А может, он как раз знает?..
— Вы сейчас подтверждаете то, что здесь написано. — Евгений Петрович постучал согнутым пальцам по листкам. — И, похоже, не понимаете, чем это угрожает лично вам.
Я демонстративно вздёрнул бровь.
— А чем мне это может угрожать? Я что, провинился? Если да — то, может, объясните, в чём именно?
— Ещё как провинились, юноша. Окончательное заключение об участии в космической программе дают именно психологи Проекта. А они очень не любят того, чего не могут понять.
— Я хмыкнул.
— То есть, ваши коллеги дадут мне от ворот поворот только потому, что не могут разобраться в моём поведении?
— Если коротко, без экивоков — то именно так.
Я снова хмыкнул, на этот раз озадачено. Шутить-то можно сколько угодно, но И.О.О. похоже, говорит серьёзно…
— Может, это и ошибка… — я заговорил, тщательно выбирая слова, — но мы, я сам и мои друзья, полагали, что решение принимаете как раз вы, и никто другой. Мы были неправы?
— Лесть — не самый лучший метод в серьёзном разговоре, Алексей. — наставительно произнёс мой собеседник. — Хотя — в чём-то вы пожалуй, правы. Принимать окончательное решение о вашем участии в проекте буду именно я.
— И?..
И.О.О. встал. Я торопливо поднялся вслед за ним.
— Вам, несомненно, известно, что такое «точка Лагранжа». — заговорил он. — Однако, я позволю себе напомнить: это такая точка в системе из двух тех, которая остаётся неподвижной относительно обоих. Такой точкой в определённом смысле, являетесь и вы, Алексей — причём двумя этими тяготеющими телами являются наш Проект во всей своей полноте, а второй — группа ваших друзей, и артековские, и здешние, московские. Кстати, и масштаб подходящий — если сравнивать, скажем, массы Солнца и нашей маленькой планеты…
Он замолк. Я тоже молчал — скорее, от неожиданности.
— Так вот, вы уже скоро год, как упорно держитесь на периферии этой системы — но в отличие от реальной «третьей точки Лагранжа» вы, в свою очередь оказываете влияние на её составные части.
Он снова сделал паузу.
— Я наблюдаю за вами всё это время и, признаться, так ничего и не понял — хотя не скрою, вы интересны мне до чрезвычайности. Но, в отличие от наших психологов перестраховываться не собираюсь.
И подал мне руку. Я протянул свою в ответ. Ладонь И.О.О. оказалась сухой и неожиданно горячей, словно у него была температура. Но жар этот удивительным образом не производил болезненного впечатления.
— Вы допущены. Шут с вами, готовьтесь, летите, вместе со своими друзьями и собакой, раз уж ни они, ни вы друг без друга не можете обойтись. Покоряйте пространство хоть до самой Альфы Кассиопеи… если сумеете. Но учтите, я буду за вами следить очень, очень внимательно!
…Вот тебе раз! Насчёт Альфы Кассиопеи — это что, оговорка? Если да, то, как говорили в иные времена, «по Фрейду» Интересно, а он
