Рустам Панченко - Герцог. Путь в неизвестность
Все синхронно кивнули.
– Тогда вперед! – сообщил я, уже заскакивая Котяре на спину.
Тот от такой простоты чуть не подавился.
– Не тормози, дружище! Погнали! – взмолился я.
– Погнали так погнали, – выдавил кот и рванул с такой скоростью, что я чуть не полетел со своего транспорта.
Если еще хоть один раз залезу на спину этому ненормальному – гадом буду! Моя уверенность в этом крепла с каждой секундой. Все понимаю, но нестись с такой скоростью по крышам домов, притом на высоте далеко не первого этажа… Он просто псих! Остальные мысли пошли сплошь непечатные, как воспитанный молодой человек, озвучивать их не буду.
Мы примчались на ту же площадь, где несколько часов назад мне удалось вырвать свое будущее из чужих загребущих ручек. На площади стоял эшафот. Тот же помост, но уже с большой колодой посредине. Сразу начал идентифицировать находящихся на нем. Так, палач – одна штука, солдаты – шесть штук, пара каких-то темных личностей, неизвестный говорун с рулоном бумаги. Еще – трое заключенных непонятной наружности. Узнать их было практически нереально. Одежда скрывала то, что не смогли скрыть синяки и грязь.
Приговор уже дочитывали, и толпа, которая была неплохо подогрета спиртным, ревела в предвкушении потехи. Правду говорили древние римляне, людям нужны только хлеб и зрелища. Что делать? Как быстро пробраться через всю площадь и остановить несанкционированную казнь? Мой взгляд упал на одного из семи мелких. Котенок был собран и готов к прыжку.
– Так, мелкие, приказ такой: мухой на эшафот, и вырубать всех, кто попытается навредить пленным. Постарайтесь обойтись без смертей и лишнего членовредительства. Вперед!
Котят как ветром сдуло. Как же нужно посмотреть, что там происходит! Напряг зрение и чуть не упал с Котяры. Картинка перед глазами оказалась отмасштабирована в сторону увеличения. Вот это прикол. Но удивляться времени не было. Когда заметил мелюзгу на эшафоте, стало поспокойнее. Когда же один из котят подошел к самому худому из пленников, играючи перекусил цепь на ручных кандалах, и она тут же довольно громко загремела, падая на доски пола, – на моих подручных уставились как на восьмое чудо света.
Главный говорун начал лихорадочно командовать парадом, но его просто сбили с помоста, как кеглю. Вот интересно, как при столь малом весе у кисок получается творить такое с большими предметами? Ладно, это все лирика. Был один момент, от которого меня бросило в холодный пот, – это когда палач замахнулся своим топориком на моих котят. Им пришел капут, такого удара они не вынесут. Но котята не собирались ловить топор зубами, просто увеличили скорость, и одежда палача превратилась в тонюсенькие полоски, которые держались на плечах и ничего не прикрывали. Смешного в этом не увидел, но народу понравилось, толпа, уже довольно-таки неплохо разогретая, начала ржать и тыкать пальцами в этого болезного. Палач же не мог найти себе места на пьедестале почета.
– Теперь наш выход, ребята, – сообщил Котяре, Кейт и Лео. – Как будем прокладывать дорогу через это море?
– А давай по стеночке, а потом по канату, натянутому над площадью, – предложил кошачий изверг.
Меня так передернуло от таких предложений, что остальные заулыбались.
– А ты порычи, как прошлый раз, – предложила Кейт, – у тебя такой красивый голос.
Эта кошачья морда буквально засветилась от похвалы. Культурно попросив меня слезть с него, поскольку он все-таки не ездовая скотина, кот вышел немного вперед, шаркнул лапой и… замяукал настолько жалобным голосом, что слезу пробило. Хотел подойти и дать ему по шее, но, соразмерив величину своего кулака и его шеи, решил воздержаться от нанесения себе непоправимых увечий.
Как ни странно звучит, но этот жалобный голосок возымел действие. Сначала оглянулись те, кто стоял ближе всего к нам. Увидев меня, они начали расступаться и кланяться. По толпе пронеслась информация о том, что пожаловал герцог. И как они определили, что я герцог? Посмотрел на себя, одетого, как ни странно, в парадную одежду, потом на Котяру, и вспомнил анекдот, в котором Штирлиц никак не мог понять, что его выдает как советского шпиона – то ли автомат, то ли парашют за спиной, а оказалось, что этикетка на пиджаке.
Довольно быстро нам организовали проход к месту казни государственных (или как их здесь называют?) преступников. Когда приближался к эшафоту, возблагодарил Всевышнего, что не стал медлить. Подошел к многострадальной сцене и, задрав голову, начал рассматривать заключенных. Эти трое оказались именно теми, кого я боялся увидеть. Учитель, барон и дедушка эльф. Вот только их внешний вид оставлял желать лучшего, но, к счастью, они были живы. Вздохнул и спросил наивным детским голоском:
– Наигрались, господа заговорщики? – Так как ответа не последовало, добавил: – Мне вмешаться? Или оставить все как есть?
Они только ниже опустили головы, но ничего не сказали. Было видно, что смертники полностью осознали глубину своего заблуждения, или что там еще осознают в такие минуты?
– Освободить! – приказал стражникам.
К моему удивлению, солдаты вздохнули с облегчением. Сначала не понял причины, а когда заметил маленьких котят, наматывающих круги и бросающих плотоядные взгляды на служивых, стало понятно их нежелание связываться с этими исчадиями ада. Тут же, как чертик из табакерки, появился мужик, хотя нет, все-таки гном, и довольно быстро освободил арестантов от неудобных браслетов. Как только их выпустили из крепких солдатских рук, пленники начали мешками оседать на доски пола. «Это есть плохо!» – подумал, глядя на них, и попросил солдат доставить всех в мою резиденцию.
– А как же мне быть, ваше сиятельство? У меня же приказ казнить троих преступников… – Это заговорил тот мужичок, которого котята спихнули с помоста.
«Наверное, какой-то мелкий клерк!» – подумал тогда. Так как настроение было немного неадекватным (стрессы не пошли на пользу неокрепшему детскому организму), то решил проявить свое остроумие.
– Без проблем, – сообщил, разведя руки в стороны и снизывая плечиками. – Можешь подобрать еще двоих, и вперед. Народ тебя поддержит. Ведь поддержите? – Это уже был вопрос стоящим вокруг людям.
Вы бы слышали, какой энтузиазм слышался в этом непонятном гуле. Мужчина побелел, бухнулся на колени и запричитал, прося не губить его, у него семья, больные родители и все такое. А так как мне захотелось хоть как-то отыграться за пережитые унижения, захлопал наивными глазками и спросил растерянно:
– А народ не обидится?
Народ начал намекать, что сильно обидится.
– А если я им куплю бочку пива? Можно?
Меня пробило на хи-хи. Это просто детский сад, ясельная группа. Махнул рукой и посоветовал договариваться с горожанами лично. Как узнал позже, одной бочкой он не отделался. С него содрали втридорога, в смысле три бочки.
Солдаты уже свели вице-смертников с эшафота, и мы тихонько направились в резиденцию герцогов.
– Представляешь, Котяра, – вещал своему другу довольно-таки громко, – думал, что придется устраивать побоище, десятка три трупов будет, а все прошло без крови. Не подумает ли народ, что я сильно добрый? Может, вернемся и устроим побоище? Ну, хоть небольшое?
Котяра встал как вкопанный и, с удивлением посмотрев мне в глаза, уточнил, как я себя чувствую.
– Оближись, быстро, – попросил его мысленно.
Он не стал ничего спрашивать и облизался, как это умеют только коты. И тут парень, двигавшийся за нами незаметным хвостиком, рванул в сторону площади.
– Как думаешь, долго они будут говорить о кровожадном мальчишке? – продолжил мысленный диалог, провожая сорванца взглядом. На что усатый друг только хмыкнул.
Почему я так поступил с этим мальцом? А вы не замечали, что страшилки, которые люди придумывают сами, намного больше их пугают, чем те, которые им рассказал кто-то со стороны. Вот пусть лучше напридумывают страшилок обо мне, только бы эти страшилки не пришлось воплощать в жизнь, чтобы остудить горячие головы. Смертей, которые я увидел за столь короткое время, хватит за глаза на долгие годы.
Когда мы возвратились в резиденцию семьи де Сента, нас ожидала Миранда в состоянии «на кого же вы меня покинули». Она с удивлением посмотрела на сопровождавших меня наставников, заметила среди них барона фон Брега и с визгом бросилась ему на шею. Естественно, были слезы и сопли, но это все лирика. Приказал слугам отмыть, накормить и пригласить лекаря, пусть осмотрит на всякий случай. За все время нашего движения от эшафота никто не проронил ни слова. Было видно, что они о чем-то усиленно думают, и только их переглядывания между собой наводили на интересные мысли.
Разговор между нами состоялся уже после ужина. Как оказалось, самым страшным для этой троицы были синяки и голодуха. Их нормально не кормили во время моего отсутствия, но обо всем по порядку.
Так как все упорно молчали, даже Миранда, что было очень странно, начинать разговор пришлось мне.
