Сепар - Поселягин Владимир Геннадьевич
Бойцы даже и не поняли, что произошло, смазанное движение и темнота, вот что было. Сам я на лавке сидел со стороны кабины, связанный, только ноги свободные, а те на лавках по правому и левому бортам у кормы. От удара у одного каска слетела и, выпав наружу, покатилась, пока не замерла у правого колеса сиреневой «семёрки», за рулём которой сидел пожилой усатый мужчина. Мы вообще на перекрёстке остановились, светофор горел запрещающим сигналом. Легко выпрыгнув из кузова, стараясь не попасть в зону работы зеркал заднего обзора грузовика, я подобрал каску, небрежно закинув её в кузов, и, когда грузовик поехал, зелёный горел, шагнул на тротуар. На меня многие таращили глаза, но нашивки и форма наши были, ДНР, да и гипс на руке виден. А так у меня в руках был телефон одного из резервистов, больше ничего не брал, поэтому набрав номер, пообщался с Ириной. Та удивилась, утром отправила, а в полдень уже звоню. Подойдя к перекрёстку, мне на другую сторону надо, остановился среди десятка человек, что стояли у светофора, и сказал, как только Ирина ответила:
– Времени у меня мало. Закрывай магазин и бери Машу. Нужно срочно всё моё имущество, движимое и недвижимое, оформить на вас. Скатаемся к нотариусу.
– А что случилось?
– При встрече поговорим.
Отключив телефон, я ещё и батарею вытащил и, перейдя на другую сторону, бросил прибор в урну у магазина канцтоваров. Вообще, прохожие видели, как я грузовик покидают, и слышали, что говорю в телефон, некоторые кого-то набирать начали, но мне плевать, добежал до стоявшей машины такси. Та у остановки припаркована. Устроившись на заднем сиденье, сообщив адрес, стал работать с воротником. Машина отъехала от пешеходной части и влилась в поток, а я отогнул ворот куртки и вытащил из разреза скатанный рулончик с пятитысячной купюрой. Мой НЗ, остальное забрали при обыске, всё сняли, включая броник. Все карманы выгребли. Все мои вещи в кабине у офицера, так что махнул рукой. Новые добуду. Главное быстро сработать, чую на моей квартире уже через час будут гости. Ну а пока ехали, я размышлял. Власов, конечно, идиот, и я его пристрелю, слово дал, но тот сыграл мне на руку. Меня всё равно хотели брать из-за карт не сегодня-завтра, и я бы так и так свалил. А тут как под руку сыграно. И нет, командир батальона резервистов не играл на стороне российских спецслужб, он по жизни умом скорбный. Что по мне, я сидел на многих ресурсах, даже серьёзно защищённых российских.
Послушайте, вы действительно думаете, что меня оставят без внимания, когда я многие шокирующие знания по программированию и хакерству показал? И потеря памяти тут не катит, акцент у меня остался, я продолжал учиться говорить на русском, и меня принимали за наёмника, приехавшего из других республик России. Таких хватало. Причём это не значит, что меня считали врагом или чьим-то агентом, своим я был, это видно, и был я перспективным кадром. Поначалу меня хотели забрать в штаб армии ДНР. Хотя неправильно говорю, как ни крути, у нас не армия, а народная милиция. Просто по привычке меняю так. Не обращайте внимания.
Так вот, меня в штаб хотели забрать и использовать с полной эффективностью, всё же на танках я свой потенциал полностью не раскрывал, но тут контрразведка воспротивилась, они меня проверяли. Исследовали, можно сказать, такой феномен. Я о жизни Алексея узнал куда больше, чем от других, взломав их комп в управлении, где было полное досье на меня. Собрали. Потом Пушилин мной заинтересовался, хотел к себе забрать; пополнить счета республики за счёт Европы и США, как оказалось, он был не прочь, но и ему не дали, уже вышли на него российские представители контрразведки. Попросили, и тот уступил. Пусть и временно. Потом сильно обиделся, узнав, что всё Кадырову ушло. Кто-то слил информацию. Вообще собирали информацию, вели статистику.
Между прочим, когда я отбыл из батальона чеченцев, там плотно с ними поговорили, и не особисты самого батальона. Просто расспрашивали офицеров и бойцов и просили не уведомлять меня, беря расписки о неразглашении. Решение по сути принято, меня бы отозвали через несколько дней, а дальше уже отправили работать на штаб объединённой группировки, раз у меня так хорошо получалось. В принципе, поработать мог, но решалось всё ещё, отправить меня действительно в штаб или вывезти в Москву и выдоить по всем знаниям, которые многих спецов шокировали или ставили в тупик, и решение ещё не было принято. А как работает ФСБ – я отлично знал, на своей шкуре. Моё категорическое нет, никакого сотрудничества. Вот так и получалось, что решение до конца не принято, и поди знай, что предпримут, как меня возьмут, или когда неделю в штабе поработают. А может никогда, что вряд ли. Рисковать так я не хотел и решил бежать в тыл укропам, а там уже начать свою войну с нацистами. Просто мой побег, вот так, это настоящее дезертирство, на что я сам пойти не мог, внутренний запрет, просто не мог предать своих подчинённых. А вот то, что Власов сделал (до сих пор в шоке), как раз и сыграло мне на руку, как я и говорил.
Теперь я смогу спокойно уйти, стерев Алексея Серова, из этого мира.
А вы думали, что я не понимал, до чего дойдёт, когда подставлялся с такими вот серьёзными знаниями, которых у Алексея в принципе не должно быть? Я псион, я умею менять ДНК и внешность, что и планировал сделать после войны, свалив, иначе бы меня там взяли и вытрясли всё. Ну хотя бы попытались. Поэтому будущее у меня было прозрачным, закончить войну, обязательно с победой, и, инсценировав свою смерть, всплыть где-нибудь в другом месте с новыми данными. Возможно даже тут же в ДНР, но с новой внешностью и документами. Пока сам не решил. Однако планы разбились о реальность. Мной заинтересовались куда серьёзнее, я вон даже квартиру и машину купил, зная, что они у меня до конца войны, чтобы пыль в глаза пустить, потом бы кому-то подарил, что и сделал уже, вот и пришлось менять планы. Какое тут окончание войны? Не дадут мне довоевать, потому побег и был единственным способом уйти от этого. А вот поработать в штабе НМ ДНР я был не прочь, к тому и стремился. Ух я бы там развернулся. Но вмешалась контрразведка, и всё пошло так, как пошло. Что уж теперь? Ладно, было и прошло. Приехал я. Таксист высадил меня, купюру я всю отдал, пока тот удивлённо осматривал её, я уже хлопнул дверью и быстро пошёл к углу дома, нужно обойти, чтобы выйти к подъезду. Кстати, с обеими девушками контрразведка уже пообщалась, и не раз. Ещё бы они упустили такую точку добычи информации. По сути, я проверял, и Видение засады не показало. Это радует.
Девчата меня ждали, встревоженные, ну а когда прошёл в квартиру, входная дверь не заперта была, то обнял обеих и услышал вопрос от Маши:
– Что случилось?
– Собрали документы? Сейчас сам соберусь, на машине Иры поедем, в машине и поговорим.
Я быстро переоделся в гражданское, в баул покидал вещи, часы, те, которые засветил, пока ликвидировал националистов под камеру, из кладовки внизу пачки макарон и тушёнки набрал, что-то с пикника, некоторые вещи неплохи. Ноутбук забрал. Дальше, уже когда на машине ехали к знакомому нотариусу, я и просвещал их, в чём дело:
– Я сбежал из-под охраны. Меня направили под командование к офицеру-идиоту. Тот заподозрил во мне шпиона и приказал арестовать, ну и моих бойцов заодно. Там салаги молодые, один дёрнулся к оружию и его убили. Я майору этого не прощу. Поклялся убить, а я держу слово. За убийство офицера ДНР, за такое преднамеренное – особенно, довольно серьёзные кары военным трибуналом предполагаются, поэтому ухожу в бега. Пора вернуться Сепару. Всё, что мне принадлежит, оставляю вам. Награды мои в ящике, наследство наших детей, пусть им останутся. Официально я умру, погибну на Украине, так это или нет, уже никто не узнает, даже я, удача она переменчива, мы никогда не увидимся, поэтому не стоит лить слёзы, живите будущим и детьми.
– Ты всё ещё думаешь, что мы беременны? – сквозь слёзы спросила Ирина, паркуя машину.
– Я уже это много раз говорил. Вы обе в залёте. А сейчас приводите себя в порядок и идёмте.
