Вадбольский 5 - Юрий Никитин

Потому я не дрогнул, когда за спиной раздался нарастающий топот копыт, по стуку определил, что нагоняет двухместная коляска, проедет мимо… но нет, кучер натянул поводья, останавливая со мной рядом.

Дверца приоткрылась, женский голос сказал быстро:

— Залезайте!

Я тут же скакнул на высокую подножку, ввалился в пропахшее духами тесное пространство, жарко, с этой стороны сиденье пусто, на втором сжалась в комок зло поблёскивающая глазами Ольга Долгорукова в тёмном под ночь платье и в наброшенном на голову капюшоне.

Сразу выпалила:

— Ничего не думайте!.. Я вам предлагаю признать свою вину, а я в ответ вас милостиво прощу. И на этом ссора между нашими старинными родами ко всеобщему облегчению закончится!.. Я уже знаю, что ваш род тоже старинный, хоть и не настолько, как наш.

Я сел рядом, стараясь не касаться княжны даже рукавом.

— Сами придумали?

Она сказала так же зло:

— Это неважно. Мой род готов прекратить ссору, но для этого нужны основания.

Я сказал холодно:

— А как же закон тайги, то есть, вашего рода, что обязательно достанете обидчика, где бы ни прятался, и во что бы то ни стало сведёте с ним счёты?

Она ожидаемо дрогнула лицом, ответила не сразу и с трудом:

— Так было… но сейчас я слушала разговоры родни, а у меня только братьев, двоюродных и троюродных, больше сорока человек, и все говорят, овчинка выделки не стоит.

— О, — сказал я, — среди фанатиков появляются уже и прагматики?.. Если бы меня завалили легко, никто бы и слова не сказал, а вот сейчас, когда Долгоруковы мрут, как мухи зимой, начали задумываться, а что получат взамен помимо духовного удовлетворения? Кстати, вы как насчёт духовности?

Она сказала нетерпеливо:

— Отвечайте, вы согласны?.. Поскорее, я вырвалась тайком, никто не знает, где я, начнутся поиски! Вы же мужчина, вы и должны постоянно извиняться перед женщинами!

Я ответил с торжеством:

— А я, знаете ли, суфражист!..

Распахнул дверцу и выпрыгнул на ходу. Пробежал чуть по ходу движения, гася инерцию, вскочил в ближайший переулок и затаился. Через минуту мимо с рёвом пронеслись два автомобиля, я успел разглядеть мужчин с оружием наготове.

Ну да, вырвалась тайком. И никто не знает, где она, бедная, и что кому говорит.

Выждав, когда шум колёс утих, я повернулся и пошёл обратно, стараясь по-прежнему держаться в тени домов.

— Хорошо, — заметила Мата Хари. — Женщинам верить нельзя, зато мне можно! Я женщина особенная.

— Ты права, — сказал я, — Не вижу никакого шарма в женской брехне. Ничего в ней милого… Или это я слишком математичен?

— В математичности нет слишкости, — уточнила она. — Матиматичен, значит — всегда прав!

— Хорошо бы, — согласился я. — Математичен — по крайней мере, цел!

Мелькнула мысль, что вообще-то я здесь как человек будущего, но соответствую ли, или всё равно тварь дрожащая?.. Не подминает ли меня, такого умного и всезнающего, под себя мир, заставляя подстраиваться под его варварские законы и обычаи?

Когда добрался в имение, там в гостиной уже ждёт Мак-Гилль, читает газету и пьёт кофий с ещё горячими пирожками.

Увидел меня, рывком поднялся, обнял, чуть не задавив в огромных лапищах, ну да, шотландец, они вроде самые рослые на свете, дохнул запахом крепчайшего кофе.

— Юра, — сказал он по-свойски, но я уловил виноватую нотку в его грубом голосе, — на заводе опять пошёл брак!.. Что за идиоты, им бы только подковы ковать в деревенской кузнице, но и там напортачат.

— Введи штрафы, — посоветовал я. — В работе нужно быть аккуратными.

— Как и вообще, — согласился он. — Но что делать, живут и двигаются, как сонные мухи. Тебе придётся съездить, разобраться. Я строю ещё два цеха, винтовок нужно много, их расхватывают, как горячие пирожки, но с таким браком вылетим в трубу.

Я хотел привычно отказаться, моё дело думать и придумывать, но, с другой стороны, Мак-Гилль обеспечивает полное финансирование, ещё и вся администрация на нём, так что нехорошо рожу кривить, надо спуститься в производство и разобраться. Винтовки будем выпускать весь этот год, как, полагаю, в будущем подсуетятся конкуренты, потому нужно сделать всё, чтобы прибыль вверх, а издержки вниз.

На заводе пришлось пробыть не денек, как планировал, а трое суток. Рабочие оказались крестьянами с окрестных земель, ничего мельче, чем соха и молот в руках не держали, заскорузлые пальцы с трудом справляются с мелкими деталями вроде затвора или спусковой скобы, а «и так сойдёт» в сложном механизме не работает.

Десяток самых упорных и крикливых уволил, вместо них взял совсем подростков, они гибче, быстрее схватывают новое, поднатаскал лично, результатами остался доволен.

— Детский труд, — сказал я, — вроде бы нехорошо, хотя и не понимаю, с чего вдруг, но сделай им короче рабочую смену. Часов в восемь. Зато можно ещё одну!

Мак-Гилль посмотрел озадаченно.

— Ух ты… Вообще-то можно и три, как раз в двадцать четыре часа укладывается.

— То в случае войны, — сказал я великодушно. — Ночью всё-таки нужно спать. А две смены, да ещё если бы без брака…

— Всё равно рост прибыли, — договорил он с воодушевлением. — Видишь, Юрий, у тебя голова на всё варит!.. А процент брака постепенно сведём на нет!

Я понизил голос, сказал тише:

— В случае нехватки рабочих, привлекай и женщин. Работа не тяжёлая, особенно на сборке. А женщины трудолюбивее, меньше требуют, работают молча.

Он посмотрел на меня ошалевшими глазами.

— Юрий, ты гений!.. А платить им можно меньше!

Я вздохнул, смолчал. Котёл прогресса раскочегаривается медленно, сперва будет ползти, как улитка, но я знаю, какую скорость может набрать, в самом деле голова закружится от мелькания.

— Юрий, — сказал он с ласковым укором, — ты вон как сразу проблему зришь в корень! Даже видишь, куды идём?

— В прекрасный мир, — сказал я без уверенности.

— А как там насчёт баб? — спросил он, вздохнул, потёр красные от усталости глаза. — Прости, вырвалось. Это ты хорошо душишь, а у меня руки слабые, вот и прорывается такое… а и не выспался, статью принесли для нашей газеты, всю ночь черкал…

— Что? — переспросил я. — Ты газетку прикупил? Погоди, а как