Княжна попаданка. Последняя из рода - Дия Семина
Знал бы этот противный Фирс, как у Аны сердце болит!
Не спала всю ночь накануне, ожидая своенравную Раду, по окнам металась со свечой. От каждого собачьего лая сердце заходилось, уж не доча ли вернулась…
Но нет. Пропала кровинушка. Как Ксенька сгинула.
Радмила вопреки увещеваниям и злобным выкрикам матери собралась и поехала к князю наследнику, сказав коротко, что с долгом нужно что-то делать. И Ярополк единственный мужчина, готовый на многое ради неё. Так и сказала.
Нарядилась, уехала и не вернулась.
Кучер, успев изрядно выпить в кабаке, уже затемно принёс позорную новость, что молодую госпожу забрал к себе боярин.
«А какой не сказали-с!» — пробубнил и ушёл спать в теплушку.
Только Фирс Демидович по полудню следующего дня сообщил, что видели Радмилу во дворце с Черноводовым старшим и долг уплачен им лично.
Ана прекрасно знает цену такой расплаты!
Её кровиночка продалась за деньги старому козлу. Про этого ужасного Черноводова страшные слухи по столице ходят, что он чёрный колдун…
— Погубили князья мою деточку. Ах, какие подлые с этим долгом проклятым! Сгинула моя Радмилушка.
Завыла, запричитала и ушла к себе, проклиная всех князей и Фирса.
Княжий воевода долго ждать не стал, о чём-то переговорил со слугами и уехал.
Материнское сердце неспокойное, требует поспешить и забрать дочь. Но сможет ли противостоять самому Черноводову?
— Попробовать стоит, — прошептала, глядя на себя в зеркало, словно больше и говорить не с кем в этом опустевшем доме.
Решилась и велела подать новый наряд для выхода и подготовить малые сани. Пора проехать по городу в поисках справедливости. Негоже так за здорово живёшь обижать вдову.
В тёмной горнице долго выбирала кушак для богатого сарафана. Размышляла, как приехать и вернуть дочь? Какие слова найти? Она пустое место для такого страшного мужчины как Черноводов. Растопчет, и никто после трагедии с Ксенькой ей руку не протянет. Все и так шушукаются за спиной, что подлые Аксёновы со свету сжили былиночку.
В дверь тихо стукнула служанка и подала маленькую записочку.
— Дурында! Подай свету-то! Я же не вижу, что тут нацарапано! — внезапно заорала так, что кошка пулей вылетела из комнаты.
Эх. Нет Ксеньки, вот бы её за космы оттаскать, так легче бы стало.
Свет зажгли на втором канделябре.
Дрожащими от злости руками Ана развернула послание от дочери. Прочитала вслух по слогам и когда до неё дошёл смысл – завыла:
«Я, Радмила Савельевна Аксёнова, отказываюсь от вас, не хочу знать. Будьте покойны, долг за ваши злодеяния уплачен, но моя судьба теперь в руках Григория Емельяновича, младшего боярина из рода Черноводовых. Он взял меня в законные жёны. Не ищите встречи, не хочу и не могу вас видеть, маменька. Прощайте. Живите, как умеете. За княжну Ксению нам прощения не дадут, и виноваты в этом вы!»
— У-у-у-у! Да что же это! Как же? Она же сама била Ксению почём зря. Сама её на мороз выгоняла в одном исподнем, а я, значит, виновница? Неблагодарная тварь. Вся в папку своего. Гадина! Ещё и опозорила, во грехе живёт то с одним, то с другим! Шалава! Знаем мы эти «законные» сожительства. Как теперь людям-то в лицо смотреть!
Ана внезапно от страданий по пропавшей дочери переметнулась на лютую злобу. Мало позора с Ксенькой и ежедневными проверками от управы, так теперь ещё и это. Не сегодня, так завтра кто-то увидит Радку с «женихом» и поползут слухи…
В злости швырнула кушак на креслице перед зеркалом, обречённо махнула рукой и затушила свечи на лишнем канделябре.
Совершенно разбитая новостями, спустилась в небольшую гостиную, не понимая, как теперь жить-то дальше, что делать. Была цель выдать дочь замуж, а теперь и этого нет…
Так и просидела до позднего вечера, глядя в одну точку, словно её кто-то заморозил. Настенные часы пробили без часу полночь…
Ана очнулась, встрепенулась и крикнула притихшим слугам, так громко, что сама вздрогнула:
— Эй, лентяи! Кто там, уснули? Чай подайте!
— Сударыня, сейчас подадим, а сани-то как? Распрягать? — старый лакей, посланный кухаркой, попал под горячую руку, получил вместо ответа удар по плечу.
— Проваливай с глаз моих, старый дурень! Кухарка сама пусть подаст на стол.
— Да пропадите вы пропадом, сударыня! Ухожу! Сын место нашёл денежное, буду у него с внуками сидеть! А ты провались! Дура злая! — у старика прорезался голос, да такой грозный, что Ана замерла. Но быстро оправилась и уже готова снова кинуться в драку, но слуги и след простыл.
— Всё проваливайте из дома! Твари неблагодарные. Новых слуг наберу! Покладистых!
Чай никто не подал. Несколько раз входная дверь хлопнула с такой силой, что рюмочки в буфере зазвенели.
Не в силах пережить этот бесконечный, позорный день, Аксёнова вышла глянуть, не украли ли её сани с лошадьми, с этих слуг станется.
Спустилась на крыльцо и замерла.
Во дворе откуда-то взялся сам купец Свешников. Его не ждали, а он припёрся.
Верхом приехал, коня привязал и остановился перед крыльцом, в своей огромной шубе, злющий и пьяный.
— Что притащился, упырь проклятый? Уморил мою девку, мне теперь и людям в лицо стыдно смотреть!
— Вот именно! Ксения погибла! А я тебе уплатил за неё семьдесят пять рублей. Раз у меня бабы нет, и сделка сорвалась, то вертай деньги! Или отдавай Радмилу за меня!
— Вон Стешка дворовая девка, где-то ещё бегает, как курица кудахчет. Забирай. Радмила за боярина замуж вышла, спаслась. А ты проваливай подобру поздорову. Иначе…
Свешников рассмеялся:
— Что иначе? От тебя только что слуги сбежали. Так что меня ничего не остановит пройти и забрать своё, старик мне шепнул, куда ты золото прячешь. Как крыса, денег-то полно! А на девку Ксению потратить жалела медяков? Оборванкой ходила княжна-то? Да и за Радку, поди, приданное не дала. Ну вот мне, значит, достанется!
— Уйди, окаянный! Не посмеешь! — Ана стремительно развернулась и забежала в дом, захлопнула дверь. Но тут же вспомнила про открытый ход в подклеть, дровник, а там и до жилых комнат три шага.
Одна надежда на дверь из чёрной части дома в господскую. Успеть бы захлопнуть!
Что нашло на мужика, вроде ж не бедный! И вот так грабить?
На рассуждения времени нет. Пробежала по ступеням, запинаясь за длинный подол нарядного сарафана. И услышала за спиной грохот шагов.
Не оставит он так дело. И в управах
