Яростные сердца - Алексей Пислегин
Тин грустно усмехнулся, хлебнул из чашки.
— «Сейчас не понять» — это вообще универсальный ответ на многие вещи. О многом можно только предполагать. Мы в Лийя-Кин отказались от участия в Бунте. По крайней мере — большинство друидов Рощи. Орилеб принял это наше решение, тем более на тот момент Зверобог нас ещё не предал, а Уриун был не единственным его живым потомком. Но всё, что я знаю о Бунте, я слышал от других. Источники не всегда были достоверные, а я был ребенком. Верить можно не всему.
— Что Орилеб любит приврать, я уже заметил.
— О да. Что хуже, он умеет обманывать, говоря правду. В вопросах лжи Орилеб — великий мастер. Поэтому, дальше я буду говорить о том, как вижу былые события сам.
Из рассказа Тина я понял следующее: отец и ещё два генерала альвов вписались в Бунт, разочарованные богами. Их легионы ветеранов, закалённые в горниле недавней войны, стали главным ударным кулаком армии Бунтовщиков. И всё бы ничего, но Орилеба понесло, и он вышел за рамки праведной войны очень быстро.
Карательные рейды к тем, кто не поддержал Бунт? Сравнивание с землёй городов вместе с жителями? Осквернение колодцев трупами женщин и детей? Король сильфов начал творить то, что в нашем мире было обычной рутиной средневековых (да и, чего уж, и более поздних) войн, но для этого мира оказалось дикостью.
Если начало Бунта было настоящим блицкригом, где сильнейшие маги и воины смертных и молодые боги теснили Пантеон и его союзников, то уже через год ситуация изменилась. Сначала начались внутренние ссоры, разброд и шатание.
Главы объединённой армии тянули одеяло каждый на себя, Орилеба назвали Кровавым Королём, пошли первые сокрушительные поражения… А после альвы вернулись под крыло богов, став дважды предателями.
Слушая Тина, я постоянно думал об отце, и воображение ярко рисовало его в те времена, когда сильнейшие смертные бросили вызов Небесам.
Со здоровенным цельнометаллическим копьём я его уже видел. И с крыльями, да… Осталось только добавить доспехи — в моей голове они были вороными — и поставить его во главе закованных в сталь легионов.
Я вспоминал отца в учебных спаррингах, в зарубах ролевиков, вспоминал свои бои здесь, на Острове.
Багряный Лев Максимус… Не просто так ведь он Багряный, как та аура, что охватывает под Пламенем Души меня. Отец тоже по классу Дух Ярости. Хотя, в те времена ни Системы, ни классов вовсе не было.
Я очень ярко представил как он, ревя от бешенства и полыхая призрачным огнём, прорывался сквозь ряды противника, залитый кровью с ног до головы.
Налево махнул — улочка, направо махнул — переулочек…
Он, как и другие альвы, служил богам, и то, как они в своём конфликте предали смертных, стало для него концом привычного мира, выбило из под ног почву. Он пережил братоубийственную войну и, разочарованный Небесами, пошёл к Бунтовщикам.
Скорее всего, его разрывали противоречия. Он противостоял тому, чем многие годы жил, чем веками жил его народ… А потом ещё и его союзник — уродец-Орилеб — оказался кровавым психопатом.
Новый разрыв шаблона, новое разочарование…
Сука! Сейчас больше всего мне хотелось напрямую поговорить с самим отцом, узнать обо всём. Ну какого чёрта он не рассказал нам с Леной правду? Надеялся, что на Земле нас не достанут, и мы проживём там обычную мирную жизнь?
Отец всегда был собран, уверен, суров. Правда, улыбнуться, посмеяться, проявить заботу ему это тоже не мешало. Но и некий глубинный надлом, трагедия, в нём тоже ощущались.
Я думал, это из-за мамы.
Был неправ, пусть и не до конца.
— Бунтовщики раскололись и проиграли, — подытожил Тин. — И здесь я должен объяснить, как у нас выбираются места для постройки столиц государств. Дело в том, что иные планы иногда прорываются к нам, пусть это и происходит невероятно редко. Как правило, это или демонические миры Инферно, или Скверна из плана Пустоты. Каждый такой прорыв — страшный катаклизм и угроза всей Эльтерии. Последний приход в мир Пустоты был устроен Кровавым Королём. Не знаю, как во внешнем мире, а Остров от Скверны не очищен по сей день.
Тин ненадолго прервался, отпил из чашки, задумчиво глядя вникуда.
— Это было страшно. И Орилеб понимал, что погубит остров. Безумие диких на его совести. Тех, кто просто умер было даже больше, чем сошедших с ума, и неясно, какая участь лучше. Лийя-Кин уберегли единороги. Без них от Рощи не осталось бы ничего.
— А Зверобог? Почему он предал вас?
— Зверобог захотел большего, его не устраивало быть воплощением природы Небесного Острова. Когда разбитый Орилеб вернулся, он решил напасть на него, забрать его силы. Потом, наверное, он отправился бы убивать нас и своих потомков, Великого Змея… Вышло иначе.
— Он был осквернён, когда выскочил на меня. Как сказал Орилеб — хотел очеловечиться, но вместо этого потерял форму.
Забавно — и я обратил на это внимание только сейчас, — что слово «очеловечиться» на системном языке именно к людям привязано не было. Скорее, если переводить его в более привычные мне понятия, я сказал что-то типа «стать гуманоидным».
Но местные расы — вообще отдельная песня, все выглядят, как плод экспериментов доктора Моро или профессора из «Человека-амфибии». И к этому явно приложили руку боги, взяв за основу в самом начале именно людей и накрутив им крылья разных видов, хвосты и змеиные бошки.
Интересно, живых цвергов я увижу?
— Орилеба преследовали, он бросил армию, чтобы выиграть время. Призвал Скверну — и Зверобог попал под её удар, не успев добраться до королевского замка. Он почти погиб и потерял себя навсегда, скрывшись без сил в недрах Острова. Силы вернуть так и не сумел, и победил его ты только поэтому.
— Спасибо за это важное пояснение, — хмыкнул я. — У меня два вопроса: нахрена Орилеб призвал Скверну? И что там за тема с выбором места для столицы?
— Каждая столица каждого государства строится на Местах Силы. Это — небольшие пробои на план Силы. О нём ничего не известно, кроме одного — через такие пробои в Эльтерию постоянно проникает сырая мана. Орилеб использовал Место Силы Острова, чтобы подключиться к плану Пустоты — и создал защиту, которая не рухнула и по сей день.
Тин вздохнул.
— Это
