Факультет Чар. ЧарФак (СИ) - Кира Тигрис
У их ног, сбившись в кучу, на камнях сидело пятеро побитых парней, с ссадинами и кровоподтеками на лицах, у нескольких проступали под глазами свежие синяки, надувались и кровоточили разбитые скулы и губы. Рваная испачканная одежда, затравленные лица, блестящие от слез и страха глаза. Чуть больше недели назад им сообщили, что юный хозяин территории Академии хочет в этом месяце двойную оплату за свое покровительство и только тогда выдаст милостивейшее разрешение продолжать вести свой скромный бизнес под его контролем.
Десятки других все-таки кое-как, но смогли собрать нужные суммы, занять у друзей или родных — хозяин просит, значит, надо повиноваться. Ведь без его разрешения нельзя ни открыть свою кофейню, ни автомастерскую, ни даже салон для «ноготочков».
Лишь только эти шестеро не смогли достать нужные суммы и теперь их разбитые лица, страшные угрозы и рассказы о пытках должны послужить другим хорошим уроком.
Именно за этим их сюда и притащили угрозами и силой. Здесь, совсем недалеко от корпуса богатых студентов, среди острых камней у обрыва в море притаилась небольшая площадка, со всех сторон окруженная скалами, и тем самым надежно спрятанная от посторонних глаз. «Слепая зона», как правильно назвала ее ранее директриса, о страшном существовании которой знали все, но никто не хотел на ней оказаться.
И даже громкая музыка, что играла совсем недалеко на вечеринке, с трудом заглушала стоны несчастного паренька с длинными, темными, не мытыми вот уже пару недель волосами. На его грязной драной футболке была написана какая-то шутка, понятная лишь программистам, а рваные замусоленные джинсы содержали самую внушительную коллекцию всевозможных пятен — от крепкого чая до быстрорастворимого эспрессо. Парень прижимал к груди свою левую руку, всю перепачканную в чем-то липком и темном.
— Я… неделю не спал и второй день ничего не ел… мое приложение почти готово… багов нет… код работает, — хрипло кричал парнишка, то и дело убирая с мокрого лица длинные сальные пряди немытых волос. Он, не глядя, медленно пятился назад по камням, прижимал к груди перепачканную руку, скуля и воя, словно раненый зверь, — … завтра же я его проверю и…
— Завтра — это уже сегодня, очкарик! — грубо оборвал его черный силуэт, громким, но чрезвычайно низким для молодого парня голосом. Может быть, у Косты разболелось горло? Он был одет так, чтобы его никто не мог узнать, во все черное — джинсы, футболку, кроссовки, бандану, худи с глубоким капюшоном, кепку, натянутую по самые глаза. Все новое, стильное, дорогое, но только самое темное — то, на чем не будут заметны пятна крови.
— Мои люди предупреждали тебя, Тоби! Конкретный срок — конкретная сумма! Ты же вроде ботаник, а считать не умеешь!
С легкими щелчками Коста то выпускал длинное и уже окровавленное лезвие складного ножа, то убирал его обратно. Блестя острым металлом, каратель в черном медленно, но верно приближался к несчастному парню, пока тот не упёрся своей худой, словно доска, спиной в камни.
— Пожалуйста, сжалься! Еще один день! Умоляю!
— Жалость — это самый худший природный атавизм, Тоби! Она хуже, чем слабость! — шипел его неумолимый мучитель. Его стройные руки с длинными пальцами были одеты в черные кожаные перчатки, тонкие и облегающие, как у хирурга. Все, чтобы не запачкаться в чужой крови.
Он размахнулся и наотмашь ударил беднягу по худому лицу, так что на одной из острых скул выступила кровь, а старые допотопные очки с толстенными линзами отлетели в сторону метра на два. В молочном свете луны они жалобно блеснули своими покоцанными стеклами и навсегда скрылись в темноте.
— Я сказал, давай указательный палец!
Коста грубо схватил парня за вторую, ещё пока здоровую руку.
— Нет!! Только не указательный! Я же тогда не смогу печатать код вслепую! — истошно закричал несчастный. Он поднял вверх грязный большой палец правой руки, обреченно протянул всю худущую бледную руку вперед, а затем отвернулся и крепко зажмурил глаза. — Вот! Лучше этот режь! Я им в коде одни пробелы печатаю!
Садист грубо схватил несчастного за бледное худощавое запястье, в ночном полумраке наступила тишина, даже музыка с вечеринки слегка примолкла, блеснуло лезвие ножа…
И все? Вот он сейчас возьмет и так просто отрежет ему большой палец?! Так просто и безнаказанно?!
— Ой! Блин!
Вдруг Коста ощутил мощный толчок в районе ягодиц, очень похожий на меткий пинок твердым носком кроссовка. Удар был настолько неожиданный и сильный, что парень потерял равновесие и плюхнулся на острые камни прямо в своих идеальных дизайнерских джинсах, которые громко треснули по главному шву сзади. Темноту тут же разорвал его истошный хриплый рык:
— Кто это сделал, уроды?!
И действительно, парень оказался одет только во все темное, так как из образовавшейся дыры на плоской заднице тут же стали видны черные боксеры, а ещё оттуда вывалился небольшой полуоблезлый рыже-серый хвост с растрепанной кисточкой на конце. Тот, кто часто смотрел телевизор, особенно канал Дискавери про живую природу, непременно распознал бы хвост, как принадлежащий обыкновенной гиене. Но, кажется, никто из окружающих так его и не заметил.
— Кто это сделал?! Кто посмел? — гневно закричал парень в черном, быстро вскакивая с задницы на длинные стройные ноги. Он ловко подхватил с камней выпавший складной нож и, позабыв про несчастного студента-программиста, кинулся к остальным уже побитым должникам.
— Смешно, да? Весело? Лузеры! — цедил вышибала сквозь зубы, по очереди наклоняясь к лицу каждого своего пленника и вертя острым, словно бритва, лезвием у носов несчастных. — Сейчас будет ещё веселее! Вот ты чего ухмыляешься, урод? Ты встал и дал мне пинок? Думал, что я не замечу, да?
С этими словами он резко полоснул ножом прямо по щеке самого полного и добродушного из всех парней. Кажется, здоровяк работал в местной автозаправке и учился на механика.
Раздался стон, ругательства и неодобрительные крики остальных пленных.
— Да за что?! Прямо по лицу!
— Я сейчас буду резать каждого из вас прямо по вашим уродливым рожам! До тех пор, пока тот, кто посмел испортить мне сегодня настроение, не назовет себя! — прошипел их мучитель, уже протягивая руку к другому побледневшему лицу. — Кто из вас, неудачники, осмелился меня тронуть?!
Безжалостная рука в черной перчатке уже занесла нож над головой очередной жертвы, как вдруг резко остановилась, замерев в воздухе, пропахнувшем
