Имперский повар 2 - Вадим Фарг

— Игорь, а вот скажите, — осторожно, будто боясь спугнуть рыбу, вклинилась в шипение сковородки Светлана. Она сделала шажок вперёд, её голос стал тише, интимнее. — По всему городу ходят слухи, что ваш конфликт с купцом Алиевым дошёл до предела. Что между вами настоящая война. Это правда?

Я на миг оторвался от плиты и посмотрел ей в глаза. Взгляд цепкий, хищный. Ей не было меня жаль, ей нужна была история, сенсация. Чтобы завтра об этом гудел весь Зареченск.

— Светлана, я повар, — я пожал плечами и снова уставился на сковороду, показывая, что для меня важнее. — Моя единственная война — вот она. За то, чтобы мясо было сочным, а лук не подгорел. Чтобы люди, которые ко мне приходят, ели вкусную и честную еду. А всё остальное… языками чесать — не мешки ворочать. Сами знаете.

Я не дал ей и шанса вставить новое слово. Быстро, одним движением, снял мясо со сковороды на чистую деревянную доску. Рядом выложил поджаренные, чуть размякшие овощи.

— Готово. Но есть сразу нельзя, — я накрыл мясо куском фольги, словно одеялом. — Ему нужно отдохнуть. Минут пять, не меньше. Чтобы все соки, что сейчас бурлят внутри, успокоились и равномерно разошлись. Тогда оно будет таять во рту. А мы пока… пока займёмся соусом. Вот тут-то и начнётся самое интересное.

Глава 24

Сковорода ещё дышала жаром. Я склонился над ней, как над картой сокровищ. На дне, среди золотистых кусочков лука, темнели прижарившиеся остатки мяса и сок. Вот оно, главное. Не просто подливка, а душа будущего соуса.

— А теперь, господа, следите за руками, — бодро сказал я, поворачиваясь к камере, которая пялилась на меня своим стеклянным глазом. — Главное правило хорошего повара: никогда не мойте сковороду сразу после жарки. Вся магия — вот здесь, на дне.

Я вернул сковороду на плиту, поддал огня. Шипение стало громче. Взял ложку ядрёной, зернистой горчицы и без всякого сожаления швырнул её в самый центр. Следом — щедрый такой плеск простого белого вина из бутылки. Жидкость взревела, закипела, поднимая со дна всё то, что мы так старательно прижаривали. По кухне тут же разнёсся густой, кислый и пряный дух, от которого нос щекотало, а во рту немедленно собиралась слюна.

Я схватил деревянную лопатку и принялся быстро-быстро соскребать со дна драгоценные частички, смешивая их с вином и горчицей. Всё это превращалось в бурлящую, однородную эмульсию красивого кофейного цвета. Пару минут подержал на огне, чтобы винный спирт испарился, оставив только благородную кислинку, добавил каплю масла, чтобы соус стал гладким и бархатистым. Готово. Густой, тёмный, а пахнет так, что можно сознание потерять от одного только аромата.

— Прошу любить и жаловать, — объявил я, снимая сковороду с огня.

Взял тарелку. Отдохнувшие, сочные медальоны лёгли на неё аккуратным веером. Рядом я пристроил горку румяных овощей, которые мы запекли чуть раньше. А потом, без лишней скромности, щедро полил всё это великолепие нашим свежеприготовленным соусом. Просто мясо, овощи и немного поварской смекалки.

— Готово, — выдохнул я, ставя тарелку прямо под объектив. — Снимайте, пока не остыло.

Оператор послушно навёл камеру, делая плавные, аппетитные кадры. Я знал, что на экране это будет выглядеть так, что любой зритель немедленно захочет есть.

— Игорь, это просто фантастика, — с искренним восхищением сказала Светлана, отрываясь от своего блокнота. — Выглядит невероятно. Думаю, на сегодня материала более чем достаточно. Спасибо вам огромное!

— Минуточку, — остановил я её, когда она уже собралась скомандовать «Снято!». — Съёмка-то может и окончена. А вот обед — только начинается.

Я повернулся к остальной команде.

— Ребят, вы же давно пашете, наверняка голодные, как стая злыдней. Неправильно это, уходить из моего дома и не попробовать то, ради чего мы тут все собрались. Настя, милая, помоги мне, пожалуйста, накроем на стол для гостей.

Они застыли на месте. Все трое. Уставились на меня так, будто я предложил им станцевать на столе. На их лицах читалось такое искреннее недоумение, что я едва сдержал улыбку. Видимо, кормить съёмочную группу после работы здесь было не принято.

— Да мы… что вы… право, неудобно, — промямлил оператор, смущённо потирая шею.

— Неудобно штаны через голову надевать, — отрезал я своим фирменным тоном, который не терпел возражений. — А у меня за столом всегда удобно. И вкусно. Так что живо мойте руки — и садитесь. Это не обсуждается.

Спорить они не стали. Через пять минут вся наша компания уже сидела за большим дубовым столом в зале «Очага». Настя уже нарезала огромные ломти свежего хлеба и поставила на стол банку хрустящих солёных огурцов. Я же быстренько поджарил ещё пару порций мяса, чтобы хватило всем. Неловкое молчание, висевшее в воздухе, быстро сменилось нетерпеливым ожиданием и звоном вилок.

Первым сдался оператор. Он насадил на вилку здоровенный кусок мяса, от души вымазал его в соусе и отправил в рот. И замер. Его вечно уставшие глаза вдруг распахнулись так широко, что, казалось, вот-вот выкатятся из орбит. Он медленно прожевал, сглотнул и издал какой-то нечленораздельный звук — то ли стон удовольствия, то ли вздох облегчения.

— Матерь божья… — выдохнул он, глядя на меня с таким изумлением, будто я только что на его глазах превратил воду в вино. — Я… я ж эти кулинарные передачи лет десять снимаю. Всяких видел. И столичных звёзд, и заезжих гастролёров… Но вот такого… — он мотнул головой, пытаясь подобрать слова. — Клянусь, я в жизни ничего подобного не ел.

Светлана, в отличие от него, ела молча и сосредоточенно. Она отрезала крохотный кусочек, изящно обмакнула его в соус и положила в рот. А потом просто прикрыла глаза, и на её лице отразилась такая гамма чувств — от удивления до чистого, незамутнённого блаженства, — что это было красноречивее любых похвал. Для повара нет лучшей награды, чем видеть, как человек замолкает, полностью растворяясь во вкусе твоей еды.

Остальные, глядя на них, тоже набросились на тарелки. Ели быстро, жадно, с аппетитом, забыв и про усталость, и про вежливость. Слышалось только довольное мычание и стук вилок. Через десять минут от мяса не осталось и следа.

— Игорь… нет слов, — сказал звуковик, вытирая губы салфеткой. — Просто спасибо. От души.

Вся команда согласно закивала. Они смотрели на меня уже совсем по-другому. Не как на очередной «объект» для съёмки, а как на человека, который