Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви - Ярослав Маратович Васильев
— Но так же нельзя… — растерялась Алиса. — Эти плетения потом нельзя вообще снять, — и сиплым голосом добавила: — Ой, ты что, специально?
— Да. Их нельзя снять. Если не сработает — просто оставлю другим людям предупреждение. Ну и палатку забирать дистанционно. А вот если их полезут снимать, я очень надеюсь, что кто-то при такой схеме обязательно подорвётся. Но да — обычно так действительно не делают.
— Никто так не делает, кроме военных минёров, — негромко сказала Оля. — И я даже боюсь интересоваться, Миша, откуда ты наизусть знаешь схемы создания чисто военных мин-плетений, а также тактику их применения. Но сейчас ты прав. Так надёжнее и лучше.
В мутной глубине сгущавшихся сумерек слышно было, как шумела тайга. Сухие листья срывало ветром с деревьев, и они, кружась и шуршукая, проносились мимо людей, сидевших вокруг ярко горевшего костра. Наконец, пришла ночь. Сначала исчезли все краски, сменяясь серыми и чёрными цветами. Затем догорел костёр заката, понемногу из жаркого пламени только-только нырнувшего в воды реки солнца превратились в бледные мерцающие угли, и наконец всё пеплом звёзд осыпалось на чёрный бархат неба. Люди не видели больше ничего, зато буквально всем телом слышали и обоняли влажный ветер, каких-то шуршащих в лесу животных и птиц с мягкими крыльями, паривших высоко над головой.
— Пора, — сказал Михаил. — И ещё, — он всё-таки смутился, — желательно сделать ещё одну вещь. Нужно, чтобы вы сейчас забрались в палатку и оставили там что-то из нижнего белья, которое сейчас на вас. Я сделаю то же самое и положу возле костра. Когда мы уйдём, на основе этих вещей, пропитанных нашим потом, аурой и всем остальным, я запущу обманки. Как будто мы всё ещё здесь.
— М-да, Оленька, жених у тебя единственный в своём роде, — растерянно прокомментировала Алиса. — Говорят, многие парни у девчонок трусы воруют. Но чего-то ни разу не слышала, чтобы их воровали сделать детонатор к минам.
Дальше начался переход к островам. Мороз покрыл воду реки ледяною корой, и смело можно было на неё вставать, однако держалось плетение недолго. Вода быстро просачивалась, и лёд осаживался. Так что идти пришлось быстро, пусть и рискуя соскользнуть. У самого берега первого островка Оля в итоге всё равно сорвалась в воду, хорошо хоть на мелководье, и не пригодилась верёвка, которой все трое связывались для страховки. А вот у второго острова шедшая последней Алиса всё-таки соскользнула на глубину, и, прежде чем Михаил и Оля её вытащили, успела промокнуть и наглотаться ледяной воды. Потому дальше Михаил, сразу как девушки переоделись в сухое, дал каждой пару глотков коньяка из фляжки специально для подобных случаев и погнал в палатку отдыхать. Сам же взял лопатку и принялся копать яму для потайного костра. Такой и без всякой магии не увидеть издалека, а полог Воды соберёт дым, так что и по запаху их не найдут. Костёр же нужен был приготовить чай и горячий ужин: чтобы не заболеть, одного коньяка после ледяной ванны мало.
Будить девушек пришлось с руганью, причём Михаил их понимал — тело наверняка от перегрузки и термоудара просто ломит.
— Подъём, ужин готов.
— Потом, ну дай поспать.
— Зачем, сам же говорил — вся ночь впереди.
— Я всё равно не отстану, силой вытащу. Подъём и ужинать.
— Изверг.
Впрочем, сразу после горячего чая, ругань и стоны прекратились. Суп обе девушки ели с удовольствием и даже попросили добавки. Да и обстановка вышла умиротворяющая и какая-то романтическая. Пламя костра сегодня не мешало, так что все трое расположились на берегу, наслаждаясь куполом ночного неба, полного незнакомых созвездий. Над рекой — особенно красиво, деревья не мешают, а ещё звёзды отражаются в воде, ты словно сидишь посреди огромной Вселенной.
— Красота какая… — начала Алиса.
Над старым лагерем полыхнуло зарево и вскоре донесло грохот взрывов сработавших мин. Сначала две магические, дальше подорвалась обычная химическая. С собой у Михаила было немного глины с динамическими свойствами, и сейчас он, перемешав эту глину с золой, с помощью активирующего плетения перевёл часть запасов в некий аналог тола. Как оказалось — не зря.
— Матерь Божья, что это⁈ — вскрикнула Оля.
По совету Олиной службы охраны, разработавшей для неё, как для мага Света немало чар и способов их применения, чтобы не выдавать себя прямым наблюдением места засады, одно из плетений одновременно с осветительной миной создавало на пустом пространстве над рекой что-то вроде миража или голограммы места событий. Точнее — две голограммы, одна передавала всё в реальном времени, а вторая показывала первые секунды с замедлением. Лагерь атаковало… Когда-то это было Николаем Румянцевым. Теперь ствол дерева перемешался с телом человека, в которое проросли ветви. Некоторые участки кожи стали древесной корой, другие были покрыты то ли гноем, то ли слизью. Ниже пояса — сплошная мешанина ветвей, на которых это существо и двигалось. Руки тоже вместо кистей заканчивались пучками шипастых плетей-веток. Из глазниц абсолютно лысой головы, торчавшей на самой верхушке тела-ствола, вырастали две длинные ветви с глазами на концах.
Видимо, существо дождалось, пока прогорит костёр: оставленный присматривать «человек» — не шевелится и не следит, значит, тоже уснул. Дальше мины сработали на отлично. Сначала водяная — она формировала не твёрдую ледяную шрапнель, а сферу перегретого пара, за которой шла сфера компенсирующего холода с температурой жидкого азота, откуда выкачали энергию на нагрев. Перепад составлял больше пятисот градусов. Потом сработала мина, изготовленная Алисой. Она тоже не бросала обычные для гражданских атак кусочки земли, а была двухступенчатой. Сначала разогнанное до сверхвысоких скоростей облако пыли — такое, попав на голую кожу или оптику, действовало как наждачка, но главное — перегружало щиты, заставляя их разрушаться и отключаться. А дальше по беззащитным людям били медленные, но увесистые булыжники, способные промять лист стали. Третьей сработала осколочная мина — тол, обложенный галькой как шрапнелью. Любому отряду из людей хватило бы каждого из трёх зарядов. Монстра же изрядно измочалило, ободрав ветви и листья, серьёзно повредило ствол и обломило одну из рук под основание, но не уничтожило.
Над рекой понеслось глухое рычание:
— Уб-б-бью-ю… Всех вас уб-бью-ю-ю…
— Я же сам видел, как это дерево людей и животных жрёт! — изумился Михаил. — И никто из них не оживал, хотя несколько дней лежали.
