Старуха 4 (СИ) - Номен Квинтус
Вообще-то у Валентина Ильича информация о том, что творилось в Корее, была несколько неполной. У товарища Кима отношения с «пособниками оккупантов» были весьма, скажем, натянутыми: он с одной стороны старался их ублажить, чтобы те работали на пользу стране, но совершенно им не доверял — и прилагал все силы для выращивания уже полностью патриотичных специалистов. Поэтому даже Вера ситуацию в Корее представляла себе лучше: в университете теперь только на химфаке обучалось с полсотни корейских студентов. Очень был специфический контингент: в основном это были мужчины в возрасте лет двадцати-двадцати пяти, из числа бывших солдат армии Кима, с образованием в лучшем случае начальным — но готовые осваивать новые знания чуть ли не круглосуточно. Так что тут очень пригодились старые наработки профессора Зелинского по подготовке рабфаковцев — и опыт Веры Андреевны по обучению школьников.
Причем тут опыт Веры был даже важнее, и вовсе не потому, что она «лучше знала, как детей обучать», а потому, что она — в отличие от старого профессора — очень хорошо представляла, какая может получиться польза Советскому Союзу от взаимовыгодного сотрудничестве с Кореей. И из-за этого материал давала корейцам несколько… своеобразно: ведь она сейчас готовила не ученых, а технологов и просто техников. И обучала она корейских экс-солдат не как школьников, а как все же зэков в трудовых лагерях, поскольку для людей взрослых именно такие навыки и требовались: их не нужно было заинтересовывать, а требовалось заставлять усваивать знания. И сами корейцы такой подход считали правильным… Да, университет — не техникум, но Вера понимала, что подготовить в разумные сроки из бывшего крестьянина или даже рабочего даже качественного технолога химического производства — дело практически безнадежное. То есть иногда и такое получиться может, но это если только с самим человеком повезет, а «везло» ей очень редко.
А Виктор у себя в институте тоже «на Корею» работал: после того, как у Веры сотрудники раскрыли все «тайны корейского угля», «Химавтоматика» разработала несколько установок по получению из него не только жидкого топлива, но и некоторых более интересных продуктов. Интересных, в первую очередь, для именно корейской промышленности. Точнее, для обеспечения этой промышленности электричеством.
В СССР с электричеством стало заметно лучше, установленная мощность одних лишь угольных электростанций на конец сорокового года перевалила за двадцать четыре гигаватта. Еще почти шесть гигаватт числилось за различными ГЭС, но они, конечно, большей частью работали только в маневровом режиме, к тому же зимой энергии давали крайне мало. Просто потому, что уже сотни небольших ГЭС изначально строились в режиме «суточного регулирования» и воды в водохранилищах для работы зимой запасти не могли. «На местах» еще довольно широко использовались ветряные электростанции (особенно много их было в Крыму понастроено), но такие хороши разве что для обеспечения освещения в деревне.
То есть для деревни они хороши, если вырабатываемую ими энергию не запасать — а вот в Корее запасать ее оказалось довольно просто. Ведь Корея — страна в основном горная, и там очень много мест, где можно выстроить гидроаккумулирующую станцию, а насосы для таких станций вполне и от ветряков запитывать можно. Тем более там можно: в горах-то ветры дуют часто и довольно сильно…
Так что одним из первых заводов, которые начали строиться при новой власти, стал завод по производству ветряков, а ветряки там делались со стеклопластиковыми лопастями. Генераторы корейцы для ветряков делали советской конструкции, по полмегаватта, но ставили их вокруг каждой ГЭС в горах буквально десятками. То есть намечали их столько ставить — но пока для производства стеклопластика у них эпоксидки не было. Им, конечно, с Ушумунского комбината немного смолы поставляли — но практически «от сердца отрывая»: в СССР эпоксидка тоже пока в дефиците была. А размеры строящегося Кимом химзавода по переработке угля на всякую полезную химию впечатляли — и Вера искренне надеялась, что при необходимости корейцы ее и в СССР поставить смогут.
Смогут, если сами смогут ее нормально изготавливать — и Виктор занимался разработкой станков, которые готовую смолу будут упаковывать, или из полиэтилена или хлорвинила для упаковки смолы будут ведра штамповать… в общем все, что поможет людям без специального институтского образования на таком заводе успешно работать. А Вера учила людей, как работать…
В конце мая, когда очередной учебный год подходил уже к концу, Витя поинтересовался у жены:
— Я тут с корейскими инженерами чуть не сдох, а как ты со своими-то студентами справлялась? Думаешь, они уже готовы к самостоятельной работе?
— Думаю, да. Я же их не думать учила, а именно работать. И работать они смогут, причем сразу уже, как Ким завод запустит. А как дела дальше пойдут… Нам сейчас главное — нормально пережить это лето, а все остальное сейчас неважно.
— А ты что, думаешь, что есть шанс лето не пережить?
— Я так не думаю. Но нужно и к такому быть готовым… потому что лишь в этом случае все у нас получится хорошо. Я очень на это надеюсь…
Глава 22
Лазарь Моисеевич полностью погрузился в дела своего наркомата и демонстративно плевал на все, что этой деятельности напрямую не касалось. Но человеку с двумя классами образования было исключительно непросто охватить даже то, что непосредственно касалось деятельности НКПС — просто потому, что сложно было себе представить отрасль народного хозяйства, никак не связанную с работой путей сообщения. И Лазарь Моисеевич проблему решал просто: он на решение каждой задачи ставил людей, которые ее решить, по его мнению, могут — и просто контролировал их работу.
Но чтобы просто контролировать, тоже нужно понимать, в чем работа заключается — и Лазарь Моисеевич постоянно учился новому. Хаотично, бессистемно — но учился, и очень неплохо разбирался во многих вопросах работы как самого наркомата путей сообщения, так и многих других наркоматов. В особенности — наркомата тяжелой промышленности и наркомата нефтяной промышленности, которые ему тоже пришлось (причем «по совместительству») некоторое время возглавлять.
А если он в каком-то вопросе не разбирался, то буквально заставлял людей, решавших эти вопросы, ему все очень подробно объяснять. А затем того же требовал от людей, которые были оппонентами первых объяснявших — и таким образом, изучив проблему с разных сторон, он принимал решение. Как правило, решение окончательное — но если в процессе работы выяснялось, что решение принято все же неправильное, он старался мгновенно все исправить (ну а те, кто его на неправильное решение толкнул, горько об этом жалели).
Однако был один-единственный человек, предложения которого он «с разных сторон» не изучал, а принимал как «истину в последней инстанции» — и таким человеком был, вне всякого сомнения, товарищ Тихонов. Потому что Лазарь Моисеевич совершенно точно знал, что Валентин Ильич точно так же сначала любую проблему изучает со всех сторон, выслушивает различные — часто диаметрально противоположные — мнения, и выбирает абсолютно оптимальное в текущей ситуации решение. Правда, поговаривали, что свои решения товарищ Тихонов принимает только после того, как их «утверждает» товарищ Синицкая — но если эта женщина стала самым молодым академиком, то уж наверняка она в состоянии выбрать действительно лучший вариант. То есть наверняка именно лучший вариант и выберет: товарищ Каганович в общих чертах представлял, как эта удивительная дама (мысленно он Веру Андреевну именно так и называл) производила закупки за границей остро необходимого оборудования и материалов. И сколько валюты стране обеспечивала ее работа…
К тому же она вот уже много лет была бессменным первым заместителем председателя НТК и вопросах деятельности Комитета наверняка разбиралась неплохо. Поговаривали даже, что ее собирались назначить Председателем комитета, но она сама отказалась. Это были, конечно, лишь слухи, но даже если они были и правдивы, то с точки зрения Лазаря Моисеевича, это лишний раз доказывало ее ум: сам он считал, что женщина на должности руководителя работу завалит. Просто потому, что не выдержит режима такой работы: ему самому слишком часто приходилось работать и по двенадцать часов в сутки, и даже больше… Но в целом было понятно, что доверять ее мнению точно стоит, ведь все вопросы, касающиеся совместной работы ее химпрома и НКПС она всегда решала быстро и качественно. И вопросы, химпрома уже не касающиеся.
