Гонщик - Дмитрий Матвеев
На трибунах творилось что-то невероятное. Раньше как-то не доводилось мне при таком стечении народа побеждать, а теперь я просто всем существом почувствовал, как это бывает. Ощутил, какой приход случается у музыкантов, когда те стадионы с ума сводят. И на этой волне у меня немного снесло крышу. Я притормозил и неспешно поехал по ипподрому совершать почетный круг победителя. Нет здесь такой традиции? Теперь будет! Одной рукой руль придерживаю, другой машу трибунам. А оттуда несется: «Стриженов!» «Я тебя…» «А-а-а» и просто мужской свист и дамский визг. Только что чепчики в воздух не летят. Слова, фразы доносятся обрывками, но это и не важно. Важно то, что люди приветствуют победителя, как могут и как умеют. А победитель — я!
Мою эйфорию снесло в один миг, когда я доехал до места аварии. Там уже стоял медицинский фургон, в него грузили носилки. Человек на носилках простыней был покрыт не полностью, да и несли его санитары головой вперед. Слава богу, живой. Насколько здоровый — врачи скажут. Я в понедельник непременно в больницу наведаюсь, справлюсь о здоровье.
А вот и мобили. Что сказать? Каша. Куча искореженных обломков. Это не как у Клейста было, это полноценный утиль, восстановлению не подлежит. И я точно знаю, кто виноват. Слишком небрежен гонщик «Скорости», слишком грубо и рискованно пилотирует. То есть, пилотировал. И тут кольнуло меня как иглой: Маннер на меня зуб имеет, баронет — тоже. Они, конечно, соперники, но в этом случае вполне могут задружить против меня. Как бы совместно пакость какую не учинили, с них станется. А что они могут? Самое простое, что в голову приходит — обвинить меня в преднамеренном устранении конкурентов. Но мой-то мобиль следов столкновения не имеет, я даже краешком никого не зацепил. Отсюда какой вывод? Будут эти следы организовывать. Не сами, конечно, найдут человечка, заплатят каким-нибудь уголовникам. Не факт, конечно, но за машиной надо следить, охранять.
Я вновь подъехал к финишной черте. Настроение приупало, но надо ведь шоу делать! Я и делал: широко улыбался, махал рукой, посылал дамам воздушные поцелуи. Публика махала мне в ответ и кричала. Расслышать отдельные слова сквозь общий шум было невозможно, но я предпочту думать, что мной восхищались.
Подошел распорядитель, пригласил на вручение приза. Куда идти? Наверх, в самую элитную ложу. Туда, где баронесса. Я шагнул было следом, но тут же углядел напряженное лицо Маннера и деланно спокойное Вернезьева. Как есть недоброе задумали. Ну так предупрежден, значит, вооружен.
— Одну минуту, — это распорядителю.
Пять шагов до трибун, до моих шалопаев.
— Дело есть. В гоночном мобиле посидеть хотите?
Еще бы они не хотели!
— Тогда вот что: Мишка, тебе — мобиль охранять. Смотри, чтобы к нему ни одна собака не сунулась, особенно слева сзади. Вот, держи — я вложил в его руку тяжелый «бульдог». — Не свети, спрячь в карман. Отдашь Клейсту, как только придет. Машка, ты беги со всех ног на стоянку, зови Клейста сюда. Пусть тоже караулит, а лучше отгонит мобиль на нашу площадку, там народу поменьше. А ты, Дашка, будешь сидеть в мобиле. И если какая замятня случится — изо всех сил кричи, визжи, зови на помощь. Всем всё ясно? Ну тогда вперед.
Дети кинулись исполнять поручения, а я отправился следом за распорядителем. Поднимался по лестнице за наградой, но душа была не на месте, все мысли о другом: решатся ли эти двое на пакость? Успеет ли Клейст? Справятся ли дети?
Оглянулся с полдороги. Машки уже не было видно — усвистала. Дашка гордо восседала на месте водителя, держась за баранку руля и свысока поглядывая на крутившихся поблизости людей. А Мишка, сунув правую руку в карман, застыл часовым у левого заднего крыла.
Я двинулся дальше, и уже через два шага был остановлен истошным дашкиным воплем:
— А-а-а! Убива-ают!
Какой там к черту приз! Я опрометью кинулся вниз, прыгая через три ступеньки, пытаясь на ходу разглядеть, что же происходит у мобиля. Мишки видно не было, можно было лишь различить какую-то возню за мобилем. Кто, с кем — поди разберись! Вон бежит со всех ног Клейст с монтировкой в руке. Но от него пользы мало, он пока добежит, да пока отдышится, все уголовники разбегутся. Чуть впереди поспешает Машка. То остановится, то снова сорвется на бег — вроде, как дорогу показывает, и подгоняет не слишком молодого механика всем своим видом.
— И-и-и! — визжит, надрывается Дашка.
Да что там, никого нет? Кто-нибудь остановит уже этот беспредел? Ведь только что толпа народа вокруг мобиля шлялась. А-а, вот они: выстроились поодаль, глазеют, сволочи. Телефонов нет, а то бы снимали, да в ютюб-инстаграмм выкладывали. Да и сейчас несколько вспышек магния сверкнуло. Это репортеры суетятся, сенсацию ловят. А полиция? Где эта гребанная полиция, когда она так нужна?
Я рывком перепрыгнул бортик трибун, обогнул мобиль. В правом кулаке уже зажат болтик. На земле у заднего колеса в пыли возятся двое: невысокий худощавый мужик и Мишка. Мужик явно сильнее. Оседлал пацана и занес руку с ножом. Но я-то уже здесь, рядом. Сходу пробил тяжелым сапогом урке под ребра. Тот кувыркнулся и вскочил, выставив перед собой нож.
Против такого я приемов не знаю. Револьвер отдал. Был бы ломик подлиннее — сразился бы. А так, голыми руками… И отступить нельзя, за спиной дети. Но и дать бандюге уйти тоже нельзя. Надо ведь выяснить, кто его послал и зачем. И тут за спиной Мишкин голос:
— Владимир Антонович!
И тяжелая стальная тушка «бульдога» ткнулась мне в ладонь.
Теперь другое дело, теперь уже сила на моей стороне. И бандит это тоже просек. Развернулся и кинулся наутек.
Я не такой хороший стрелок, чтобы попадать на выбор в руку или в ногу бегущему человеку. Да и народу вокруг полно. Что если промажу и зацеплю кого? Поэтому целился в самую крупную мишень, в спину.
Бах! Бах!
Я попал, точно. Даже видел, как две пули одна за другой рванули легкую парусиновую куртку. Но то ли рана вышла легкая, то ли еще что, но только
