Ключи от прошлого. За гранью восьмидесятых. Книга 2 - Алекс Крэйтон
Он хотел было встать, чтобы закрыть её на замок, но лень и сонная дрёма уже сковывали его и вылазить из под тёплого одеяла не хотелось, он практически сразу провалился в сон.
Ночью ему приснился кошмар из прошлой войны… Он давно уже перестал видеть их после того, как вернулся в 2000 году из Чечни, думал что сны о войне больше не станут преследовать его никогда, но разговоры за столом про Афганскую войну и прочее, вновь вытащили из запасников памяти фрагменты того, что он пытался забыть.
...В тот день его и группу солдат срочников отправили на казалось вполне мирное и спокойное мероприятие, как сопровождение и доставка гуманитарного груза местному населению пострадавшему от военных действий. Они заехали колонной из трёх “Уралов” на рыночную площадь, здесь их уже ждали люди, естественно все пытались урвать побольше и желательно без очереди, пришлось ставить в оцепенение срочников, несколькими матерными словами и выстрелами в воздух утихомирить толпу, чтобы создать хоть относительный порядок при выдаче гумпомощи. Они уже разгрузили больше половины, когда внезапно, кто-то из толпы кинул в гущу людей две гранаты, а затем ударили с двух “РПГ”-- один “Урал” взорвался, заряд по второму по касательной зацепил тент и улетев в небо взорвался в воздухе, тут же пошла откуда-то стрельба по ним из автоматического оружия. Началась жуткая паника, раненые, убитые, невозможно было понять откуда ведётся огонь, как и организовать круговую оборону из-за мечущихся людей. Он успел запрыгнуть в ближайший кювет, когда в его машину попал очередной заряд и она взорвалась обдав его жаром и едва не убив разлетающимися горящими осколками. Стрельба была настолько плотной, что не давали поднять головы, фонтанчики земли от пуль радостно скакали возле него угрожающе приближаясь. Он услышал возле себя утробный вой и увидел дворнягу какой осколком распороло живот, она уже доходила жалобно скуля и воя в луже собственной крови. Он не отрываясь смотрел на неё вжимаясь в землю и осознавал, что не хочет умереть так как она, здесь в канаве. Над его головой раздался вой летящей мины…сильный взрыв и…он проснулся мокрый от пота лёжа на полу квартиры. Целую минуту не мог понять, где он находится, как здесь оказался? Только после того, как сон начал отпускать его, начал вспоминать события последних дней. Поднявшись на ноги прошёл в ванную, открыл кран с холодной водой и долго умывался. На часах было без четверти шесть утра, спать уже не хотелось. Он взял сигареты, вышел на маленький застеклённый балкон, сел на табурет, открыл окно и выглянул наружу.
Город только начинал просыпаться, дворники уже мели дворы, был слышен шум проезжающих машин, редкие прохожие и какая-то другая тишина такая непривычная для него, для человека из другого времени. Солнце медленно вставало из-за горизонта обещая сегодня хороший, ясный день. Постепенно остатки сна уходили прячась в его тёмных уголках памяти, голова снова стала светлой, а настроение улучшилось. Он докурил сигарету и вернулся в комнату, свежий утренний воздух взбодрил его лучше любого кофе. Он принял душ, почистил зубы, убрал со стола остатки вчерашнего застолья и поставил на плиту чайник. В поисках заварного чайника Павел обратил внимание на закреплённый на стене радио динамик в пластиковом корпусе зелёного цвета с ручкой регулировки громкости. В его времени такие штуки давно уже перестали существовать, хотя он помнил, как будучи пацаном, по выходным ночуя у бабушки в квартире любил просыпаться по воскресеньям под “Пионерскую зорьку” или наоборот засыпать под тихий бубнёжь пока дикторы рассказывали последние новости или играла музыка.
Он покрутил колёсико громкости и в кухню ворвались звуки пианино, бодрый голос комментатора:
— Таак…Не сбавляем темп…Раз-два, три-четыре… А теперь потянулись и коснулись руками пола, выпрямились, снова потянулись… — Бог мой! Это ведь утренняя зарядка какую каждое утро передавали по радио, Павел как заворожённый слушал этот голос, на автомате заваривая чай в найденном фарфоровом заварнике. Пока он жарил на сковороде себе колбасу зарядка закончилась словами ведущего: “Зарядка закончена. Переходим к водным процедурам, всего вам доброго товарищи!”. После заиграла бравурная мелодия и началась передача “Давайте поговорим о русской поэзии”.
Он положил кусочки жаренной колбасы себе на хлеб и запивая чаем вполуха слушал радио, его мало интересовала русская поэзия, он просто наслаждался тем фактом, что живёт здесь, он впитывал в себя всё что его окружало и получал от этого огромное удовольствие.
В 9-00 за ним, как и обещала заехала на своей машине Татьяна. С порога чмокнула его в щёку.
— Ну? Как спалось?
— Шикарно Танюш, давно так не спал замечательно. Словно в детство вернулся.— Павел усмехнулся одному ему понятному скрытому смыслу его слов.
— Ну и замечательно. Я вчера дозвонилась уже вечером тёте с паспортного стола, всё ей рассказала и попросила помочь, чтобы миновать все эти бюрократические проволочки связанные с запросами через милицию и прочее. Она пообещала, но сначала хочет побеседовать с тобой.
— Добро, я готов.
Советский паспортный стол представлял собой одноэтажное длинное административное здание, имел внутри длинные извилистые, освещённые коридоры, со множеством дверей, возле каждой ряды казённых деревянных стульев, на каких уже сидели первые посетители ожидая своей очереди. Они прошли по одному из таких коридоров и остановились возле оббитой чёрным дерматином двери табличка на которой гласила “Начальник паспортного стола”. Татьяна постучала и открыла дверь:
— Можно?
— А это ты, пришла? Ну давай зови сюда своего потерявшего память.— Раздался голос изнутри кабинета. Павел вошёл вслед за Татьяной. За столом отделённым деревянной барьерной стойкой сидела женщина неопределённого возраста явно страдающая лишним весом. Убранство кабинета было спартанским, четыре пластиковых горшка с цветами развешенные на стенах, железный сейф, сервант, небольшой столик с чашкой, пачкой заварки и сахарницей. На её столе и в серванте стояло большое количество картонных папок с бумагами, большой плакат на стене грозно призывал “Не трать впустую рабочее время“. Рассматривая Павла, как
