Воинствующий мир (СИ) - Старый Денис
Нет, я предполагал, что у Ивана Петровича должны быть связи и люди, с которыми он работал и имел нормальные отношения. Однако, всё равно были приятной неожиданностью кадровые возможности, появляющиеся с моим сотрудничеством с Кулибиным. Я не преминул рассказать про то, что у меня также есть некоторые люди, чтобы создать большую команду вполне опытных мастеров.
— И сии усилия направлены будут толь лишь на один пароход? — спросил Кулибин после того, как мы примерно посчитали состав рабочей группы.
— Иван Петрович, если мы с вами договорились, то есть ещё немало того, что я хотел бы производить, кроме как не одного, а серии пароходов. Начнём, пожалуй, с карет, — сказал я, открывая большую увесистую папку, где сложены различные проекты, реализацией которых планировал заняться.
Но прежде всего я настоял на том, чтобы Кулибин подписал со мной контракт, где я его не нанимаю, как работника, а называю товарищем. Главная цель такого договора была в том, чтобы сохранить все секреты. Это обидело академика-мужика, мы чуть не расстались. Но в таких случаях я всё же придерживаюсь немецкой педантичности и системы обкладывания себя документами, а не как в русской традиции, поверив на слово. Мне нужно думать о патентах и за рубежом, в частности, в Англии [конец XVIII века — это время становления современной патентной системы].
Но слишком увлёкся Иван Петрович предложенными мной проектами, чтобы долго обижаться или же делать какие-то выпады, вплоть до разрыва отношений. И проектирование новой кареты было одним из тех дел, за которые он готов браться уже сегодня.
Кулибин ранее создал самобегающую карету на потеху императорского двора. Казалось бы, шутейная забава, но на самом деле это было весьма продвинутым изобретением. И дело здесь не в механизме, как таковом, а в колёсах и осях. Кулибин использовал подшипники. С моей рессорой, с его подшипниками, да с каучуком, который я заказал у английских купцов, можно создать такую карету, что не побрезгует и сам император для своего выезда заиметь. Мягкость хода, амортизация от булыжников и ям, уменьшение шума, увеличение комфорта — за это будут платить.
Ещё раз повторюсь, что Кулибин весьма странный человек. Его заинтересовало создание совершенно новой кареты, но он сразу поник и чуть ли не зазевал, когда речь пошла о коммерции. Становилось понятным, что для Ивана Петровича было важным что-то изобрести, создать доселе неведанное, а вот от остального ему становилось скучно. Может, поэтому он и умер в безвестности, не оставив своим родным ни рубля. Но в этой реальности я намерен такую несправедливость свести к нулю. Пусть он создаёт экземпляр, я налажу работу, чтобы изделия стали массовыми и хорошо продавались. В конце концов, тут поле непаханое для рекламы, а она, как станет известно сильно позже, двигатель торговли.
— Иван Петрович, я не собираюсь привлекать вас к коммерции. Если мы с вами работаем, то ваше дело реализовывать наши совместные проекты. Вы, если позволите, главный инженер, ну, или розмысл. А производить в числе и продавать будут иные люди, — сказал я.
После я показал самовар и его различные модификации. При доступном чае, самовар неизменно станет востребованным товаром, и мы сможем заполнить рынок быстро и без конкуренции. Русско-Американская компания уже в следующем году, согласно плану, должна заняться торговыми операциями в Китае. Кроме того, под протекцией Военторга есть планы по выращиванию чая в Грузии. Я ещё помню из своего детства, что грузинский чай был не лучшего качества, даже не понимаю, почему именно. Но то, что в Советском Союзе, да и на ранних этапах СНГ, в Грузии выращивали чай — факт. Пусть будет «чай для бедных».
— Работать нужно сразу со всем. Вашей задачей, Иван Петрович, будет следить за исполнением и указывать на неточности. Только паровую махину самим сладить нужно, такое новое дело сложно отдать кому из мастеровых. В том нам помощниками только что оружейные мастера. Они знают, как отлить ствол, а трубки в двигателе — это те самые стволы, — сказал я под согласное кивание головы возбуждённого Кулибина.
Он уже «бил копытом», хотел быстрее начать делать. Глаза горели, руки потряхивало, они требовали работы.
— Доски и всего железа на судно, мой водоход, уже закуплено, и готовы были стапеля для сборки корабля. Так что быстро изменю проект, дам новые размеры, а сам засяду сегодня же за возведение парового двигателя. Есть у меня в мастерской уже некоторые нужные материалы, — говорил гений-изобретатель, находясь в нетерпении, как спортсмены-бегуны, ждущие выстрела пистолета, чтобы сорваться с места.
— Это не всё, Иван Петрович, — усмехнулся я.
Забавно было видеть такие метаморфозы в человеке. Пришёл угрюмый скептик-старик, а уходить собирается ребёнок-романтик от инженерии.
— Прошу вас найти время и отправиться к господину Якову Дмитриевичу Захарову. Он уже завершает строительство воздушного шара, помогите ему. Думаю, что не хватает этому человеку, который ещё пригодится в наших делах, доброго розмысла, — сказал я.
— Изнова утехами заниматься? Мало у нас дел образовалось? — недовольно говорил Кулибин, несколько растеряв свой энтузиазм.
Пришлось рассказать, чем могут стать качественные воздушные шары для России. Как минимум, это отличное наблюдение за ходом сражения и корректировка артиллерийского огня. Что такое во время большого боя заметить, как противник только изготовляется к манёвру? Может так статься, что подобное способно решить исход всего сражения. И тут не стоит говорить о том, что воздушные шары могут стать бомбардировщиками, но скинуть на головы наступающих наполеоновских колонн флешетты также могут, пусть и не массово. Но что ещё важно, так то, как при помощи воздушных шаров можно ускорить процессы, составляющие систему управления войском. Разработать условные сигналы, да назначить при командующем отделение связистов, которое будут неусыпно следить в подзорную трубу. Это не так чтобы сложно. Дело времени и желания. Так что воздушные шары не столько развлекаловка, хотя и на этом можно зарабатывать деньги, окупая часть расходов на строительство русской воздушной разведки.
— Ещё, когда поедете к Захарову, или, что весьма вероятно, я его вызову сюда, вместе с ним создадите перегонный куб, вернее два аппарата для разных нужд, — сказал я и достал последние чертежи, которые собирался продемонстрировать Кулибину.
Перегонный куб первой моей модификации был не чем иным, как усовершенствованным самогонным аппаратом. Такие, похожие, уже есть в моём имении, иначе наращивать выпуск алкоголя было бы невозможно. Но я хотел иметь не те кустарные монстры, которые уже давали продукт, а, если в этой реальности можно так выражаться, профессиональный аппарат. В иной исторической реальности такой агрегат назывался ширантским аламбиком. Не патриотично, конечно, так как это изобретение французское и оно уже совершено. Вот только я видел и знал принцип аламбика уже усовершенствованного, который появился бы только в середине следующего века.
Разница с самогонным аппаратом в аламбике невелика, если сравнивать принципы действия. Но вот в остальном, что я собираюсь сделать с аппаратом, то сладить практически завод, относительно того, что у меня в имении ремесленная мастерская. Особенности кроются в выкладке стационарной печи из огнеупорного кирпича и с облицовкой, ёмкости для нагревания вина или другой составляющей для разных напитков. Планирую перегонный куб сделать не менее чем на триста литров или округлённо к тому, в местных единицах. А ёмкость с охлаждающей водой так и вовсе нужно тогда делать литров на пятьсот. Как потом всё это перевести в Надеждово? Ну, да по частям, авось и сладится.
— У меня такое чувство, Михаил Михайлович, что я попадаю к вам в крепостные, — невесело улыбнулся Кулибин, видимо, осознав масштабы работы и то, что на ближайшие годы Иван Петрович оказывается чуть ли не в крепости.
— Мы все крепостные и чем-то да ограничены в воле своей, если малым, то волей Господа Бога и власть держащих над нами, — философски заметил я.
