Мировая Война (СИ) - Рожков Григорий Сергеевич
В павильон мне хотелось попасть, и, договорившись с куратором, мы отправились на экскурсию. Первое чем я восхитился — очень большое количество желающих посетить павильон. Казалось бы, чего там еще не видели американцы? Четвертый год уже стоит павильон — а все идут и идут. Оказалось все просто — советский павильон с начала войны преобразился и каждые три недели экспозиция обновляется. Сюда, на кораблях из Мурманска, доставлялись образцы трофейной немецкой техники — самолеты, танки, автомашины. Большинство вчерашних мирных залов изменились.
В зале «Транспорта и энергетики» я маленько испугался… Вхожу я в зал, а прямо на меня «Ханомаг» смотрит! И за щитом у пулемета стоит кто-то!.. Вот и смех, и грех, блин! В БТРе манекен для правдоподобности установлен, а я уж напугался… Ухмыльнувшись, все же продолжил экскурсию и посмотрел много интересного в зале. Вдоль стен обнаружились трофейные мотоциклы, противотанковые пушки и зенитки, множество манекенов, облаченных в униформы Вермахта, Люфтваффе, войск СС, Польской Армии. Посетители с интересом рассматривали оружие и обмундирование врагов, изредка слышались насмешки и гневные высказывания о врагах. Ну, уж лучше так, чем смеяться над врагом под пулями…
Зал «Культуры и отдыха» встретил меня и посетителей непростым военным бытом американских и советских солдат, сражающихся на фронте. Возле полноразмерного макета блиндажа столпотворение — американцы еще не видели, как это жить в вырытой в земле яме перекрытой бревнами! Но внутри-то удивительный уют и безопасность — бревенчатые стены и крыша в два наката защищают от обстрела. Грубые, но крепкие и в меру удобные койки, столы и стулья, собранные солдатами, наполняют укрытие домашним уютом. Небольшая и страшненькая на взгляд простого обывателя печка-буржуйка в углу блиндажа согревает в лютые морозы русского и американского солдата… Мда, в таком жилище и я бы не отказался зимовать, больно уж лощено все, но тут уж дело устроителей выставки… Рядом с землянкой стояли палатки полевого госпиталя и манекены в медицинских халатах. По спине пробежал табун мурашек, и я поспешил удалиться подальше от этого места. Слишком свежи негативные воспоминания…
Зал «Социалистической экономики и труда» с приходом войны, казалось, не трогали вообще. На стендах фотографии и статьи об ударном труде советского народа. Но нет, говорится здесь о военной промышленности, о трудностях и лишениях советского рабочего, днем и ночью производящего все для фронта. Однако неожиданно было столкнуться со стендами об американской промышленности, не менее усердно работающей на благо США и так сильно нуждающемуся в помощи СССР. Поминаются здесь же на стендах и времена Великой Депрессии, когда все было наоборот, и Союз помогал Америке.
Зал «Социалистического градостроения» напомнил какое-то макетное бюро. Столы, заставленные макетами ДОТов, противотанковых заграждений, инженерной техники и прочей военной инженерии. Дети так и лезут поиграть с «игрушками». Ну да, военный человек или внимательный читатель описания видит модель мостоукладчика на базе Т-28, а ребенок — доступную игрушку-танчик. Но нашлись тут и полноразмерные, реальные образцы инженерной мысли: например удивительно простой и грозный противотанковый еж, знаменитая «звездочка» генерала Гориккера…
В «Московском метро» — маленьком отрезке такой родной и знакомой мне станции метро Маяковская в виде фотографий и статей показаны достижения железнодорожников и метрополитеновцев, трудящихся на благо фронта — строительство бронепоездов, ремонт паровозов, вагонов, транспортных платформ…
В залах «Искусства», «Единения и дружбы советских народов» и «Научной литературы и прессы» все целиком было заполнено людьми — ведь здесь самая важная часть нынешней экспозиции. Здесь на стендах висели самые свежие цветные и черно-белые фронтовые фотографии. Я медленно, но верно продвигался через людскую массу и вглядывался в фотографии… Вот разрушенный под бомбежками дом в центре Киева и трудящиеся на завалах советские солдаты и гражданские. Все они сосредоточены на работе, почти никто не смотрел на фотографа. А вот рядом, на соседнем стенде, фотография из Могилева. По одной из улиц к фронту идет колонна американских солдат — все они угрюмые, серьезные и опасные. Но двое из них с улыбками на лице принимают от местных женщин небольшие корзиночки с простой снедью — хлебом, да салом. Кто-то, глядя на эту фотографию, закричал, узнав своего родного брата: «Это же Томми! Смотрите, это мой брат Томми!» Кто-то с довольной улыбкой тычет пальцем на фотографии уничтоженной вражеской техники, которую облепили красноармейцы и рейнджеры. На стендах и тут и там рядом с фотографиями висят статьи о подвигах солдат обеих армий. Людям радостно видеть и осознавать маленькие, но победы. Победы их отцов и детей, братьев и мужей. Победы их друзей — советских людей, упорно бьющихся с ненавистным врагом… И люди идут сюда именно из-за этих фотографий — на них можно увидеть родных и близких, проникнуться духом тяжелой, но праведной войны. Войны, в которой надо победить!..
К своему удивлению я нахожу свою собственную очень большую цветную фотографию, занимающую целый стенд — я на ней во весь рост, в новеньком бронежилете, РПСке и с автоматом в руках. Весь из себя внимательный и уверенный. А рядом стоят генералы Паттон и Роуз — улыбаются. Это меня все же сфотографировали в день, когда нам в лагерь привезли новое снаряжение… На соседнем стенде статьи о моих подвигах… Пока смотрел на себя на фотографии да ухмылялся над статьями, рядом образовалась пустота — люди расступились. Они с удивлением признали в высоком офицере с улыбкой на шрамированным лице того самого парня с фотографии, их национального Героя — Майкла Пауэлла… Мне стало неловко, когда люди полезли с расспросами и благодарностями за громкие победы. Вспомнился госпиталь в Светлом, и нахлынула грусть…
Павильон СССР я покидал в смешанных чувствах. Но это было лишь потому, что под конец я расстроился из-за воспоминаний. А так — все очень сильно понравилось. Ощущалось что американцы и правда неравнодушны к беде советского народа, что есть у простых американских тружеников бескорыстное желание помочь… Это сильно радовало и грело душу!..
В Нью-Йорке мне довелось впервые выступать пред большими массами людей… На большом собрании в Нью-Йоркской публичной библиотеке зачитал специально подготовленный агитационно-патриотический текст, предоставленный мне аж самим Военным министром США Генри Люисом Стимсоном! Этот серьезный мужик, держащий в своих руках почти все военные дела Америки, сказал мне интересные слова: «На тебя смотрит вся Америка, сынок. Скажи им, что надо всеми силами помогать Советам, и они будут лезть из кожи вон, дабы помочь русским, потому что их попросил ты — Майкл Пауэлл!». Никогда прежде не представлял НАСКОЛЬКО я распиарен в Штатах…
Познать все глубины моей нежданно-негаданно нагрянувшей известности довелось почти сразу, но без особого купания в лучах славы. Куратор от ОСС, кстати, одновременно выполнял функции моего ординарца, автора моих речей (поначалу он их самолично писал, потом я подключился, так как были моменты, категорически не нравившиеся мне, да и слушателям, думаю, тоже) и телохранителя (пистолет всегда при мне — наградной Кольт и боеприпасы к нему никто не отнимал). Плюс в Иллинойсе ко мне с Лиамом подключились двое журналистов — советский корреспондент из «Красной Звезды», 20-летний лейтенант Никита Зимин, и второй лейтенант Морган Стэйтмэн из «Белой Звезды», американской военной газеты. Зимин оказался другом и учеником самого Константина Симонова, и именно благодаря содействию мастера молодой корреспондент смог попасть в США и лично сопровождать знаменитого Пауэлла в его поездке по стране.
Зимин все приговаривал, а Стэйтмэн ему поддакивал:
— Товарищ Пауэлл, не тревожьтесь из-за нашего внимания к вам. Мы не «моменталисты», мы о серьезных вещах народу рассказываем.
Так и выходило — на выступлениях, или где на важной встрече корреспонденты только и щелкали своими фотоаппаратами да строчили карандашами в блокнотах. А в моменты «затишья» сидели с нами за одни столом, шутки шутили, рассказывали истории из жизни и вообще — были нормальными людьми. Сложившееся в начале войны мнение о журналюгах медленно изменялось в лучшую сторону…
