Остерегайтесь апокалипсисов. Книга 4 (СИ) - Holname
— Буквально за пару-тройку дней. — Макси, заправив волосы за уши, опустила взгляд. — Когда еда закончилась у большинства, обезумевшие жители начали кидаться на тех, у кого еще были запасы, и стали все отбирать. Так половина жителей и полегла.
Я замолчал. Учитывая то, как орала вся эта толпа, я понимал, что и в этот раз все должно было пойти по тому же сценарию. Идею старейшины бы отвергли, люди начали бы вымирать и тогда самые отчаянные устроили бы кровавую резню.
— Безопаснее всего, — продолжала Макси, — будет проигнорировать это и попытаться сбежать вдвоем.
— Безопаснее — да, но в итоге умрет много людей.
— По сравнению с гибелью всего мира — это мелочи.
— Но если смотреть на них не просто как на персонажей, а как на живых людей, тогда это вовсе не мелочи.
Макси удивленно приподняла голову и посмотрела на меня. Я же, просто проигнорировав это, уверенно двинулся вперед.
Внезапно один из жителей поднял руки и оттолкнул старейшину назад. Далак пошатнулся, но благодаря тем, кто стоял позади, выстоял. А агрессивный до чертиков мужчина-енот поднял кулак и со всей силы замахнулся.
Мне оставался всего шаг до эпицентра этой разборки. Когда кулак действительно оказался направлен на лицо старейшины, я его перехватил. Неразборчивый мужчина сразу встрепенулся и удивленно посмотрел на меня. Ни силой, ни ростом мы не были равны. Он был низким, слегка полноватым, я же доставал кисточками ушей до потолка и был в хорошей натренированной форме.
— Может, ты будешь выбирать себе в противников тех, кто сильнее?
Наши взгляды встретились, и енот сразу помрачнел. Он смотрел на меня снизу вверх глазами, полными страха и злости. Казалось, он даже сам не мог разобраться в своих чувствах.
— Харм? Отпусти сейчас же!
Еще плотнее сжав его руку, практически до хруста костей в запястье, я наклонился и прошипел:
— Чтобы набрасываться на пожилых ума много не надо.
— Отпусти, сказал!
Мужчина дернулся назад, и я тут же его отпустил. Он рухнул на пол, ударился головой и сразу замер, как будто умер. Однако я знал, что он был жив и здоров. Просто теперь, когда он лежал, моя фигура в его глазах казалась еще более зловещей.
— Еще раз увижу, как ты поднимаешь на кого-то руку, — холодно проговорил я, — свяжу и выброшу прямо возле стены. Посмотрим, как скоро тебя забросают стрелами.
Наступила тишина. Никто в этот момент не смел подойти к нам и остановить все это. Бегло оглянувшись, я понял, что умудрился внушить страх не одному только еноту. Некоторые из жителей, стоявших рядом, также попятились назад.
— Старейшина, — заговорил я, поворачиваясь к Далаку, — ваша идея благородна, но она действительно не практична. Если бы нам только было кого ждать, тогда бы…
Другой мужчина, даже не попытавшийся выйти из толпы, издали спросил:
— Ты тоже согласен с этим умалишенным?
Я оглянулся, но так и не смог понять, кто именно это сказал. Все прижимались плечом к плечу, будто опасались, что я могу на них наброситься. И их страхом я собирался пользоваться до самого конца.
Недовольно нахмурившись, зловещим тоном я ответил:
— Я право голоса не давал.
От такого ответа некоторые затряслись в страхе. Я плохо понимал иерархию в деревнях зверолюдей, но осознавал, что все зависело от твоего вида. Например, я определенно был волком, а Макси была лисицей. Все это хищные виды, но среди присутствующих были также и травоядные. Последние и боялись меня больше всего.
— Если кто-то хочет пустить в ход кулаки, давайте. — Я развернулся к толпе всем телом и раскинул руки. — Вперед. Посмотрим, как вы сможете меня завалить.
И я был не единственным волком в этом доме. Помимо меня здесь также находились хорошо слаженные и крепкие зверолюди. Правда, их отличало от остальных то, что они были спокойнее всего. Многие из них, не теряя серьезности, просто наблюдали за мной со стороны и будто прикидывали варианты развития событий.
Ответа так и не прозвучало. Приняв тишину за знак моей победы, я развел руки в стороны и чуть бодрее сказал:
— Раз разногласия решены, предлагаю начать обсуждения.
— Какие обсуждения? — Далак, выпрямившись, подошел ко мне. Он был одним из немногих, кто смотрел на меня спокойно. Так, будто он не видел в моем поведении ничего вопиющего.
Задумчиво взглянув на него, я широко улыбнулся и ответил:
— Плана побега из деревни.
* * *Повсюду раздавались тяжелые вздохи, пыхтение и скрип деревянных половиц. Мы находились в конюшне, в которой раньше за каждым стойлом скрывалось по парочке лошадей. Сейчас же в этом месте не было ни одной обще деревенской лошади.
— Не отлыниваем, — громко говорил я, — работаем пока есть силы.
Вокруг нас находились зверолюди — те самые жители деревни, которые все же согласились примкнуть к моему безумному плану. В этот момент они все работали в поте лица. Кто-то готовил канаты, которыми мы собирались завалить деревянную стену. Кто-то собирал все необходимое для костра, которым под покровом ночи мы хотели отвлечь внимание. А кто-то был даже вынужден натачивать наше единственное доступное оружие — деревянные копья. Кроме копий у некоторых хозяйств имелись ножи, но сражаться ножами против толпы было бесполезно. Нам приходилось приколачивать и привязывать ножи к деревянным палкам, чтобы увеличивать длину рукояти.
Макси, обходившая всю конюшню шаг в шаг со мной, задумчиво оглядывалась. Уставившись на пожилую женщину, которая изо всех сил волочила по земле канат, она тихо ответила:
— У них так сил на побег не останется.
Я сразу заметил на кого она смотрела. Наблюдать за тем, как работали истощенные люди было тяжело. Подойдя к женщине, которая была готова заняться любой работой лишь бы помочь, я ухватился за ее канат и потащил его вместе с ней. Обрадовавшаяся незнакомка сначала не заметила меня, но затем, увидев, что ей помогают, она просто вежливо кивнула.
Покончив с помощью, я вернулся к Макси и только тогда ответил:
— Ошибаешься, когда все начнется, адреналин поможет им сделать последний рывок.
Девушка ничего не ответила. Она просто продолжила безэмоционально смотреть на всю эту картину, будто думая, что у нас снова ничего не выйдет.
Я же, смотря на всех этих людей, чувствовал их искреннее желание выжить. В начале, когда я предложил бросить деревню и бежать, все восприняли это в штыки. Никому не хотелось бросать свои дома. В нашем случае побег обозначал бесцельное бродяжничество и выживание в холодных лесах. Однако умирать тоже никто не хотел.
Отказались от идеи лишь некоторые, и то старики. Думаю, их выбор был связан даже больше не со страхом потерять дом и стать бродягой, сколько с желанием состариться и умереть в нем. Физиологические возможности некоторых вообще не позволяли бежать от преследователей, поэтому именно эти зверолюди и отказались.
Оглянувшись по сторонам, я случайно заметил Аву. Девушка стояла в толпе других одноплеменников и помогала сооружать оружие на длинной рукояти. Выглядела она еще хуже чем раньше: бледная, тощая, уставшая. Но при этом ее взгляд казался настолько сосредоточенным и решительным, что это точно подсказывало мне, что она сдаваться не собиралась.
«Отдельная проблема — это дети, — подумал я, плавно разворачиваясь и выдвигаясь в сторону улицы, — и особенно обессиленные после голода. С ними придется еще повозиться, но бросать их нельзя. В теории их можно было бы увезти на лошадях, но скота в деревне почти не осталось. Лишь парочка лошадей нашлась у нескольких семей. Но на паре лошадей всех детей не вывезти. Разве что посадить на них деток покрупнее, а самых маленьких нести на своих спинах».
Когда мы вышли на улицу, я осмотрелся. Небо постепенно начинало приобретать теплые краски. Казалось, еще немного и должен был начаться закат.
Макси вышла сразу следом за мной и посмотрела куда-то вдаль. Там, на горизонте, виднелась высокая деревянная стена, которая окружала деревню. Мы не просто так перенесли все наши хлопоты по подготовке к побегу внутрь конюшни. Чем меньше видели наши истязатели, тем было лучше.
