Изгои (СИ) - Калиничев Иван
— Над седой казахской степью в черной вышине проплывает белый спутник в золотом огне. Это руки, я их вижу, это быстрый глаз, а это лисий хвост, что всегда уйдет от нас…
Луцык задрал голову, чтобы посмотреть на звезды, и обомлел. Вместо Луны на небосводе маячил огромный синий шар в белую крапинку, который обрамляло аккуратное кольцо, как у Сатурна. Луцык проглотил слюну и вслух озвучил шокирующую догадку:
— Мы не на Земле.
— Что и следовало доказать, — раздался за его спиной голос Остапа.
— Тогда где?
— Планета Плюк, 215 в Тентуре, твою мать!
03. Зомбарь расправил плечи
Рассвет все увереннее заявлял о себе. Лучи восходящего солнца играли в небе невероятными красками. Но пятерым горец-попаданцам было не до любования природными красотами.
Новость о том, что они на другой планете, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Кабан бродил кругами, находясь в крайне возбужденном стоянии. Гюрза плакала. Остап без особого успеха пытался ее успокоить. А Луцык и Джей спорили, где же именно они сейчас, и строили различные теории по поводу того, как их сюда занесло.
— А может, мы все-таки на Земле, — предположила певица.
— Расскажи это той синей штуке с кольцами, — буркнул писатель.
— Тогда где мы?
— На Андромеде.
— Андромеда — это не планета.
— А что?
— Галактика.
— Тогда на Нибиру
— Планеты с таким названием не существует.
— Кто это сказал?
— Ученые.
— Трусы моченые!
Джей задумалась:
— Мне другое интересно. Зачем мы здесь? Может, это какой-то социальный эксперимент или что-то типа того. Как в книге Лукьяненко «Рыцари сорока островов». Читал?
— Когда-то давно. Сюжет слабо помню. Про что там?
— Ну там детей похитили пришельцы, закинули на необитаемый остров и заставили драться друг с другом.
— А все вспомнил! Мне эта книга «Повелителя мух» Голдинга напомнила. Читала?
— Это там, где детишки попадают на необитаемый остров, живут дикарями и промышляют охотой на диких свиней?
— Оно самое.
— Книгу не читала. Фильм смотрела.
— Какого года фильм?
— Не знаю. Старый совсем, черно-белый.
— Это самая близкая к книге экранизация. Есть еще фильм девяностого года. Вот там полная отсебятина.
Живот у Луцыка предательски заурчал.
— Как жрать-то хочется! Интересно, здесь водятся свиньи? — вздохнул он.
— В наличии только один Кабан. Но это наш Кабан, — ответила Джей.
— Я где-то читал, что когда осужденные бегут из дальней зоны, они берут с собой «консервы» — зэка, которого они съедят по дороге.
Оба синхронно посмотрели на Кабана.
— Даже и не думай! — строго шикнула Джей.
— Ты что, и вправду подумала, что я смог бы съесть нашего друга? — возмутился Луцык.
— С тебя станется.
— Мне неприятно, что ты обо мне такого мнения.
— Прости, это была шутка.
— Ладно, проехали. — Луцык поглядел на Остапа, на плече которого рыдала безутешная Гюрза. — А вот эти смогут.
— Думаешь?
— Уверен на все сто. Остап костьми ляжет, но не оставит свою самку голодной. Ни перед чем не остановится.
— Мне кажется, ты излишне его демонизируешь.
— Не его, а ее. Остап, конечно, будет сопротивляться. Его будут терзать муки совести, но эта гадина в итоге его уговорит.
— Она же веганка!
— И что с того? Я знал одного вегана, который без зазрения совести трескал рыбку.
— И как аргументировал?
— Говорил, что рыбу есть можно, потому что у нее нет чувств.
— Лихо! А в Азии, например, едят насекомых. Личинок там всяких, кузнечиков… Я, когда была в Таиланде, ела.
— И как?
— Нормально. Главное, преодолеть брезгливость, и залетает влегкую! Что они там только с ними не делают! И жарят, и сушат, и суп из жуков варят.
— Омерзительно.
— Зря ты так. Насекомые богаты белком, содержат много кальция, железа и цинка. Короче, очень полезная еда. Жуки — это будущее пищевой индустрии!
Луцык огляделся. Но не увидел даже паршивого комарика.
В беседу включился Кабан:
— Я где-то читал, что все млекопитающие, которые специализируются на насекомых, становятся очень странными. Муравьеды там, панголины и эти, как их… Вот черт, вылетело из головы…
— Жабы, — пришел на помощь Луцык.
— Сам ты жаба!
— Жабы не относятся к млекопитающим, они — земноводные, — заметила Джей.
— Уж и пошутить нельзя! — развел руками Луцык.
— А, вспомнил! Медоед, — увенчались успехом попытки Кабана покопаться в глубинах своей памяти. — Настоящее чудовище!
— Что за дичь⁈ — презрительно фыркнул Луцык.
— Это не дичь. Какой-то профессор писал. Очень известный.
— Наверное, один из «британских ученых».
— А я бы сейчас дошик заточила. Туда немного майонеза, сосиску покрошить… — мечтательно произнесла Джей.
— Или бургер, — вздохнул Луцык.
— Из «Макдака»?
— Не-а, только посконный «Burger King»! — Луцык непроизвольно провел ладонью по животу. — Все, хорош о жратве. Давай-ка лучше подумаем, что нам дальше делать.
Закончив рыдать, Гюрза повела себя агрессивно. Сперва она наорала на беднягу Кабана, который бродил кругами:
— Хватит тут ходить постоянно! У меня уже от тебя в глазах рябит!
Он тормознулся:
— Хорошо, я постою.
Потом досталось Луцыку и Джей:
— А вы что там постоянно шепчетесь? Меня обсуждаете⁈
— Нам делать больше нечего, — фыркнул Луцык.
— То-то и оно, что нечего! Вместо того, чтобы шушукаться, лучше бы подумали, как нам отсюда выбраться!
И наконец настал черед Остапа:
— А ты что молчишь⁈
— Да я это…
— Скажи им, чтобы перестали меня обсуждать!
— Ребята, не надо Гузю обсуждать, — поканючил он.
— Да что с вами не так⁈ — взревела Гюрза. — Мы находимся черт знает где, и неизвестно, что с нами будет дальше, а вы делаете вид, словно ничего такого не произошло!
— Успокойся, — сказала Джей. — Мы все растеряны, все на взводе, а ты своими воплями только подливаешь масло в огонь.
Из глаз Гюрзы брызнули слезы, она запричитала:
— Вы все… вы… я не знаю кто… вы…
Остап обнял ее, погладил по спине, угрожающе показав остальным кулак.
— Мне нужен мой солнцезащитный крем, у меня кожа чувствительная, — хныкала девица.
— Равнение направо! — вдруг заорал Кабан.
Все посмотрели в указанном направлении. Вдалеке катился грузовик с открытым верхом.
— Эй! Мы здесь! — моментально пришла в себя Гюрза и принялась размахивать руками.
— Эй! Эй! — вторили ей остальные.
Тачка, притормозив на пару секунд, направилась в сторону кричавших.
Перед ними остановился очень старый грузовик, изрядно побитый жизнью. Натуральная развалюха. Чудо, что он еще мог ездить.
Из кабины вылез шофер — коренастый мужик с длинными седыми волосами и всклокоченной бородой. На нем была латаная-перелатанная рубашка в клетку и треники с пузырями на коленках, заправленные в резиновые сапоги. Из кармана штанов торчало горлышко глиняной бутылки.
Водитель был пьян в муку. Он обвел мутным взглядом всю честную компанию и грозно прорычал:
— Гребаные гады!
— Слышь, дядя, до города далеко? — спросил Луцык.
Мужик достал из кармана поллитровку жидкостью, сделал внушительный глоток и занюхал рукавом.
— Умерла! — выпалил он. — Лизонька моя! Солнышко! Умерла! Житья мне без нее нет! На кого же ты мне оставила? Лизонька! Солнышко мое! Как же я без тебя? Лизонька! Лизонька!
— Эй, мужик, ты чего? — обратился к нему Остап.
Глаза пьяного налились кровью:
— Хочешь отнять ее у меня, паскуда⁈
— А ну спрячьтесь за валуном, — шепнул Луцык девушкам.
Те немедленно исполнили его приказ.
— Не отдам! Слышите, не отдам! — заорал мужик и снова хлебнул из бутылки.
— Охолонись, дядя! И завязывай уже бухать! — прикрикнул режиссер и сделал шаг вперед.
