Мы, Мигель Мартинес. Гражданская война (СИ) - Тарханов Влад

— Панове, хочу вам напомнить, что мы давно вынашивали планы распада России и превращения его в множество небольших государств, часть из которых, несомненно, попадёт под влияние нашей страны. Проект «Междуморье» нам не дали осуществить в двадцатом году. Но это не означает, что мы должны от него отказываться. Если бы он был осуществлён, то на сильную и большую Речь Посполиту никто бы в здравом уме не решился бы напасть!

На покатом лбу говорившего Прыстора выступил пот, который он периодически смахивал большим белым носовым платком. Он чуть перевёл дух — тучному мужчине было в натопленном помещении душно, но просить открыть окно он не решился: здоровье маршала было в приоритете.

— Александер, панове, давайте не будем касаться упущенных возможностей, тем более, в той обстановке далеко не всё от нас зависело. — примирительным тоном заметил Пилсудский. — Главная задача — это определиться с немецким вопросом и нашей позицией по нему.

— А что тут определяться, панове, приход к власти в Германии левого правительства — очевидная угроза Польше. Поэтому считаю, нам надо постараться решить вопрос с тем, чтобы у нашего западного соседа в ближайшее время появилось бы более адекватное правительство. К сожалению, партия Гитлера, как и он сам, потерпели сокрушительное поражение, а с ними можно было бы иметь дело. — произнёс премьер-министр.

— Не могу не согласиться с паном премьер-министром, чем раньше мы осознаем то, что левая Германия для нас первоочередная угроза, тем лучше сможем приготовиться к ее отражению. — неожиданно согласился Мосцицкий. Надо сказать, что интеллигент и ученый несколько недолюбливал боевика и слишком прямолинейного политика Александера Прыстора. Но тут очень различные по энергетике господа проявили столь редкое единодушие.

— Эдвард, что ты думаешь по этому вопросу?

— Могу сказать, что сейчас наша армия значительно сильнее всех сил, которые может выставить против нас Германия. Мы способны нанести поражение формированиям немецкой армии, тем более. что они лишены достаточного количества тяжелого вооружения, не имеют бронетехники и самолетов. Про остатки немецкого флота даже говорить не хочется. После проведения мобилизации мы можем увеличить нашу армию до восьмисот, даже девятисот тысяч человек, правда, это предельный уровень, на миллионную армию у нас просто не хватит вооружений. Но если мы проведем эту мобилизацию, то примерно половина будет вооружена устаревшим оружием, по большей части австрийского производства. Запас боеприпасов позволит вести активные боевые действия не более полутора месяцев. Армия Германии составляет не более ста пятидесяти тысяч человек, правда, есть значительные полицейские силы, которые больше армейских соединений, но их-то во внимание принимать не стоит. А вот большое число ветеранов прошлой войны, плюс мобилизационный потенциал противника нас беспокоит. Правда, есть данные, что запасов вооружения у армии Веймарской республики фактически нет. Нанести поражение армии Германии мы сможем, но сложность остается в том. что часть армии придется держать на восточных границах. И тут важна готовность наших оборонительных укреплений.

Закончив речь Рыдз-Смиглы выразительно посмотрел на генерала Соснковского.

— Панове, завершение строительства оборонительных позиций на границе с СССР мы закончим к лету тридцать четвертого года. Нами запланировано создание еще ряда оборонительных линий, но они будут возводиться с тридцать четвертого по тридцать седьмой годы. С их завершением можно будет считать, что наша восточная граница более-менее прикрыта. Всё упирается в финансы и возможности нашей промышленности. Нам нужно еще вооружить более половины укреплений. Если сами объекты почти что готовы, то с орудиями и пулеметами для них есть проблемы.

— Казимеж, проблема в том, что финансирование этого года вы выбрали полностью. В марте я обещаю закрыть все вопросы по вооружению этих линий. — Рыдз-Смиглы отреагировал мгновенно, не дав Соснковскому дальше выражать свое неудовольствие положением вещей в армии «Полесье».

— Господа, хочу заметить еще один момент, очень важный, по моему мнению. Если начнется активное сотрудничество между Германией и СССР, оно будет иметь такой эффект, как увеличение железнодорожных и иных транзитных перевозок через нашу страну в обоих направлениях. Наиболее вероятно, что Германия будет поставлять в СССР промышленное оборудование, а советы отправлять сырье для немецкой промышленности. С одной стороны, неплохо — мы заработаем на транзите, но это будут деньги, которые нам дорого обойдутся. С другой стороны, мы получим дополнительный рычаг воздействия на обоих соседей — ведь мы можем этот транзит заблокировать.

Болеслав Длугошовский воинственно посмотрел на собравшихся, мол, какой я молодец, как хорошо придумал. Но на лицах собравшихся отразилось не восхищение, а сомнение.

— Болеслав, они могут в ответ на это грузы транспортировать морем. Мы ничего не выиграем, а потери, причём финансовые, будут. — заметил Прыстора.

— Панове, а наш флот? Мы сможем перекрыть морскую торговлю! А если не хватит собственных сил, то, думаю, нам поможет британский флот! Усиление торговых отношений между Германией и Россией им тоже не придётся по вкусу. А совместными усилиями мы сможем экономическое сотрудничество наших вероятных противников прекратить. Что им останется? Путь через Румынию и Австрию? Далеко, дорого, невыгодно!

— Болеслав, ты подсказал очень правильную идею, нам обязательно надо, чтобы в этой ситуации мы могли опираться на более-менее надёжного и сильного союзника. На сегодня их двое: Франция и Британия. — маршал поддержал своего бывшего адъютанта. — Поэтому наши дипломатические службы должны будут приложить максимум усилий для того, чтобы они стали нам помогать, реально, а не так, как они умеют. А что скажет наша Экспозитура, каковы сейчас настроения в Германии?

— По нашему мнению, ситуация не настолько безнадёжна, как кажется нам отсюда, панове. — начал речь начальник Второго отдела Генерального штаба Теодор Фургальски. — Во-первых, национал-социалисты получили значительное количество голосов в Рейхстаге, они имеют сильные позиции как минимум, в двух землях: Шлезвиг-Гольштейне и Баварии. Конечно, этот скандал и гибель Адольфа Гитлера сильно пошатнула позиции партии, но они выдвинули из своих рядов не менее сильную личность: теперь их возглавляет герой Мировой войны Геринг, боевой офицер, легендарный летчик. Да, они потеряли часть своих сторонников, но сбрасывать их со счетов рановато. Даже после запрета их боевых организаций они имеют на руках достаточно оружия, чтобы решиться на очередной военный переворот. Я лично встречался с Германом Герингом ранее, это весьма серьезный господин, уверен, что он сможет потянуть роль диктатора, при этом он настроен к Польше весьма благожелательно.

— А вы уверены в доброжелательности Геринга, Теодор?

— Мы для него образец того, как надо быстро решать вопрос с большевистской угрозой. Панове, я уверен, что он может стать той политической фигурой, которая позволит осуществить наш план по развалу СССР.

— Теодор, ваша уверенность — это хорошо, но нам необходимо иметь полное представление о планах правительства Германии, у вас есть там свой человек?

Начальник польской разведки несколько минут подумал, потом сказал:

— Панове, в предыдущем правительстве у нас был агент, который докладывал нам ситуацию и вводил в курс дела. Нет уверенности, что и при новом составе кабинета министров он будет на работе в государственном аппарате. К сожалению, у нас недостаточное финансирование: такие агенты стоят дорого, панове! Мы же вынуждены ужиматься, экономя каждый злотый.

— Понимаю, пан Теодор, это наша общая проблема. Денег всем катастрофически не хватает, будем думать, как вам помочь. А пока что, считаю, мы обратимся за помощью к пану Игнацию. Надеюсь, он помнит, что бывших разведчиков не бывает?

Матушевский сразу же встрепенулся.

— Конечно, панове. Думаю, съездить в Германию и сделать несколько репортажей, заодно навещу старых знакомых… К сожалению, это с Россией было проще работать — мы знали об большевиках всё, даже больше, чем они сами. У нас была идейная агентура, которая работала не за деньги. А за идею восстановления польского государства. К сожалению, в Германии у нас идейных агентов практически нет. Да, я знаю, насколько остро стоит финансовый вопрос, но без денег в Германии делать нечего. Мне придется потратиться, чтобы восстановить там сеть наших агентов.