Изнанка. Том 2 - Самат Бейсембаев

— Считаешь меня глупым ребенком?

— Нет. Считаю тебя недальновидным и слишком уж юным, если правильно будет так выразиться.

— Мы с тобой ровесники, — заметил я.

— Так я и не про возраст говорю.

Я какое-то время смотрел на него молча, собирая в структуру мысли согласно его словам. Но нежелание гадать, когда рядом есть первоисточник, взяло своё.

— Что ты имеешь в виду под недальновидным?

— Я все еще помню твои слова о будущем: власть и все такое. Значит, ты ступишь на стезю политики. Там тебе хочешь ты того или нет, а придется иметь дела с врагами или просто с тем, кто тебе неприятен. Идти где-то на компромиссы или уступки. Если, конечно, твоя власть не будет абсолютной, но ты ведь не божество какое, — хмыкнул он. — И вот поэтому твоя эта категоричность в принятии решений является недальновидностью.

— Предлагаешь ответить согласием на приглашение?

— Этого я тебе не говорил. Да вообще мне плевать на это: хочешь — иди, а хочешь не иди. Я вот что пытаюсь донести: тебе бы быть немножечко гибким и чуть-чуть проще относится ко всему, — покривил он лицом.

Я взял паузу и задумался.

— Знаешь, ты прав, — ответил я. — А приглашение…да мелочь это. Нет у меня желания там присутствовать.

— Ну, нет так нет, — пожал плечами Танул, — нам пора на занятия, — бросил он и развернулся.

Обернувшись в одеяния, направился в сторону учебных корпусов, чтобы, как говорится, грызть гранит науки. Между тем, преодолевая путь от комнаты до нужной аудитории, ловил на себе десятки брошенных взглядов. Еще бы: за последнее время моя популярность возросла; особенно после бала императора. Но было бы не справедливо отметить моё положение лишь одним появлением среди высшего общества, пропуская мои личные заслуги. В количестве поглощаемых знаний и книг мне не было равных. Тренировочные дуэли, которые проходили между учениками не выявляли достойных соперников, за что вечная моя благодарность Ордигору. Магистру Ордигору. К тому же на ум сразу приходит тот случай, когда я едва не разнес весь тренировочный центр, охарактеризуем его так. Сколько шуму было тогда. Если директор и магистры еще были спокойны, с толикой лишь недоумения, которое выразилось, впрочем, показным порицанием для создания вида, то вот ученики из числа рожденных с благородством в одном месте, а точнее их родители подняли настоящую бучу выражая беспокойство, что такой опасный человек находится в одних стенах с их особенными детьми. Созвали экстренный совет, где решалось мое предполагаемое будущее. Не ожидая чего-то подобного, я, быть честным, немного струхнул, но личное вмешательство самого архимага поумерило пылкий нрав от рубящих на корню действий. И вся эта совокупность происшествий наложила свой опечаток на отношение других ко мне: были те, кто восхищался, были и те, кто в тайне завидовал, оттого и презирал. Но это не важно. Главное для меня было то, что я у всех на слуху. Но самое большее, как бы забавно это не прозвучало, что мне льстило — ремни. Много юношей начали носить ремни в том виде, как у меня. Я ни больше, ни меньше законодатель моды. Вот и сейчас проходя меж стен корпусов по коридорам, вылавливал взглядом подобные эксцессы.

Весь этот месяц я утопал в экспериментах. Признаюсь сразу, в очень опасных экспериментах. Настолько, что однажды я чуть не самоуничтожился. Ко мне пришла одна идея как-то совместить магию и кое-какие познания из мира прошлого: я пытался воздействовать на материю, желая изменить ее свойства. Не знаю как, но однажды я предпринял попытку, скажем, так, поковыряться в обычном камне, подобранном во дворе. Положил его перед собой, сосредоточился на нем и запустил магию. Расчет был банален в теории, но сложен на практике: я сделал попытку достучаться до атомов. Да, именно этих мелких частиц, рассчитывая воздействием на них изменить свойство камня. Не знаю…я почему-то полагал, что раз уж законы физики работают в одном месте, то должны работать и в другом, с небольшой лишь скидкой на такую переменную, как магия. Я запустил волшебные щупальца в него, обволакивая их вокруг, со временем проникая в его суть. Медленно, миллиметр за миллиметром я утончал и утончал щуп, пока он не достиг совсем уж тонкого размера. В какой-то момент я работал лишь на собственных ощущениях — о чем в последствии чуть не пожалел, — почувствовав, как начинаю изменять камушек изнутри. Я наблюдал, как он меняет свою форму, становясь мягким как пластилин, пока в один момент он вдруг не взорвался. Только мгновенная реакция могла меня спасти, и спасла: я успел в последний момент покрыть себя щитом. Но если кто-то думает, что это могло меня остановить, то заверяю — он ошибается. Следующая моя попытка также окончилась взрывом. И следующая, и следующая. Я все никак не мог понять, в чем дело, пока вдруг до меня, наконец, не дошло, что движение создает трение, а оно в свою очередь создает тепло. Но даже так булыжник всего лишь должен был нагреваться, а не взрываться. Или не должен? Пробел в моих знаниях очень сильно мешал моему развитию. Но если уж я оказался в подобной ситуации, то выход один — метод проб и ошибок. И я пробовал, так как ошибался, и ошибался, потому что пробовал. В конце концов, в один из таких дней, когда я загонял себя своим методом, у меня вдруг получилось. Хотя стоит сказать, что результат оказался ниже того, что я от себя ожидал: камень превратился в ил. Да, именно в ил, растёкшись, а спустя высыхание покрылся коркой. Но какое же было мое ликование — не представить. Перед глазами предстала картина голого мужчины, выкрикивающего слово «эврика». Но…я сдержался. Моё старание и нажим после этого удесятерились, и спустя какое-то время камень уже превращался в железо. Я не разобрался в частных вещах, как мне это удается. Но на общих чертах в голове формировались шаблоны, что если сделать вот так, то выйдет из этого как-то так. И так, а теперь представьте себе юношу, который открыл в себе такой талант создавать из одной материи другую, то, что бы сделали вы? Думаю, ответ очевиден: я предпринимал попытки делать из камней золото. И предпринял, и получил. Так что теперь мой кошель никогда не пустовал. О чем я и поделился на очередной тренировке.

— То есть ты