Крестоносец (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

Извлёк меч из ножен. Однако… Не Экскалибур и даже не Дюрандаль[7], но в целом могло быть и хуже. По виду классический романский меч, хват можно было делать только одной рукой. Тут же кто-то внутри меня подсказал, что если во второй щит — то сойдёт, а по идее для верхового больше подошёл бы полутораручный и более длинный и массивный. Но стоит он больших денег, а у отца их едва хватило, чтобы построить скромный замок, больше похожий на сарай из кое-как пригнанных друг к другу каменных плит.

Стоп! Откуда эта мысль про отца сейчас появилась? Блин, я что, уже голоса слышу? Хотя это не то что голос был, а так, промелькнувшая мысль, но тем не менее… Эдак и до шизофрении недалеко. Лучше никому об этом голосе говорить не буду. В эти времена, догадываюсь, с внутренними голосами дело обстояло просто — либо их изгоняли из тела «больного» особенными методами, в результате которых несчастный мог и коньки отбросить, либо его и вовсе сжигали на костре. Даже Роланду ничего говорить не буду, поскольку лично я его знаю всего ничего.

Что же касается меча, то ржавчины нет, видно, что за мечом ухаживали, но на клинке помимо шедших вдоль дола сильно затёртых букв, которые всё же сложились в слова «Nomine Domini Christi»[8], по обеим краям виднелись зазубрины, хоть их, видно, и пытались загладить точильным камнем. Видно, прежний обладатель не раз рубил этим мечом недруга. Ну а какие варианты, не дрова же!

— С ним твой отец ходил в тот самый крестовый поход, — подсказал Роланд.

Его меч тоже не поражал воображение, доставшись ему также от родителя. Да и наши с ним шлемы и кольчуги когда-то принадлежали нашим отцам. В общем, экипированы мы были скромно, если не сказать больше. Опять же лошади… Скорее, их можно было назвать клячами. По словам Роланда, родители выдали нам в качестве транспортного средства если и не самых лучших лошадок, то хотя бы более-менее выносливых. Вот только скакать галопом на них рекомендовалось не слишком долго, а лучше и вовсе идти шагом или рысью.

— Оно ведь как, галоп — он в атаке хорош или, когда, наоборот, приходится удирать, — рассуждал Роланд, седлая свою рыжую кобылу. — А так всё больше шагом да рысью. Для боя нам бы пригодились жеребцы, но стоят они дорого, да и слишком своенравны. Может, возьмём в бою как трофей, хотя, я слышал, арабы предпочитают кобыл опять же за их выносливость, чем жеребец похвастаться не может. Кстати, твоего мерина звать Аполлон.

— Серьёзно? Что-то он не очень смахивает на Аполлона.

— Ну моя-то кобыла вообще Матильда, и у моей старшей сестры такое же имя. Подозреваю, в честь неё и назвали. Тем более что если к ней, я имею в виду к сестре, присмотреться, то некое сходство с кобылой угадывается, — хохотнул Роланд. — С грехом пополам этой страхолюдине мужа нашли из купцов средней руки, и то на приданое кое-как наскребли.

— А у меня семья большая?

— Да уж немаленькая, наши папаши постарались, чтобы парой детишек дело не ограничилось, да ещё померло сколько при родах и во младенчестве… У меня сестра и два брата, а у тебя три брата и две сестры. Честно скажу, младшенькая Жозефина у тебя ничего, вернёмся из похода — я предложу ей руку и сердце.

— Вон оно как… А у тебя были женщины?

Тот смутился и на его щеках проступил румянец.

— Знаешь, Симон, я никому об этом ещё не рассказывал, даже тебе… В общем, этой весной я переспал с девушкой…Ну как с девушкой, уже с женщиной, из нашей деревни. Она сказала, что в будущем я буду с женщинами более опытен.

— Ничего не подцепил? В смысле, заразу?

— Бог миловал! — перекрестился Роланд католическим манером, слева направо.

— А у меня случались… хм… амурные похождения?

— Вроде бы нет, если только ты сам от меня их не скрыл.

— И никто из нас ни с какой девицей не обвенчан, никто нас не дожидается?

— Увы, а может быть, и к счастью, но суженых у нас нет.

— Ясно… Кстати, а ты точно знаешь дорогу до этого, как его, Клермона?

— Симон, мы же в прошлом году там и на ярмарке были с братьями, а потом еще и на церемонии акколады!.. Ой, я и забыл, что у тебя память отшибло. В общем, я тебя приведу, куда надо.

По ходу дела я развязал тесёмки на своём кошеле, весившем навскидку грамм сто. Внутри обнаружилась солидная горсть мелких серебряных монет далеко не идеальной округлой формы. Я вытащил одну из монеток, она весила что-то около грамма. Роланд объяснил, что нам обоим отцы ссудили по сотне серебряных денье. Но так как вчера, на второй день пути, у моего мерина отлетела подкова и пришлось обращаться за помощью к деревенскому кузнецу, то пришлось отдать ему три денье. Так что у меня оставалось 97 монет. Ему же батюшка ссудил также сотню денье, из которых он пока ничего не потратил.

— А с золотом у нас что, туго?

— Это да, наши отцы не богачи, — вздохнул Роланд. — С десяток безантов на двоих могут наскрести, но не нам же их отдавать. А у владельцев соседних феодов, что побогаче, золотишко, пожалуй, что и водится не только в виде чеканных монет.

— Что это за безанты?

— Византийские золотые монеты, они имею хождение во всех христианских странах. А ещё есть золотой парижский ливр, и су, которых в одном ливре насчитывается двадцать, но ливры и су хождение в народе не имеют, так как применяются только при казначейском учёте. А в свободном обращении используется только серебряный денье. Их в одном золотом ливре двести сорок.

М-да, это ж, получается, ещё даже эпоха экю не наступила[9].

— Как-то грустно у вас всё, в этой средневековой Франции, — пробормотал я.

— В средневековой? Что значит в средневековой? Послушай, Симон, может, тебе лучше вернуться домой? — с участливой физиономией спросил Роланд. — Скажешь, что ударился головой и память отшибло, может быть, никто тебя в трусости не обвинит. А я уж буду биться с нехристями за себя и за тебя.

— Вот уж дудки! Во-первых, я и дорогу-то домой не помню, а во-вторых, именно в трусости меня и обвинят. Я стану позором нашего рода. Оно мне надо, всю жизнь ловить на себе презрительные усмешки? Опять же, вместо меня отцу придётся отправить в поход кого-то из сыновей, вряд ли их это порадует. Да и память, может быть, восстановится, а если и нет — ничего страшного. Руки-ноги при мне, здоровья хоть отбавляй, так что не брошу я тебя, мой друг.

Роланд расплылся в улыбке, было заметно, что он переживал, вдруг я и впрямь поверну обратно, и как неохота ему было бы продолжать дальнейший путь без меня. После этого он принялся седлать свою кобылу, а я, глядя на товарища, стал повторять его действия.

В прежней жизни Семёну Делоне кататься верхом пришлось лишь однажды, было это в Чечне. Подвели мне самого смирного конька, пять минут я на нём покатался шагом, да и сполз кое-как. Как-то будет в этот раз? Хотя бы седло имеется, пусть и несколько отличающееся от сёдел будущего, но не сказать, что критично, даже имелась передняя лука. И стремена были, хотя и тоже немного другой, архаичной конструкции. Тут бы пригодились сапоги со шпорами, подумалось мне, а придётся обходиться неудобными башмаками. С другой стороны, шпоры, если сильно ударить, ранят бока животного, зоозащитникам такое бы не понравилось. Но в экстремальной ситуации хороший удар шпор иногда спасает жизнь не только седоку, но и лошади.

Сапоги, насколько я помнил из истории, получили распространение на Руси и Ближнем Востоке от кочевников. В Византии вроде как в них вовсю уже ходили. Может, в Европе сапоги появились позже? Знал бы, где окажусь — провентилировал бы и эту тему, и многие другие. Да и фехтовать бы научился на мечах, связался бы с какими-нибудь реконструкторами.

— Роланд, а как я мечом владею, сносно?

Тот, только что закончив приторачивать копьё к седлу с правой стороны, удивлённо посмотрел на меня.

— Неплохо владеешь, даже получше меня, в состязаниях на деревянных мечах ты чаще одерживал победу.

— Да? Может, проверим?

Тот, пожав плечами, согласился, с условием, что это не займёт много времени. Мы выбрали в лесочке подходящие палки, чтобы по длине они напоминали наши мечи, кое-как обстругали их при помощи ножей (у Роланда нож был не лучше моего), срезав сучки и изобразив какое-то подобие рукояти, после чего приступили к тренировочному бою. Поначалу Роланду без особых проблем удавалось то выбить «меч» у меня из рук, то изобразить попадание в разные части тела, в последний момент гася силу удара. Но всё равно было больно, и я морщился и шипел, но, несмотря на увещевания товарища, который предлагал мне хотя бы надеть кольчужку, требовал от него продолжения «банкета».