Гай Орловский - Небоскребы магов
Я нахмурился, но это вообще-то не мое дело, мало ли кто во дворце пользуется его услугами, маг Строуд как раз ценен, как все говорят, в хозяйских делах, а Рундельштотт был совершенно бесполезен и даже убыточен…
На ступеньках услышал звонкие голоса и веселые смешки, целая стайка фрейлин спешит, подобрав платья, между служебными комнатами, глазки озорно блестят, на щечках румянец, перехихикиваются и щебечут, щебечут…
Меня заметили, пришлось отвесить учтивый поклон, но они не пробежали мимо, а разом остановились, зачирикали:
— Ох, глерд!..
— Глерд Юджин!
— Вы теперь здесь живете, глерд?
— А на ужин придете?
— К нам на ужин, а то еще куда забредете…
Я сделал вид, что жутко засмущался, проблеял жалко:
— Ох, даже не знаю, что и сказать… у меня все из головы разбежалось… Как скажете, глердессы… Кто из вас готова одарить меня предельной благосклонностью?
Они расхохотались звонко и весело, голоса зазвучали задорно и дразняще:
— А это от вас зависит, глерд!
— А вы что, смущаетесь?
— А предельной — это как?
Кто-то сказал с подчеркнутым ужасом:
— Я слышала, Карелла проявляет интерес… Берегитесь, подруги!
— Ой, — сказала она, — если даже Карелла, то надо хватать… У нее нюх.
В конце коридора показалось двое грузных и величественных глердов, фрейлины сразу посерьезнели и начали отодвигаться от меня, одна шепнула на ухо жарко:
— Но все равно от нас не скроетесь, герой…
Они упорхнули, глерды прошли мимо, традиционно не удостоив меня вниманием, а я так и эдак поворачивал новую идею, что шпионить за королевой могут как слуги и стражники, так и фрейлины. Им даже проще, всегда в пределах доступности к дворцовым тайнам.
А если знать, какая с каким глердом общается достаточно тесно, можно понять, к каким тайнам у кого доступ.
В здание поспешно входят с залитого оранжевым огнем двора и останавливаются в холле, тревожно переговариваясь. Я переступил порог, прищурился от яркого света.
На небе страшно и прекрасно полыхает огромное оранжевое солнце, а по небу быстро бежит, словно скользит, зеленое. И хотя вредит только в одиночестве, но есть поверье, что на особо чувствительных действует и при оранжевом, потому особо пугливые по возможности избегают зеленого вообще.
В полупустом дворе гвардейцы королевы бдят, пост ни один не покинул, да и вообще этот народ не суеверный, Фицроя не видно. Как уже знаю, искать можно до бесконечности.
При его непредсказуемости может оказаться где угодно, любопытный, как Марко Поло, потому я прошелся наискось до башни Рундельштотта, поколебался, глядя на узкие окошки на огромной высоте.
Стражники смотрят не только с почтением, но и некой симпатией, чувствуют, к ним я ближе, чем к родовитым придворным.
— Рундельштотт, — спросил я, — там?… Или вышел куда-нибудь?
Один ответил осторожно:
— Вроде бы не выходил… Если только не перекинулся незримником. Говорят, некоторые могут… Сейчас, правда, он вроде бы Чем-то очень рассердил ее величество, от стыда не выходит из своей кельи. А к королеве вхож маг Строуд.
— Это я заметил, — обронил я. — Пожалуй, тогда загляну к Рундельштотту.
Они отступили, я отворил тяжелую дверь, эта винтовая лестница всякий раз нагоняет тоску, но здесь люди других способов подниматься наверх не знают, если только не колдуны, и я обреченно побежал наверх, ступая через ступеньку.
Рундельштотт полулежит на ложе, дряхлый и с обвисшим лицом, в дряблой руке медная чаша. Я издали уловил сильный аромат хорошего вина.
— Учитель, — сказал я почтительно и с тревогой, — вы как? В смысле, здоровье ниче так?
Его веки припухли, как нижние, так и верхние, но я рассмотрел, что белки глаз в полопавшихся кровеносных сосудах, нехорошо, да и дышит тяжело, с хрипами.
— А ты как думаешь? — поинтересовался он недобрым голосом.
— Думаю, — ответил я осторожно, — просто великолепно. Вином ее величество снабжает вас отменным.
Он хмыкнул.
— Вином? Королева?… Юноша, ты в самом деле забрался к нам откуда-то очень издалека. Королева обо мне забыла. А вино… Это чуть ли не единственное, что могу создавать из мелочей. Даже куска хлеба не могу… А вино да, не удержался, овладел этими знаниями в молодости.
Я сказал с сочувствием:
— Вы великий чародей, мастер. Что вино, хлеб, драгоценности и прочая ерунда? А то, что вы сумели пробить туннель в другой мир — великое открытие! Настоящий Улучшатель — это вы, мастер. А я что, по мелочи… Подковы, прялку… Но вот чего не пойму, магия в самом деле запрещена?… Если так все строго, то почему только что встретил Строуда прямо в главном дворце королевы?
Он нахмурился, вопрос точно неприятен, ответил с усилием:
— Магия запрещена… вообще. В целом. Это значит, везде в королевстве, но королева, как и все короли, имеет право пользоваться магией, так как она как бы мать всему королевству и заботится обо всех. Ей можно. Кто пользуется магией, тот сталкивается с большими опасностями и, что еще хуже, соблазнами. Ее величество берет это на себя.
— Понятно, — согласился я. — Это как право доступа, уровень секретности. Чем человек выше по должности, тем ему больше можно. Он как бы проверенный. Но не страшно королям, что сильный маг может отобрать трон?
Он подумал, пожал плечами.
— Говорят, в старину такие случаи были.
— И как?
Он хмыкнул.
— Магам быстро наскучивало, снова кого-то сажали на престол.
— А сами?
— Чаще всего уходили, — сказал он и уточнил: — Вообще. Из королевства. Или в самом королевстве, но на вершины гор… Как тебе сказать, юноша… Я вот не хотел бы сесть на трон. С одной стороны, вроде бы могу обеспечить себя всем, что мне нужно для магии… но должен буду заниматься и всей той унылой ерундой, которой занимается король! Мирить придворных, пресекать заговоры и мятежи, заключать союзы с другими королями, выгонять проворовавшихся министров и подыскивать честных…
— Отвратительно, — согласился я.
Он покачал головой.
— А ради чего?… Потому короли сами призывают магов в свой дворец, но по королевству велят хватать и жечь на площадях. Контроль! Короли все хотят держать под контролем… Хотя, конечно, это правильно, но признавать не хочется. Среди магов дурных людей много, но беда в том, что даже хороший человек, заполучив магическую мощь, чаще всего становится дурным… или хотя бы совершает очень дурные поступки. Какие бы никогда не совершил, оставаясь простым человеком.
Мне показалось, что бросил на меня очень уж ясный взгляд, потому ответил смиренно:
— Власть портит человека, а магическая — еще как…
— Уже… знаешь?
— Ощутил, — ответил я. — Хочется просто убить, если нужно долго переубеждать. Когда можно убить спорщика… почему не убить?
Он буркнул:
— Вот-вот. Все мы выбираем пути, что проще. Даже если они не совсем…
Он тяжело вздохнул, отпил из чаши, где снова появилось вино. Я поднялся, подошел к окошку. Сквозь эту прорезь в стене рассмотрел прогуливающийся нарядный народ, застывших под стенами зданий гвардейцев, а также увидел Фицроя — идет неспешно и с улыбкой, но то и дело поглядывает по сторонам цепко и прицельно.
— Прощаюсь, учитель, — сказал я. — Уверен, мы еще поработаем вместе. Королева запретила нам участвовать в работе над восстановлением Зеркала Древних, но есть варианты еще круче… Когда-то люди могли эти зеркала создавать мановением руки! Пусть одноразовые, но зато…
Он вздрогнул, глаза расширились.
— Но… откуда ты знаешь?
— Вспомните все, — сказал я, — что может пригодиться. Не все же я прочел в королевской библиотеке? А я исчезаю пока что, но еще увидимся!
Вниз я сбежал с такой скоростью, что когда выскочил в самом низу, меня повело в сторону, будто продолжаю бег по винтовой лестнице.
Фицрой увидел, закричал:
— Ты спать туда ходил, что ли?… Тебя уже неделю разыскивает Руперт!
Я потер ладонью лоб.
— Знаешь, Фицрой… Что-то мне здесь не очень нравится.
— Мне тоже, — ответил он с живостью. — Плюнем на все и махнем дальше?… Можно через Уламрию и Опалоссу, там дальше непонятное королевство Гонтерра. Говорят, полностью закрыто для чужаков. Или двинуться через Кельмию, за ним Крешта, королевство колдунов и чудищ, как о нем говорят! Брешут, конечно, но наверняка Что-то интересное, иначе бы так не говорили.
Со стороны дворца к нам бегом, теряя достоинство, ринулся Терминус, крикнул:
— Глерд Юджин!.. Глерд Юджин!.. Вас разыскивает начальник охраны…
— Он уже нашел, — ответил я и помахал рукой появившемуся на ступеньках главного здания Картеру. — Что-то важное?
— Не знаю, — ответил Терминус, — как для вас, но для меня нет ничего важнее распоряжений моего начальника.
