Самый лучший комсомолец. Том третий - Павел Смолин
Утро понедельника началось с легкого похмелья — нагрянувший вчера вечером на семейную пирушку дед Паша не оставил выбора. Докладная на имя Генерального секретаря с жалобой на то, что генерал Судоплатов спаивает школьников отправлена еще вчера — нефиг мне тут здоровье портить, я на троне лет тридцать минимум просидеть должен, чтобы точно все получилось.
Зевнув, легонько провел ладошкой по Виталининому бедру, встал с кровати и подошел к окну. Нормально — по светлеющему небу бегут легкие тучки, обещая погожий денёк. Идеально для съемок кусочка «Участка» — проблема в эпизодах с разрушенной церковью, которые нужно отснять до завершения восстановления, иначе придется ехать куда-то еще. Нормально — окружающий мир уже более чем зеленый, так что «рассинхрона» с остальными эпизодами, снимать которые начнем в июне, не будет. Ну а пока тянется май, начну снимать сказку про поросенка — уже полноценный экспортный продукт, который ни в одной стране мира не сочтут идеологически вредным.
— Пора? — спросила сонно похлопавшая глазами девушка.
— Милаха! — приложил ее я.
— Да ну тебя, — буркнула она, зевнула и ушла в ванную, перерабатывать милоту в красоту.
Хорошо дома! Пойду в другую ванную. Через внутреннюю дверь, по коридору, не опасаясь никого разбудить — этот сегмент не заселен, отведен потенциальным гостям.
Умывшись, отправились на семейный завтрак, где меня угораздило спросить:
— Как твоя подготовка к избранию в Верховный совет РСФСР, пап Толь?
— А?! — аж подпрыгнул Судоплатов.
— Вы не рассказали? — укоризненно посмотрел я на бабушку Эмму.
— Мне не до того, я на пенсии, — отмахнулась она и смачно выговорила. — Пятерых внуков нянчу.
Рада, получается.
— Дед Паша велел, — объяснил я затребовавшему объяснений папе Толе. — Мне и в голову не пришло, что ты не знаешь.
— А какая разница, Толь? — с предельно философским видом намазывая булочку маслом, спросила мама. — В этом совете же все равно только партийные жопы протирают.
— Наташа! — возмутился отчим.
— Чего «Наташа»? — она откусила булочку и помешала уронившей ложечку сидящей рядом с ней в детском стульчике Аленке начать завтракать при помощи пальцев. Вручив прибор обратно, убедилась, что единственная дочь кушает как положено, отпила чайку и добавила. — Если Павел Анатольевич считает, что так надо — значит так надо. Ты хоть что-то полезное делать будешь, а не спецпайки получать. Ну кому там заседать, если не тебе? — завершила обработку, с ласковой улыбкой погладив мужа по гладковыбритой щеке.
— Вот именно! — добавила веса ее словам Эмма Карловна.
— Что ж, если Партия велит, — скромно пожал плечами пап Толя.
— По четырнадцать часов в сутки пашешь, — продолжила его хвалить мама.
— А что поделать, — развел руками Судоплатов.
— Соблюдать главное достижение Советской власти — восьмичасовой рабочий день! — заметил я.
— А из-за кого, по-твоему, я в кабинете ночую? — откинувшись на стуле, сложил папа Толя руки на груди.
— Не «из-за кого», а «ради кого»! — с невинной улыбкой ответил я. — Ради народа!
— Народ доволен! — авторитетно заявила не прожившая в совхозе и недели бабушка Эмма, прервав нашу перепалку и спросила сына. — Ты много директоров совхоза с научной степенью видел?
— Пятерых знаю, — влез вредный я.
— Пойдем-ка кино снимать, — под смех родни за руку вытащила меня из-за стола Виталина.
— Вечером ко мне зайди! — напомнил вслед папа Толя.
* * *
— Все молодцы, товарищи! — поблагодарил я съемочную группу и актеров.
На часах только три, а мы уже отсняли все нужное. Потом еще ночью придется вернуться на часок, но сейчас можно заняться другими делами.
Погрузились в «Запорожец».
— В свинарник, шеф! — скомандовал я.
Вилка ущипнула меня за бедро, заодно воткнув первую передачу, и мы оставили церковные руины позади.
— Свиньи вправду могут пасти овец? — спросила она.
— Есть мнение, что при должной тренировке свинья может делать всё, — ловко преувеличил я. — Переживать не о чем — даже если не могут, административный ресурс обеспечит дрессировщиков высшего уровня, — пожал плечами.
— А как ты животных двигать ртом заставишь? — не отстала она.
— На крайний случай обойдемся только озвучкой, но это — путь слабака! — ответил я. — Я сильно сомневаюсь, что за два-три миллиона рублей нельзя при нынешнем уровне развития кинематографа обеспечить приемлемый уровень анимации.
Добрались до места назначения, я подхватил с заднего сиденья упакованный в подарочную бумагу «гостинец» из Кореи, прошли в административное здание, и я с трудом удержал Вилку от порыва почесать с солидным похрапыванием дремлющую на солнышке на ковре фойе достигшей финального веса в восемьдесят килограммов Варвару. Чего животину зря будить?
— Хочешь тебе такую заведем? — утешил я расстроенно оглядывающуюся на хрюшку девушку.
— Куда нам, целыми днями по делам мотаемся, — отмахнулась она.
Постучали в дверь директора, вошли, поздоровались с Аркадием Викторовичем и его женой Кларой Николаевной — обед суженному принесла, заботится. Отказались от нахлебничества по причине централизованного горячего питания во время съемок у церкви, и я протянул подарок:
— Это вам из Северной Кореи, за заслуги на ниве животноводства.
Он аккуратно вытер руки кухонным полотенцем, принял сверток и распаковал:
— Красота какая! — оценил мастерски вышитую на шелке вьетнамскую свинку в рамке из корейской плотноцветной сосны. — В спальне повешу.
Жена недовольно поджала губы, но перечить не стала.
— В Северной Корее свиней уважают — они считаются символом богатства и достатка, — добавил к подарку интересный факт.
Недовольство Клары Николаевны снизилось.
Аркадий Викторович вернулся за стол, спросил разрешения продолжить обед, съел ложечку борща из литровой банки и похвастался:
— Шесть тысяч голов в подшефные хозяйства направили. Опустел питомник, но свиноматки стараются — в следующем году сможем дать еще больше. А там и подшефные подтянутся — будем бекон и мясо гнать в масштабах страны!
Пока «гоним» по чуть-чуть, народу нравится, а министерство пищевой промышленности, хоть и со скрипом, но ГОСТ на такой капиталистический продукт выдало.
— Это замечательно, — искренне порадовался я за нас всех и похвастался
