Боги, пиво и дурак. Том 2 - Ник Гернар

— Не могла, — ответила Ника, возвращая стакан на стол. — Я заменю свечу. Эта почти сгорела.

Я только головой покачал.

— Ты же постоянно за что-то цепляешься, запинаешься — откуда вдруг такая уверенность в собственной ловкости?

— Я запинаюсь, когда расслаблена, — просто ответила Ника. — Но не тогда, когда охочусь. Это — другое. На охоте я собранная и жесткая.

Я хмыкнул. Вспомнил пачку видосов с ютюбчика, где собранные и жесткие кошки во время охоты на пролетевшую муху с дивана на кресло перепрыгнуть не могут или лбом в стенку влетают.

Хотя кто знает, может, местные кошки не такие?

Я вздохнул.

— Спасибо.

Она обернулась, и на хорошеньком кукольном личике появилась нежная улыбка.

— Ты — мой хозяин. Ты не должен благодарить.

— Да нет, еще как должен...

Я вдруг подумал, что по большому счету с того момента, как она стала моей питомицей, Ника по мелочам выручала меня каждый божий день. Она чистила одежду, стирала белье, натирала до блеска сапоги. А теперь еще и в бой вступила вместе со мной.

А от меня ей какая польза? Что я сделал для своей питомицы? Молоком с медом пару раз напоил?

Между тем девушка уже деловито стаскивала с постели покрывало, на которое я после начертания умудрился слегка наплескать недавним ужином. И, сосредоточенно высунув кончик языка, принялась стаскивать постельное белье.

— Ты что делаешь?

— Нужно перестелить. Чтобы было чисто. Чтобы свежее, — заявила Ника.

— Погоди, иди сюда.

Она послушно подошла ко мне и присела рядом, готовая с самым внимательным видом выслушать любое мое распоряжение.

— Я ведь про тебя почти ничего не знаю, — сказал я, разглядывая личико Ники, будто увидел его впервые. Тонкие брови вразлет с неприметным шрамом у виска, крупные зеленые глаза, маленький нос и ярко очерченный небольшой рот. — Мы спали в одной постели, ты связала нас своим договором, но я никогда не спрашивал, где ты родилась, кем была твоя мать или как ты попала к Яну. Все, что я знаю о тебе — по большей части, сведения от других людей.

— Моя мать была шлюхой, — без запинки выпалила Ника. — Ну, скорее всего.

— Почему ты так думаешь?

Ника села плечом к моему плечу, вытянула вперед свои длинные стройные ножки, которым могла бы позавидовать даже Майя, явно гордившаяся своей вкусной фигурой.

— Обычно именно они продают детей, — ответила девушка.

— Продают?.. В смысле, в увеселительные заведения?

— В смысле, на перерождение. Мой вид — искусственный. Звероморфы не рождаются от звероморфов, они рождаются от людей.

У меня удивленно приподнялись брови.

— В смысле? То есть ты — трансформированный человек?

— Нет. Я — трансформированный эмбрион, которого мать продала на переделку, — не дрогнув ни единым мускулом на лице, ответила Ника. — Чем меньше срок беременности, тем больше денег получит женщина. Я не умею выпускать когти, но выпускаю клыки — значит, меня продали примерно на сроке пяти — шести месяцев.

— И это законно?.. — проговорил я.

— Да. Так делают звероморфов. Изменяют магией.

— Кто?

— Орден многоликих, — губы Ники брезгливо дрогнули, а в глубине зрачков вспыхнули зеленые кошачьи огоньки.

— Там ты и воспитывалась?

— До трех лет. Потом была выбраковка. И я ее не прошла. Но меня выкупили, как и других моих сестер. Хотя должны были утопить.

— Господи боже... — выдохнул я.

Так милашек-кошкодевочек делают таким образом?.. Что за тварь вообще придумала такое?

— Дальше я не хочу рассказывать, — сказала Ника, опустив голову. — Может, потом.

Я инстинктивно обнял ее, и девушка мягко и доверчиво прильнула к моей груди, как умеют только кошки.

— Извини. Я и правда слишком многого не знал. Но то, что ты рассказала мне — просто зверство какое-то.

— Звероморфы нужны в больших городах, — ответила Ника. — Нас там много, и мы разные. Обслуживаем в борделях. В дорогих тавернах. Танцуем в театрах. Деремся на арене. Прислуживаем людям, которые нас купили. Так себе жизнь. Но это лучше, чем не родиться вовсе.

— Не уверен, — тихо проговорил я, целуя свою кошку в мягкий, пахнущий чем-то сладким пробор промеж пушистых ушей. — Знаешь что? Мне как-то пусто стало, когда ты перебралась из моей комнаты обратно в свою каморку. Так что это... Может, перетащим твою постель сюда?

— Не хочу, — прошептала Ника, носом утыкаясь мне в шею. — Не хочу постель. Хочу корзинку. Круглую. С мягким одеялом. Чтобы можно было уютно свернуться...

Я улыбнулся.

— Договорились. Купим тебе корзину, как ты хочешь.

Мы еще долго сидели на полу в обнимку. Двое странных и немного чуждых для этого мира существ просто грелись друг о друга. И внутри меня шевелилось какое-то приятное и теплое чувство, не имевшее ничего общего с обычным желанием.

Мне было хорошо от того, что она рядом. Я вдруг понял, что Ника, заключив со мной договор, доверчиво и безоглядно вручила мне в руки свою жизнь. И только что, не колеблясь, готова была рискнуть собой, лишь бы помочь мне.

Такая преданность дорогого стоит.

До сих пор никто так не относился ко мне.

Обычно женщины, появлявшиеся в моей жизни, несли с собой большие траты, хронические нервотрепки и целый взвод безумных пестрых тараканов. И все они постоянно чего-то хотели от меня. Я давал — а они брали, и брали, и хотели еще...

А здесь все было наоборот.

От меня не требовали, мне отдавали.

— Схожу за чистым бельем, — сказала, наконец, Ника, поднимаясь.

— Хорошо. А я пока стащу пододеяльник.

Поднявшись, я подошел к брошенной у дверей юбке.

— Но сначала давай тебя как-нибудь оденем...

Но, покрутив в руках разодраную тряпочку, я понял, что это безнадежно.

— Хотя, пожалуй, лучше я отдам тебе какие-нибудь свои тонкие штаны. Их по крайней мере можно подвязать.

Примеряя мои штаны, мы поржали над тем, что в них совершенно некуда девать хвост. Носить его в штанине Нике было неудобно, а спустить подвязку под хвост означало оставить полпопки на всеобщее обозрение. А мне как-то совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь из наших случайно неспящих мужиков пялился на эту половину.

В итоге я пропорол небольшую дырку, в которую мы успешно просунули кошкину красоту.

— Только прежде чем их стирать и сушить, лучше бы эту дырку зашить, —