Боги, пиво и дурак. Том 6 (СИ) - Гернар Ник

Боги, пиво и дурак. Том 6

Глава 1

Каждый по-своему с ума сходит

Как мы въезжали в столицу, я не запомнил. Красочно описанная Лёхой система кордонов и пропуск в защищенное от порталов сердце королевства прошли мимо меня.

Потому что я был не в том состоянии, чтобы как-то вообще реагировать на внешние раздражители.

Сначала все шло, как надо. Или, по крайней мере, предсказуемо. Азра ни в какую не соглашался принять нового члена в состав нашей школы, Лидия с Киром одновременно впали в транс, чтобы переубедить его от лица Оракула, девушки-трактирщицы одна за другой хлопнулись в обморок — в общем, ничего особенного.

Потом мы вызвали Диса, и все вместе двинулись прочь из Шутихи. Я не стал садиться на своего многострадального Буцефала, а шел рядом, перекладывая в голове жгучие мысли о мести, фигурках, продолжении рода беспощадного Сета и освобождении девчонок-кентавров, чья судьба меня очень беспокоила. Ясное дело, я не мог просто отпереть дверь их загона — мол, бегите, куда хотите. Быть наполовину лошадью — это совсем не то же самое, что спрятать кошачий хвост под юбкой. Такое не спрячешь. Значит, их право на свободу нужно заполучить официально. Как это сделать, я пока не представлял.

Последнее, что осталось в моей памяти от всего путешествия — это торжественная процессия, встретившаяся нам на пути. Седобородые жрецы в белых одеяниях, юные девы в светло-зеленых платьях с венками из розовых цветов на головах. И массивные золоченые носилки, на которых восседал кто-то явно не от мира сего.

Дальше в глазах у меня потемнело, дыхание перехватило — и я на глазах охнувших прохожих выстелился на мостовой.

Так что в Солнечногорск меня привез на своей спине Та’ки. По крайней мере, так мне сказал Графыч, когда я очухался в своей постели уже в столице.

Небольшую уютную комнату тускло освещала пузатая масляная лампа, занавески плавно вздыхали от свежего воздуха из раскрытого окна. С улицы одуряюще сладко пахло цветущими липами, сиренью и еще чем-то пряным и горьким, будто на дворе стоял сумасшедший май.

А Эрик, сидя на стуле возле моей кровати, приглушенным монотонным голосом рассказывал мне, как сказку, что нас встречали с цветами и гирляндами, а какая-то дама, приняв меня за перебравшего пьяницу, со смехом назвала нас с Та’ки «живым символом своей школы».

— И что? Это тоже было смешно? — с трудом ворочая пересохшим языком во рту, проговорил я. — Как фигурки?

Графыч с укором покосился на меня.

— Не дави на больное.

— Где мы вообще? — спросил я, пытаясь получше осмотреть свое новое обиталище.

— В гостевом доме возле ристалища.

— Пахнет, как… В парфюмерной лавке.

— Это да, — со вздохом сказал Графыч. Он протянул руку к изголовью моей кровати и с хрустом отломил… маленькую веточку с белым бутоном. — Видишь, что творится?..

У меня округлились глаза.

— Это что?.. Откуда?

— От тебя. Теперь у нас у всех в комнатах из деревянной мебели вырастают цветущие побеги, скамейки пускают корни, а на гребнях каждый день отрастают листочки. А уж какие чудеса творятся с деревьями вокруг нашего гостевого дома, я уже молчу.

— Да ладно, — обреченно выдохнул я.

— Это ты еще не видел, какая катастрофа на улице творится. За те четыре дня, пока ты валялся в бреду, яблоня под твоим окном успела дважды отцвести и один раз отплодоносить! Азра смеется, что, если ты выйдешь на ристалище, зрители ничего не увидят и им останется только чирикать, потому что через пять минут все ограждения и скамейки превратятся в весенний сад.

— Твою ж мать, — пробормотал я, приподнимаясь на постели. — Кого же это мы встретили по пути, что меня так накрыло?

— Богиню Деметру.

— О как, — выдохнул я. — Ну, если подумать, это не самый худший вариант, какой только мог бы быть. А то мог бы фонить вокруг себя не цветочками, а каким-нибудь говном…

— Так-то оно так, но потом мы встретили богиню Кардею, — осторожно заметил Эрик.

Я нахмурился.

— Это еще кто такая?

— Богиня замков и запоров. Так что теперь у нас самопроизвольно открываются и закрываются все двери.

— Ну, это вроде не такая большая проблема.

— Скажи это Тени, который вчера просидел полдня в нужнике, — с укором проговорил Графыч.

Я запротестовал.

— Ну, это уже не моя вина. Дверь мог и выломать, на худой конец.

— Выломать, да? — с сомнением в голосе сказал Эрик. — Образец художественного искусства прошлого века, с золоченым кантом. В комнате королевского гостевого домика. Ну, то есть я ничуть не сомневаюсь, что лично ты ни на секунду бы не усомнился, но Тень — парень скромный, и ничего ломать не стал. А еще у Майки в комнате двери даже со связанными ручками регулярно распахиваются, разрывая веревку, стоит ей только раздеться.

Я тихо рассмеялся.

— Да уж, печаль и неудобства. Но вы же понимаете, что я не специально? Да?..

И, столкнувшись с непроницаемым взглядом Графыча, с надеждой повторил:

— Да? Понимаете ведь?..

— Ну, мы-то, в принципе, да. Но у Майи имеются некоторые сомнения. А еще у парней имеются к тебе некоторые претензии — после того, как Лилит рассказал, что с тобой такие неконтролируемые энергетические всплески уже случались.

Закрыв глаза, я тихо выругался.

— Вот это она зря…

— Пожалуй, здесь я готов с тобой согласиться, — отозвался Графыч. — Но все так переполошились из-за твоего состояния и происходящего вокруг, что ей пришлось кое-что объяснить.

Я вздохнул.

— Слушай, где-то в моих вещах должны лежать папиросы. Можешь дать? Что-то очень курить захотелось.

— Да, сейчас… — Эрик потянулся к моей тумбочке, аккуратно подвинул стоявшего сверху на белом платочке дремлющего Лёху и открыл дверцу. — Ну, зато эта информация помогла Азре заполнить на тебя «карточку бойца» для жеребьевки, где требовалось указать тип энергии.

Он взял с нижней полки портсигар и коробку со спичками. И подал их мне.

— И что он написал? «Сукин сын без стыда и совести»? — спросил я упавшим голосом, вытаскивая себе папиросу.

Графыч улыбнулся.

— Он обозначил тебя как «истинного грифа», и в графе «тип энергии» написал — «возможны вариации». Должен сказать, это произвело фурор.

Я закурил.

— Ну вот. Янус намеревался скрывать мою необычность до последнего, а тут — на тебе! Сдал с потрохами…

Графыч развел руками.

— Видишь ли, цветущую яблоню просто так не скроешь. А теперь любую ересь, какая только может с тобой случится, будет списана на твою «неизученную уникальность». Правда, после турнира тебе придется бежать из столицы, сверкая пятками — если граф Дис и его высочество за тебя не вступятся. Потому что все светила современной науки после заявления Азры прям-таки рванули посмотреть на тебя! Лично вчера видел, как прибыл профессор Анненков в сопровождении ассистентов.

— И чего от меня эти исследователи хотят? — мрачно поинтересовался я. — Препарировать, как лягушку?..

— Не исключено, — не стал зазря переубеждать меня Эрик и подал пустую кружку в качестве пепельницы. — До официального начала турнира осталось два дня. Сможешь себя собрать к этому времени?

Я стряхнул пепел.

— Ну, раз очнулся — значит, к завтрашнему дню должен быть в норме.

— Это хорошо. Тебе что-нибудь еще нужно? Хочешь есть, пить?

Я улыбнулся.

— Ты в должности дежурной сиделки, что ли?

— Подменяю Нику. Нам с Рыжим и Азрой ее жалко стало, вот мы и поделили время на четверых. Ну так что тебе принести?

— Пожрать бы что-нибудь. Только жидкого. Сухомятку сейчас, я боюсь, проглотить не смогу.

— Хорошо. Тогда принесу тебе супа и пойду спать, если ты не против, а то дежурства не отменяют раннего подъема и утренней тренировки. Азра сурово взялся за нас, выжимает все соки по два раза в день. Но перед началом турнира обещал дать выходной…

Пока я неспешно докуривал папиросу и на подгибающихся ногах вылезал из постели, чтобы хоть в окно посмотреть, где мы очутились, Графыч по-быстрому принес мне плошку супа и чашку кофе. Потом пожелал спокойной ночи и свалил к себе, зевая во весь рот.