Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик
Вот же зараза! Бросить ее? Так волки дурочку схарчат, но, скорее всего, это даже не волки, а какие-то другие твари. Гораздо хуже. Ну что у меня за дурацкая способность себе на шею лишний груз вешать? Сам удивляюсь.
– Помогу за треть. – Я вынул из седельной кобуры самострел убиенного монаха и вручил Купаве. – Стань на пригорок и следи за лесом. Удумаешь в меня стрелять, мигом жизни лишишься.
– Слово Псицы Божьей! – торжественно произнесла девушка и тут же строго добавила: – Но остерегись меня оскорблять недоверием в следующий раз!
Вот так даже? Суровая воительница. Впрочем, они все суровые, воительницы эти. Насмотрелся уже. Знаете, как-то неестественно это выглядит. Они гораздо серьезнее относятся к своей ипостаси, чем мужики, и от этого чрезмерно напыщенны. Эх, женщины, женщины, ну не ваше это дело – мечами махать… Ну да ладно.
Я ничего не ответил Купаве и занялся трофеями. Много времени это не заняло, и уже через час мы вместе трусили на лошадках по направлению к Заречью.
– Держи, Гор. – Купава быстро разобралась с мошной Руфуса, так звали покойника, и протянула мне горсть монет. – Двадцать семь цехинов с мелочишкой. Жирный попался поединщик, повезло… – Тут она не удержалась и наябедничала: – Они в мужской Обители все такие: предаются разврату и роскошествам чрезмерно. Мерзавцы, одним словом. И еще мужеложцы окаянные.
Я молча протянул руку и забрал деньги.
– Доспех, оружие и коня сдам в Заречье, и тоже получишь свою долю, – деловито продолжила инокиня. – Ах да… ты куда направляешься? Если нам не по пути, можно разделить прямо сейчас. Бери себе коня, но без сбруи, или секиру с кинжалом и щитом.
– По пути, – коротко ответил я, без особого стеснения рассматривая Купаву. А что… даже нравится она мне.
Спокойна, держится стойко, хотя видно, что досталось ей порядком: наверняка ребра поломаны. Кроме голоса и вполне симпатичного личика, ничего в ней женского нет. Фигура мощная, явно не тростинка, широкоплечая. Глаза холодные, за все наше общение на лице даже следа улыбки не промелькнуло. И повадки абсолютно мужские. Но это так, впечатление первого взгляда: даже воительницы в первую очередь – женщины и быстрой разгадке не подлежат по определению.
– К ночи в город не поспеем, – озабоченно сообщила девушка, глянув на солнце, уже тронувшее своим краешком верхушки деревьев. – Насколько я помню, тут есть пристанище подле большака. Можно там заночевать… ох…
Лицо у нее неожиданно исказилось болезненной гримасой, а сама воительница неуверенно покачнулась в седле и едва слышно застонала.
Я при виде этой картины чуть не плюнул от злости, но сдержался. М-да… похоже мне на роду написано подрабатывать нянькой.
– Доедешь?
Купава мгновенно стерла с лица боль и уверенно кивнула:
– Да. Ничего страшного. Если хочешь, можешь сам дальше…
– Не хочу, – прервал я ее. – Сколько до убежища?
– С версту. – Девушка скосила на меня глаза, но увидела, что я заметил, и сразу отвернулась.
Ты смотри, гордая какая. Можешь сам, можешь сам… Могу, конечно, но не буду. А убежище как нельзя кстати, самому не улыбается ночью шастать.
С убежищами, или приютами, так их тоже называют, здесь совсем неплохо придумали. Такие небольшие каменные башни или дома за частоколом, вдоль большаков, для приюта путникам. Обычно они стоят без охраны, но даже в таком виде вполне могут защитить от местных чудовищ и лихих людей. Хотя в последнее время и тех и других стараниями местных властей гораздо поубавилось. Так, по крайней мере, считается. Правда, есть вариант, что приют может быть занят. По неписаному обычаю принимают всех, даже если там уже дышать нечем, но случаи разные бывают. Посмотрим.
Убежище показалось с правой стороны большака. Небольшой каменный дом с пристроенной к нему конюшней, тоже каменной, да еще обнесенный частоколом. Очень основательной, мощной постройки, правда, с явными следами старости и запустения. Над колодцем обвалилась крыша, частокол местами разлезся, дом накренился и врос в землю едва ли не наполовину, но в любом случае это какой-никакой кров, способный защитить от ночных неожиданностей. К тому же, как писалось в книгах, при постройке этих убежищ в стены закладывали мощные обереги от нечисти. Правда, это было очень давно, еще при деде первого Лепеля, особо на них надеяться не стоит, но нам выбирать не из чего. К тому же воительнице совсем плохо, едва в седле держится. Вот же напасть! Если случится мне когда-нибудь еще путешествовать, выберу путь сквозь безлюдные пущи, ибо с моим «счастьем» увечных питомцев и прочих неполноценных попутчиков точно не избежать. Если случится… тьфу ты… случится, конечно! Рано хоронить себя. Разнесу к епеням эти хреновы Топи с черными в комплекте – и к Ягушке под бочок. А там посмотрим…
Я внезапно разозлился сам на себя, зло выматерился и пнул покосившиеся ворота. В приют, к счастью, еще никто вроде не заселился, и они оказались не заперты.
Купаву в буквальном смысле пришлось снимать с коня. Внес ее на руках в дом, положил на дощатые полати, а сам быстро завел в конюшню лошадей, расседлал их, напоил и дал корма. К тому времени, как управился, уже совсем стемнело. Зажег фонарь у входа и запер дверь на мощные засовы. Теперь очаг…
– Ну, вроде все…
От снопа искр весело занялась береста, подложил щепочек, а потом, когда огонь разгорелся, подкинул дров: неизвестный благодетель заготовил целую поленницу. Ага, а вот алтарь Старшим и кружка для подношений: похоже, на эти деньги пристанище и содержится. Так… пяток грошиков и от нас… Нет, если от «нас», тогда – десять. Так правильнее будет.
А что, прямо настоящая крепость. Стены толстенные, потолок сводчатый, тоже каменный. Правда, окон нет – вместо них несколько узких отдушин под потолком, через которые немилосердно сквозит. Зато есть большой каменный очаг, даже с трубой, и по периметру стен – широкие нары. Тут даже жить можно, а для обычной однодневной ночевки так вообще роскошь. Грязно и неухожено, конечно, но мне не привыкать.
– Купава… – Я оглянулся на инокиню и обнаружил, что она потеряла сознание. – Да что же с тобой такое?!
Брызнул ей в лицо водой, дождался, пока откроет глаза и взялся за застежки бахтерца.
– Надо осмотреть и рану перевязать, буде такая есть.
Купава зло блеснула глазами и потянулось рукой за саблей.
– Не дури, дева! – строго прикрикнул я. – Воительница, называется, – это же надо, собрату по мечу рану боится показать! Мне дела до твоих сисек нет. Считай, что я лекарь.
– Если что, убью!.. – зло прошипела девушка.
– Убьешь, конечно, убьешь… – Я быстро распахнул доспех, потом подбитый мехом камзол, задрал на ней рубаху и нешуточно озадачился.
Да, есть синяк чуть повыше солнечного сплетения, как раз между грудей. Надо сказать, грудки весьма привлекательного вида… Стоп, о чем это я? Ага, синяк здоровенный, конечно, но раны как таковой нет, едва заметная царапина. Но откуда у нее признаки отравления? Черные синяки под глазами, синие губы, слюна тягучая, зловонная…
– Стоп!.. – Я метнулся к вещам и достал из чехла секиру Руфуса. – Ах ты, млядий сын!
Пластины доспеха, кольчужная подстежка и стеганый поддоспешник вполне удержали удар, но копьевидное граненое навершие все же царапнуло Купаве кожу. Все бы ничего, но дело в том, что оно оказалось зачаровано какими-то нехорошими рунами. Явно на клинке просматриваются. Вот и результат. Я, конечно, не специалист, но дело плохо. Очень…
– Что там?.. – слабо прошептала Купава.
– Черные руны. Надо тебя срочно к лекарю, желательно к чародейскому. Погоди маленько, я сейчас срублю волокушу и двинем в Заречье. К утру поспеем…
– Возьми у меня в суме скляницу синего стекла… – уже почти теряя сознание, попросила девушка. – Да… да, вот эту… отме́ряй пять капель… и дай выпить… А потом быстро сунь рукоятку плети в мне в зубы. Кричать буду, а потом спать… И отвернись, не хочу, чтобы видел…
Так и сделал, а потом… Потом, был страшный, звериный стон. Я хотел обернуться, но сдержался, а когда все-таки решился, увидел ее уже спящей. Не знаю, что за лекарство она выпила, но оно явно подействовало.
Присел рядышком, дождался, пока дыхание инокини станет спокойным, укрыл деву своей шубой, а поверх еще ее дохой, и принялся сооружать ужин. Война войной, а жрать тоже надобно. Да и завтра миска горячего варева совсем не лишней для воительницы окажется. Если выживет, конечно.
Так, что там мне подкинули селяне от щедрот своих? Подкопченная уточка – разобрав предварительно на кусманы, полностью птичку в котелок, но перед этим немного поджарим на смальце покрошенную крупно пару луковиц да головку чеснока. А потом водичку, а после того как прокипит, в бульончик пару горстей сушеного гороха. Все в наличии. Вот и порядок. Стоп… а если еще сверху щепоть сушеных травок да кусман жирного сыра для навара? Обязательно! И назову я это варево «Суп Неожиданного Приюта»! А что? Вполне ничего себе название. Ой-ой… совсем забыл правило: взялся готовить, пропусти чарку огневицы для вдохновения. А у меня оная присутствует в достаточном количестве. Да еще тройной перегонки и анисовая. Целая баклага!
