Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик
Серединные земли. Петриковская волость.
Большак на Заречье.
03 Зимобора 2001 года от восхождения Старших Сестер.
Три часа пополудни
– Ну… будя, будя… – Я потрепал Бурку по ушам, и поводьями скорректировал направление. – Прямо… прямо, сказал, животина хренова…
Бурка – это жеребец, приобретенный мной за сорок цехинов у старосты Овчариц. Здоровенный, отлично сложенный, каурый, довольно флегматичный, но страшно упрямый и норовистый. Клятая животина очень быстро поняла, что седок явно не отличается умением, и стала вести себя крайне независимо. Жутко своевольничает и управлению почти не поддается. Правда, попытки сбросить меня жеребец уже оставил, после того как отхватил пару раз плетью по заднице, то бишь по крупу. Нет, ну своенравная же животина!
Я убедился, что Бурка опять засеменил по дороге, и вновь задумался.
Отбыл из Овчариц я как-то незаметно и обыденно. Франка чмокнула меня в щеку, я погладил по волосикам еще спящих Милицу и Янину, после чего получил во владение жеребца Бурку, мешок с припасами и отбыл. Провожали меня отец Гордий и староста Осип, но ввиду глубокого похмелья оных прощание как-то смазалось. Да и ни к чему оно было.
Итак, я на большаке, на пути к славному граду Заречье. Погода радует, жеребец ведет себя сносно, так что худо-бедно где-то с десяток верст уже отмахал. Успел я немного пообвыкнуться в качестве наездника, пробовал пускать Бурку рысью и даже не сверзился. И все же хочу признать: пешком все же лучше. Но медленнее. А значит, придется трястись в этом пыточном приспособлении под названием «седло». И ничего не поделаешь, надо спешить. Я убежден: если что-то случится с Петуньей, то это случится в годовщину битвы при Дромадаре, а значит, времени осталось совсем немного. Стоп, что за…
Из-за поворота дороги доносились металлический лязг, азартные женские взвизги и разъяренный рык, но уже в мужском исполнении. Бьется, что ли, кто-то?
Угадал. На небольшой полянке подле большака бились мужик и девка. Она работала двумя длинными кривыми саблями, он – обоюдоострым топором. И самое главное, на обоих были длинные белые рясы с изображением песьей головы. Как я уже успел узнать, подобные носят боевые монахи и монашки Обителей Торжества Веры. Две их всего в Серединных землях – женская и мужская. Непримиримые враги и соперники. Безжалостные истребители нелюдей, нечисти и ереси. Верные псы Синода. А вообще, очень интересные персонажи. Если судить по отрывкам моей памяти, то ближайший аналог им… Как же их там?..
– Веди меня, Гея! – Монашка ловким пируэтом ушла от молодецкого взмаха секиры и рубанула поочередно своими саблями по ногам кряжистого бородатого мужика.
– Изыди, отродие еретическое! – Мужик попробовал отскочить, но не успел и с болезненным стоном припал на одно колено.
– Вперед, Псицы Божьи!!! – Девица кинулась добивать супротивника, с полуразворота хлестанула монаха саблей между шлемом и доспешным воротником, но неожиданно наткнулась на прямой тычок копьевидным навершием секиры прямо в грудь.
– А аналог им – воинствующие церковные ордена моего прежнего мира… – буркнул я, с интересом проследил взглядом, как обе белые фигуры ничком рухнули в снег, и вслух прокомментировал картинку: – Довоевались, однако, придурки…
Первым желанием было спокойно проехать мимо, но неожиданно в лесу, совсем недалеко от большака, раздался заунывный множественный вой, очень напоминающий волчий. Лошади поединщиков сразу стали рваться с привязи. Их хозяева никак не прореагировали, так и оставшись лежать без движения.
– Ну и куда ты лезешь? – поинтересовался я сам у себя, мысленно сплюнул и направил жеребца в сторону поляны.
Первым делом откинул подальше оружие, потом, приметив мелькающие между деревьев черные поджарые фигурки, саданул в ближайшую сосну наскоро состряпанной ледяной волной. Подивился, как складно и ловко у меня это получилось, поморщился от довольно болезненного отката, свистнул вслед улепетывающим волчинам и уже потом принялся за дуэлянтов.
С мужиком сразу стало все ясно: огромная лужа крови под ним сама по себе все засвидетельствовала. Сабля воительницы в буквальном смысле вмяла пластины горжета в шею, попутно разорвав хозяину доспеха мышцы и артерию.
– Сильна, однако… – Я оставил в покое мертвого и перешел к его оппоненту. Вернее, к оппонентке.
Островерхий конический шлем без забрала, чем-то напоминающий иерихонку, позволил рассмотреть лицо воительницы. Надо сказать, весьма симпатичное, открытое, с правильными чертами, разве что даже в беспамятстве отмеченное налетом упрямства или гордыни.
Почти стандартный для Серединных земель кольчато-пластинчатый доспех в женском варианте, под порванной и грязной белой хламидой. Очень добротный, но без всяких украшений, что вполне вписывается в образ воинов Обители Торжества Веры, принявших суровую аскезу. По крайней мере, так о них пишут, а вживую вижу оных в первый раз. Длинная и толстая черная коса, прихваченная в нескольких местах простыми бронзовыми кольцами. В волосах просматриваются прядки седины, хотя по лицу дева явно не старая, вряд ли возрастом более трех десятков лет. А скорее, даже меньше.
Никаких повреждений не просматривается, крови тоже нет. Значит…
– Живая… – вслух добавил я, приметив, как вздымается грудь воительницы. – Ну, красавица, пора вставать. Времени у меня нет…
Недолго думая набрал полные ладони снега и запихал его за воротник девушке. А потом еще добавил на лицо. Ну а как?
Но вполне ожидаемой бурной реакции так и не дождался: воительница просто открыла глаза, моргнула пушистыми ресницами и слабым тихим голосом заявила:
– Я готова. Властительницы милостиво примут Псицу Божью в обители свои.
– Рано… – Я поводил пальцем перед лицом девушки и убедился, что большие карие глаза вполне правильно на него реагируют. Значит, обошлась даже без контузии. Крепка, однако.
– Что рано? – машинально переспросила девушка.
– Помирать рано. – Я встал с колен и протянул ей руку. – Вставай, времени нет.
«Псица Божья» приподнялась на локте, беспокойно бросила взляд по сторонам, но, увидев труп своего оппонента в луже крови, немного успокоилась и поинтересовалась у меня:
– Ты кто, витязь?
– Гм… – Я сначала даже немного удивился такому именованию. Впрочем, доспех у меня справный, одежда немного потрепанная, но дорогая, на селянина и простого солдата, соответственно, не похож. Морда тоже довольно наглая. Почему тогда и нет?
– К какому братству, дружине или обители принадлежишь? – детализировала вопрос дева.
– Вне… вне братства… – после некоторой заминки сообщил я ей. – Зовусь Гор. Славного рода… гм… не могу тебе, дева, оного сообщить, ибо дал обет. Странствую… вот…
– Принимаю твое объяснение, витязь… – удовлетворенно прошептала воительница и, крепко сжав мою ладонь, встала. Охнула, слегка покачнулась, но до того как я ее успел подхватить, утвердилась на ногах и вежливо, но твердо убрала мою руку. – Прими теперь мое. Я Купава, странствующая инокиня Обители Торжества Веры. Следую согласно покаянию, добровольно на себя возложенному. Суть покаяния изложить не могу, ибо это личное таинство, прочим неинтересное.
– Что случилось? – Я показал на труп.
– Вызвала его, – безразлично пожала плечами Купава. – Он принял вызов.
– Ага… понятно…
– Вызовешь меня? – немного обеспокоенно предположила девушка. Ее лицо так и осталось спокойным, волнение выдал чуть дрогнувший голос.
– Не имею на то причин, – поспешил отказаться я. – И вообще, надо бы поскорее убираться отсюда. Волки… опять же вечер не за горами.
– Не возражаю… – Воительница, кривясь и держась за грудь, сделала пару шагов. – Только обдеру этого уро… этого воина. Грех бросать трофей, богами даденный… ох… – Она вдруг закашлялась и сплюнула на снег. – Ты это… поможешь? Треть отдам… ну… половину…
– А без трофея никак?
Воительница упрямо мотнула головой и молча поковыляла к трупу.
Вот же зараза! Бросить ее? Так волки дурочку схарчат, но, скорее всего, это даже не волки, а какие-то другие твари. Гораздо хуже. Ну что у меня за дурацкая способность себе на шею лишний груз вешать? Сам удивляюсь.
– Помогу за треть. – Я вынул из седельной кобуры самострел убиенного монаха и вручил Купаве. – Стань на пригорок и следи за лесом. Удумаешь в меня стрелять, мигом жизни лишишься.
– Слово Псицы Божьей! – торжественно произнесла девушка и тут же строго добавила: – Но остерегись меня оскорблять недоверием в следующий раз!
Вот так даже? Суровая воительница. Впрочем, они все суровые, воительницы эти. Насмотрелся уже. Знаете, как-то неестественно это выглядит. Они гораздо серьезнее относятся к своей ипостаси, чем мужики, и от этого чрезмерно напыщенны. Эх, женщины, женщины, ну не ваше это дело – мечами махать… Ну да ладно.
