Андрей Посняков - Крестоносец

— Марьюшка… душа моя… Маша…

— Что это с тобой?

Маша наконец положила наземь тяпку.

— Здрасьте! — вежливо поздоровался Максик. — Мама моя к вам, случайно, не заходила? Или бабушка?

— Нет, — Маша окинула удивленным взглядом обоих. — Никто не приходил. А что, должны были? А вы вообще что так быстро вернулись? Я еще и щи не начинала варить… ты ж, Мисаил, сказал — чтоб ближе к обеду вернешься. А сейчас-то еще утро… И как вы только так быстро успели? И… лохматые вы какие-то… и одежка…

Одежка… Хорошо еще — меч догадались положить пока у крыльца.

— Быстро? Вернулись? — что-то наконец сообразив, Ратников со всех ног бросился в дом…

На часах — пол-одиннадцатого… На отрывном календаре… на календаре…

Тридцатое июля на календаре! Того самого года…

Господи… теперь понятно…

Ха! Так они ж, выходит, в тот же самый день и вернулись! Как будто и не было ничего… не было…

Медленно опустившись на порог, Ратников обхватил голову руками и громко захохотал.

— Что такое? Чего вы смеетесь-то, дядя Миша? — недоумевающее спросил вбежавший в сени Макс.

Михаил лишь махнул рукой:

— На календарь посмотри, Максюта! Вон, на стенке висит… с «Моторхедом»…

Глава 21

Наши дни. Начало августа. Окрестности Чудского озера

Колесо и дверца

Тех, у кого имелись луки и арбалеты, выставили они вперед.

— Ну, вот, ты только посмотри, какой красивый купальник! Бикини! Прямо переливается изумрудами… как твои глаза!

— Ой, — голенькая Маша уселась на кровати и смущенно опустила голову. — И что, мне вот это — надевать?

— Ну, мы ж на пляж с тобой собрались, милая. А совсем нагими там… как бы тебе это сказать… ну, можно, конечно, но…

Ратников расхохотался и, обняв жену за плечи, снова привлек к себе, покрывая жаркими поцелуями шею. Левая рука его, погладив Маше пупок, скользнула вниз, к бедрам и лону, правая нежно ласкала грудь…

— Ах, — застонала Марьюшка. — Ты так все… такой…

Не говоря ни слова, Михаил накрыл Машины губы своими, юная женщина закатила глаза…

— Мисаил… Мисаиле… Миша…

Обнаженные тела супругов сплелись, сливаясь в экстазе любовной неги…

— Господи… — шептал Ратников. — Как же я тебя люблю, Машенька… как же люблю… не думал, не гадал, что может быть такое вот счастье!

— А я — надеялась… — Марьюшка бессильно раскинула руки. — И молила Господа…

— Ты ж душа моя!

Миша погладил женушку по животу, снова поцеловал и расслабленно вытянулся рядом. Полежал, поглазел в потолок, чувствуя возбужденное дыханье прижавшейся к нему супружницы. Снова посмотрел на висящий на спинке стула купальник:

— И все же придется надеть… Ну ради нас с тобой, а?

Машенька улыбнулась:

— Ну, если только ради нас… Слушай! А там, на пляже этом, что — и кроме нас еще люди будут?

— Конечно!

— И тоже… почти что нагие?

— Так кто ж в одежде купается?!

— Ой… — девушка покачала головой. — Стыдно.

— Ага, у вас-то на Ивана Купала что делалось? Сама ж рассказывала… Не стыдно было?

— То на Ивана Купалу…

— И все же… Надо же нам с тобой постепенно в свет выходить… хотя бы для начала здесь, в поселке, — достав из холодильника банку пива, распалялся Миша. — Не можешь же ты все жизнь здесь просидеть, на Усадьбе!

— Почему — нет?

— Так ведь скучно!

— С тобой? — Машенька тихо рассмеялась. — С тобой нет, не скучно. А потом, Бог даст, детишки пойдут…

— Детишки, вот-вот… А с детишками-то гулять надо!

Ратников давно уже собирался серьезно поговорить с Машей, да вот все никак не мог выбрать время, решиться. Надо ведь было как-то объяснить ей все — и об этом странном мире, и том, что тот мир, что был в прошлом, там навсегда и остался. Хотелось верить, что навсегда…

Вообще Миша давно уже лелеял мысль пристроить супружницу в магазин — пусть понемножку привыкает к людям… ну, до тех пор, пока не родит, а уж там…

Давно, давно надо было все объяснить… Ну, да вот хоть сейчас — чем не подходящий момент? С чего бы только начать-то?

— Пива хочешь? — Ратников протянул супруге банку.

Та кивнула:

— Глону… Ой, холодное-то!

— Вот-вот! — Миша сразу же ухватился за вполне подходящую для столь сложного разговора мысль. — А почему пиво холодное?

— Так с ледника потому что… Хороший у нас ледник — белый, на сундук похожий. Ни у кого раньше такого не видела.

— Ты, Маша, много чего не видела… Подожди, вот привезу телевизор, тарелку…

Сказал — и сам испугался! И в самом деле, от телевидения у Марьюшки, пожалуй что, возникнет самый настоящий шок. Нет… надобно подготовить заранее…

— А вот где, по-твоему, это пиво сварено?

Девушка неожиданно расхохоталась, довольно громко и даже где-то обиженно:

— Милый! Да ты меня совсем, что ли, за полную дуру держишь? В немецких землях и сварено, вон, на банке-то написано… а я ведь немецкие буквицы знаю. Читать, правда, не могу — речи ихней не понимаю.

Миша только рукой махнул и снова прижал женушку к себе. Погладил по плечу:

— Чудо ты мое чудное! А вот, машина… Ну эта, повозка наша, без лошадей…

— То волшебство, — убежденно ответила Маша. — Чего ж в этом такого?

— А может, все-таки не волшебство? Может, все-таки — механизм?

— Может, и механизм… Только волшебный! Кстати… милый… ты когда меня с повозкой управляться научишь, ведь обещал?

— Обещал — научу, — хохотнул Ратников. — Вот, прямо сегодня и научу, как на пляж поедем.

«УАЗик» он давно уже забрал с Танаева… теперь вот туда же и собирался. А что — пляж там замечательный, народу не так уж и много. Хотя… денек сегодня чудесный — может и многолюдно быть. И что с того? Все равно когда-нибудь придется показывать женушку. А пусть смотрят, завидуют!

Миша так прямо вслух и сказал:

— Пусть на тебя все смотрят! И мне завидуют! То есть не мне… а вообще — нам.

— Ну, разве так только… — Марьюшка фыркнула. — Тогда, конечно, пускай. Как хоть это одевать-то?

Вот тут-то уже слегка покраснел и Ратников, в полной мере почувствовавший себя главным героем некогда нашумевшего итальянского фильма «Синьор Робинзон». Как тот надевал белье на очаровательную дикарку Пятницу…

— Это вот… трусики… сюда… Давай ногу… А вот лиф… Повернись… Та-ак… Ну вот, справились! — Миша довольно оглядел облаченную в узенькое бикини супругу, с таким видом, словно бы это он сам только что высек ее из мрамора.

— А ну-ка, подойди к зеркалу… посмотрись!

— Ой!

Машенька ничуть не смутилась, а, похоже, вовсе наоборот.

— Ой… Непонятно как! Вроде и нагая… а вроде — все что надо, закрыто. Господи, вот для людей искушенье-то!

— Ничего-ничего, никого ты тут этим не искусишь, здесь все так ходят… — Миша немного помолчал и, обняв с интересом смотрящуюся в зеркало женушку, вкрадчиво поинтересовался: — Марьюшка, душа моя… ты как думаешь, вот где мы с тобой есть?

— Как где? — Маша скосила глаза. — У себя на усадьбе!

— Нет, я не про это. Вообще! Вот, скажем, где Новгород… тот Новгород, который ты знала?

— Где-то очень далеко, — отойдя от зеркала, юная женщина уселась на кровать и с полной серьезностью взглянула на супруга. — Так далеко, что ни в одной сказке не рассказать… Вроде бы тут все, как и должно быть… но и — все какое-то непонятное, чужое — я чувствую. Этот свет, ледник в белом сундуке, музыкальная шкатулка… повозка самобеглая. И люди здесь другие…

— Лучше или хуже?

— Конечно, лучше… Хотя худые-то, верно, к нам и не заходят.

— Верно! — Ратников и не хотел, а рассмеялся. — Худых не зову. Так, значит, что мы не там… ты догадалась?

— Давно уже, — Машенька махнула рукой. — И что с того, что не там. Главное — с тобою вместе!

— Ой, душа моя, — до слез растрогался Михаил. — Ну, иди ко мне скорей… поцелую…

И снова оба почувствовали, как бешено колотятся сердца. Стучат в унисон, со вновь поднимающейся страстью, охватившей пламенем все… казалось, все вокруг… Наплевав на проделанную работу, Миша проворно снял с суженой лифчик, стянул трусики…

— Ах, душа моя!

— Любый…

А потом пришлось все надевать обратно. И даже больше!

Поискав в шкафу, Миша нашел подходящие джинсики, обрезал, сделал для жены шорты… Рубаху — старую свою — завязал ей на животике узлом… Что еще? Очки! Ну да — вот как раз давно хотел предложить… Хамелеоны… итальянские!

И вот еще кое-что… вчера прикупил в поселке.

— А ну-ка, закрой глазки!

— Закрыла!

— Оп!

Улыбаясь, Миша ловко подвесил супружнице на шею золоченую цепочку с кулоном — кусочком какого-то синего камня:

— Открывай!

— Ой… Красиво как! Благодарствую…