Громов. Хозяин теней. 5 [СИ] - Екатерина Насута
— Их ведь можно сделать много, да? — уточняю. — Причём не обязательно быть магом?
— Именно. В лаборатории удалось восстановить примерный состав. Обычные компоненты. Масло. Вода. А молотое сырьё с фабрики добыть несложно.
Я думаю. Вон, в машинах оставалось прилично. Земля ведь налипала и на валы, и на стенки. Соскреби в банку и выноси. Обыскивать же не обыскивают. Зачем? Кому в голову придёт эту грязь выносить? Её не продашь, так, чтоб был смысл рисковать.
— А ведь если добавить каких гвоздей нарезанных… — задумчиво произношу.
— Ваши склонности меня пугают, молодой человек, — Карп Евстратович пытается шутить, да выходит плохо. — Металлические обрезки там тоже имелись. В подпольной лаборатории.
Киваю.
И снова задумываюсь. Впрочем, ненадолго. Тут я им не помощник, но у меня другое дело.
— Вот… я в прошлый раз не рассказал, — я вытащил из-за пазухи свёрток, который передал Карпу Евстратовичу. — Вы ж знаете, зачем мы ездили? Туда, где я рос… в общем… кое-что удалось найти. В подвале. У отца была тайная лаборатория. На кровь заклята, поэтому можете не лезть, сами всё равно не откроете.
Свёрток небольшой.
Батистовый платок. Татьяна вышивала, но она сама его и предложила. И заворачивала эти вещицы тоже она.
— Отец, как мы полагаем, похитил этих людей…
Карп Евстратович аккуратно развернул платок.
— Мужчина. В возрасте. Скорее всего дарник. Специалист по работе с камнем. Мы нашли обломки огромного каменного артефакта, здоровущего такого. С рунами. Местами…
Пока не обломки, но обломки предоставим, такие, чтоб почти в пыль, чтоб ни одна падла не смогла восстановить.
— С ним двое. Мальчишка — гимназист, вот пуговицы с шинели. Вдруг знаете, откуда. И девушка. Постарше будет. Это её медальон. Знаю, что мало, но вдруг получится найти.
— Получится, — тихо произнёс Карп Евстратович. И лицо его окаменело. — Это Глыба… его так прозывали. Глыбов Велеслав.
— Вы его знали?
А вот это новость.
— Тела? — сухой жёсткий вопрос.
— Позже. Передам. Они там. Сами понимаете, привезти возможности не было.
Кивок. А я в свою очередь прошу:
— Расскажете? О них?
Карп Евстратович явно знал этого, Глыбова. И потому вперился взглядом в эту вот пуговицу, застыл, плечи чуть поникли и в целом…
— Старый знакомый. Он пропал полтора года тому. Вместе с семьёй. И да, мы… приятствовали. Так часто и не встречались, всё-таки у каждого своя жизнь. Ко мне обратилась его сестра. Тогда-то я и узнал о пропаже. Странная история. Донельзя странная. Он позвонил сестре. Сказал, что отбывает с семьёй в Голштинию. Что ему предложили новую работу. И что на некоторое время он исчезнет, но беспокоиться нет нужды. И этот звонок весьма напугал Лелечку, потому что не так давно она встречалась с братом и ни о какой работе речи не шло. Она бросилась к нему домой, но квартира была пуста.
— Искали?
— Несомненно. Глыба — не тот человек, который мог бросить всё и уехать. Тем паче, что у него имелись обязательства. Он действительно великолепный специалист, уникальный в своём роде. Да и характер у него не тот, чтобы вдруг исчезнуть. Каменщики весьма не любят перемен. Напротив, он предпочёл бы обычную работу какому-то там отъезду… тем паче, что границ Глыба не пересекал. Просто испарился и он, и его дети… а выходит… Что там случилось?
И вот как?
Промолчать? Соврать?
И Карп Евстратович чует мои сомнения.
— Моя супруга была крёстной матерью Анечки. Я имею право знать.
— Мы нашли проход на ту сторону. И там клетку. В ней мертвецов.
Врать союзникам нельзя. Но и всю правду не расскажу. Да и не нужна она им, вся правда.
— Отца там не было. Записей каких-то не осталось. Обломки артефакта, каменного. Кости тварей кромешных. Он… мне кажется, он подозревал, что его ищут. И ушёл.
— А их бросил?
— Да. Возможно, хотел вернуться, но не успел. А возможно…
— Не каждый способен убить. Иногда оставить… проще, — Карп Евстратович бережно заворачивает края платка. — Вы ведь понимаете, что мне нужно туда попасть?
— Не сейчас, — я выдерживаю взгляд. — Там есть вещи, которые касаются нашей семьи и только её.
И он не спешит отвести. И в этом взгляде многое. Но нет. Я готов сотрудничать с Охранкой. Но именно сотрудничать, а не подчиняться.
— Хорошо, — Карп Евстратович чуть наклоняет голову и в глазах мерещится насмешка. — Алексей Михайлович настоятельно рекомендовал в общении с вами не давить. И я бы не стал, но это, повторюсь, личное. Теперь ещё и личное. И хочу сказать, что, пусть я несказанно вам благодарен за помощь и в целом помню о долге, но ваш отец… коль он жив и действительно имеет отношение к случившемуся…
Карп Евстратович нежно касается свёртка.
— …я сделаю всё, чтобы он до суда не дожил. В последнее время наши суды порой излишне гуманны.
— Не стоит беспокоится. Я вам даже помогу при случае. Мой отец был ещё тем уродом, поэтому, поверьте, никто из Громовых не станет о нём печалиться. Но у меня такое впечатление, что с ним тоже что-то случилось. Потому что исчез он быстро… в лаборатории остались какие-то приборы. Книги вот из библиотеки университетской. Ещё камни разные, золото там. Если бы бежал, взял бы с собой.
Свёрток убирается в портфель.
— Тут интересно другое. Отец не был один. Или он кому-то помогал. Или ему кто-то. И это вот начиналось ещё в университете. Я так думаю. У вас есть кто-то, с кем можно бы поговорить? Желательно, кто помнил бы отца там… ну или его однокурсников?
Карп Евстратович поглаживает боковину портфеля и произносит задумчиво:
— Однокурсники…
— Не уверен, что там все так уж причастны…
А то с Охранного станется влезть в дело с наскоку.
— Но всё же полагаете, что есть причастные?
— Не знаю, — врать страсть до чего не хочется. — Но началось это всё не вчера и не позавчера. Вот что Громовы с Воротынцевыми не поделили? Отец с Воротынцевым, насколько знаю, водил дружбу. Да, дед их недолюбливал, но не настолько… как он погиб? Тот Воротынцев, который приятель отца? Знаете?
— Нет. Пожалуй, что нет. Дела
