Двойник Короля 5 - Артемий Скабер
Вместе с сотрудником мы поднялись на второй этаж. Прошлись по экзаменационным залам — пусто. Только эхо шагов отражалось от стен.
«Если он тут наследил…» — мысль оборвалась, когда Роман Олегович спросил у охраны про Альберта Сергеевича. Сообщили, что тот вместе с каким-то рыженьким пацаном поднялся к себе в кабинет.
Нужно искать монстров и Василису, а я тут по этажам бегаю, как дурак. Поднялись на третий, постучали в дверь. Тихо. Ещё раз… Дёрнул ручку на себя, и меня буквально сбило с ног волной перегара. Такого жёсткого, что на него можно было бы вешать оружие вместо гвоздя. Картина, открывшаяся взгляду, заставила моргнуть несколько раз. На полу, раскинувшись морской звездой, валялся седой дедок в костюме Лампы, который ему был откровенно мал. Одной рукой он прижимал к груди бутылку, как младенца, другой пытался поймать что-то в воздухе.
А за столом… За столом восседал сам Лампа. Вернее, дядя Стёпа в его теле, облачённый в синюю мантию экзаменатора. Ноги, обутые в начищенные ботинки, покоились на столешнице. В зубах дымилась толстая сигара, а в руке покачивался бокал с янтарной жидкостью.
— Ик! А вот и наш… Хе-хе… Барончик пожаловал! — расплылся он в пьяной улыбке, стряхивая пепел прямо на документы.
Роман Олегович застыл с открытым ртом, издавая какой-то странный булькающий звук. А потом рванул к валяющемуся алхимику.
— Альберт Сергеевич! Альберт Сергеевич! — затряс он дедка за плечи.
— Чур-чур меня… Изыди, нечистая! — забормотало пьяное тело, пытаясь перекреститься бутылкой.
— Что вы себе позволяете⁈ — продолжал трясти его клерк.
— Убе-ри, — дед сделал драматическую паузу, явно забыв слово, — ру-ки, мелкая мразь! — выдал он наконец, гордый своим лингвистическим достижением.
Я подошёл и влепил ему пощёчину. На мгновение в мутных глазах мелькнули проблеск сознания и ярость.
— Да я тебя! — попытался он замахнуться, но мимо, и бутылка чуть не упала ему на лицо.
— Что здесь происходит⁈ — Роман Олегович переводил взгляд с одного пьяного на другого.
— Ге-е-ений! — дед ткнул пальцем в сторону Лампы, но промахнулся градусов на сорок. — Чёртов гений, равный богам! Такой дар, — он всхлипнул, — словно его в лоб поцеловал сам создатель! Такой поток, концентрация, внимание… Это просто… просто, — он явно искал подходящее слово, — невозможно!
А дядя Стёпа тем временем развалился в кресле с видом римского императора и пускал колечки дыма в потолок, периодически подливая себе из бутылки.
— Давайте я вам, господа, расскажу теорию трансмутации через призму пятого измерения? — предложил Степан Михайлович заплетающимся языком. — Или хотите… Докажу существование эфира на примере брожения?
Кое-как привели в чувство Альберта Сергеевича. Тот начал раздеваться прямо при нас, жалуясь, что одежда Лампы его душит. При этом он не переставал восторженно вещать о рыженьком, размахивая руками так, что чуть не снёс стопку документов со стола.
А дядя Стёпа… Он вырубился с зажатой в зубах сигарой и со стаканом в руках.
«Убью!» — мелькнула мысль в моей голове.
— Я ему присвоил седьмой ранг! — объявил дед с гордостью пьяного философа. — Седьмой!
— Невозможно! — Роман Олегович схватился за голову. — Для этого нужна комиссия, несколько экзаменов!
— Цыц, мелюзга! — оборвал его Альберт Сергеевич, пытаясь одновременно стянуть узкие штаны и удержать равновесие. — Я всё знаю! Всё! Это чудо, говорю вам… Я стал свидетелем настоящей магии и гения! — он попытался встать на одной ноге и чуть не упал. — Всё уже зарегистрировано.
Дальше выяснилось, что рыженький (точнее, старый алхимик в его теле) сдал экзамен за пять минут. Но Альберт Сергеевич не поверил, начал мучить его дополнительными вопросами и заданиями. И этот паршивец всё смог! На каждый вопрос отвечал так, что у старика челюсть отвисала. А под конец экзаменатор рухнул на колени, признав в нём величайший талант.
— А потом… — дед прервался, пытаясь снять рубашку Лампы, которая ему явно жала в плечах. — Этот гений предложил отметить! И как было отказать такому светлому уму?
Они успели не только напиться, но и поменяться одеждой «для чистоты эксперимента». Проверить, как внешний вид влияет на восприятие научных теорий. Судя по тому, что экзаменатор лежал в костюме Лампы, а старый алхимик красовался в мантии, эксперимент удался.
Я подошёл к столу и обнаружил свидетельство о присвоении седьмого ранга. Быстро убрал его в пространственное кольцо, пока Роман Олегович не опомнился. Тот попытался было забрать документы, но я живо обрисовал ему картину скандала: пьянка на рабочем месте, спаивание моего раба, попытка его похитить… В общем, чего я там только не наплёл. Клерк побледнел и отступил, а документ в итоге остался у меня.
Кое-как переодели бессознательного Лампу в его вещи. Потащили парня на улицу. Я прислонил почти безжизненное тело к стене, глядя, как магистрат закрывается на ночь.
«Вот же тварь! — подумал, разглядывая пьяную улыбку на лице рыженького. — Устроил тут. Хотя… Седьмой ранг — это даже лучше, чем я рассчитывал».
Дядя Стёпа вообще не в курсе, что Лампу уносит с маленького бокала? А они выжрали четыре бутылки коньяка на двоих, для рыженького это смертельная доза.
Вечер уже спустился на город, окутав улицы синими сумерками. Я оттащил «алхимика-гения, поцелованного самим создателем» за здание. Посмотрел на пьяную физиономию Степана Михайловича.
— Ну что ж, начнём процедуру детоксикации и приведения в чувства? — пробормотал себе под нос, разминая пальцы.
Следующие пять минут были… познавательными. Дядя Стёпа пытался кричать, но кляп изо льда сильно мешал, пока я методично выбивал из него алкоголь. А под конец и вовсе заморозил тело Лампы до состояния относительной трезвости. Для закрепления эффекта, так сказать.
Алхимик сполз по стене, держась за рёбра.
— Магинский, сучье ты отродье… — простонал он, сплёвывая остатки льда. — За что ты меня так отделал?
— Я тут с конкретной целью, — процедил сквозь зубы. — А из-за твоего желания снискать славу, уважение и почёт вынужден был задержаться.
— А чё он? — пошатываясь, дядя Стёпа попытался принять вертикальное положение. — Начал меня поносить: «Раб, ничтожество, вещь». Мол, откуда у меня магия? — его глаза загорелись праведным гневом. — Ну я и показал, что это он грязь из-под моих ногтей. Видел бы ты, как этот старый пёс на коленях передо мной стоял и умолял
