Гроза над Бомарзундом (СИ) - Оченков Иван Валерьевич
Судя по физиономиям присутствующих, подобный энтузиазм разделяли далеко не все. Однако будучи всего лишь штаб-офицерами возражать генералу они не решились.
— А что с засевшим у Кастельхольма отрядом? — подал голос майор Грунт, батальон которого во вчерашнем сражении понес хоть и не слишком большие, но все же чувствительные потери.
— Продолжает стоять на месте, — отмахнулся Вендт. — Грех не воспользоваться его бездействием. Или у вас на этот счет иное мнение?
— Никак нет, ваше превосходительство!
— Что ж, прекрасно. В таком случае диспозиция будет следующая. В резерве мы оставим 9-й и 8-й батальоны линейцев. Как раз на тот случай, если генерал Гризи все же решиться на какие-либо действия. На правом фланге встанут финские гренадеры полковника Фуругельма, вместе с вашим 11-м линейным, усиленные двумя ротами 10-го батальона и полубатареей легких пушек. Центр займут гренадеры полковников Мясоедова и Меллер-Закомельского. Ваша задача, господа, наносить отвлекающие удары, сковывая резервы противника.
— А где же будет главное направление?
— Видите этот холм? — показал рукой генерал. — Именно здесь находится ключ к вражеской позиции. К сожалению, французы успели занять его, да и странно было бы ожидать от них иного. Но их силы не велики и, если мы все сделаем как надо, уже к вечеру положение Бараге Д´Илье станет безнадежным!
— Вы думаете, французский командующий лично возглавляет десант?
— Я видел его в подзорную трубу, — скупо улыбнулся Вендт. — Не думаю, что у них много одноруких генералов. Впрочем, мы отвлеклись. Итак, взятие холма поручаю полковнику Котену и капитан-лейтенанту Лихачеву. Ваши люди прекрасно показали себя в боях на пересеченной местности. К тому же они хорошо вооружены. Так что, вам, господа, и карты в руки!
— Гвардию в огонь! — скупо усмехнулся Котен.
— Именно так. Вас и моряков поддержит батарея майора Полубояринова. Как только займете батарею, дадите знать. Если имеются вопросы, рекомендую задать их сейчас!
— Насколько понимаю, у морских солдат нет штыков. Посему предлагаю обе атакующие колонны составить из моих гренадер. А моряки пусть воюют в рассыпном строю!
— Разумно, — кивнул генерал.
— Я могу задействовать митральезы? — Осведомился на всякий случай Лихачев. — Они неплохо показали себя вчера и могут пригодиться, если противник решится на контратаку.
— Это ваше вооружение, — пожал плечами Вендт, — Если сможете доставить их на вершину, действуйте. Что же касается возможности контратаки французов, то будьте покойны, непременно решатся! Посему вам надлежит удерживать свою позицию до подхода артиллерии.
— Когда начинаем?
— В полдень. Как видите, времени осталось не так много, поэтому настоятельно рекомендую не терять его зря. С богом, господа!
За прошедшие сутки французы не слишком преуспели в сооружении укреплений. Причин тому имелось несколько. Главная состояла в том, что командование десанта и не собиралось отсиживаться в обороне, а готовилось к решительному натиску. В таком случае трата сил и времени на укрепления теряла всякий смысл.
Следующими факторами стали усталость после тяжелого многочасового сражения, большие потери, обилие раненых, которых надо было срочно выносить с поля боя и отвозить на лодках к госпитальному кораблю «Бель-Иль». Добавьте к этому сложную местность с обилием оврагов, скал, отдельных валунов, а также густыми лесными зарослями и картина станет полной. Потому расставив аванпосты и прикрыв габионами пушки, французы расположились на бивуак.
Недостаток сил вынудил генерала Луи д’Юга развернуть свой 2-й линейный полк на левом фланге (западном) и в центре, а 48-й полк на правом (восточном). Перекрыв таким образом силами четырех тысяч штыков больше двух километров фронта, он понимал, сколь уязвима его позиция, особенно с учетом отсутствия резервов, о чем прямо указал прибывшему командующему.
— Скоро прибудет 51-й полк и три тысячи моряков, — ворчливо отозвался Бараге д’Илье. — Ваша задача продержаться во что бы то ни стало!
— Да, мой генерал, но это будет возможно только если русские не пойдут в наступление…
И словно в подтверждение его слов с севера донеслись звуки пушечных выстрелов, вскорости перешедшие в настоящую канонаду.
— Накликали… Что ж, я немедленно отправляюсь к генералу Гризи и сделаю все, чтобы его батальоны как можно быстрее оказались здесь. Сражайтесь во славу императора и Франции!
— Чтоб тебя черти взяли! — негромко произнес, глядя вслед отплывающей гичке д’Юг. — Я сделаю все, что в силах человеческих, вот только хватит ли этого против Черного Принца?
Стоило батальонам сосредоточиться для атаки, как артиллеристы начали обстрел вражеских позиций. То тут, то там, над вражескими позициями начала рваться шрапнель, вынуждая расслабившихся было французов разбегаться в разные стороны. А пока ругающиеся на чем свет стоит офицеры и сержанты собирали и строили свое воинство, ротные колонны лейб-гвардии финских стрелков решительно двинулись вперед. Рассыпавшиеся в цепь морские пехотинцы шли впереди, выполняя роль застрельщиков.
Позади колонн катили поставленные на колесные станки митральезы, а совсем уж в арьергарде двигался артиллерийский взвод прапорщика Колычева. Потеряв в своем первом бою пушки, предприимчивый молодой человек не растерялся и, как только представилась такая возможность, ухитрился захватить или как иногда поговаривал великий князь Константин «приватизировать» вражеские.
Начальство, разумеется, было в курсе махинации, но поскольку портить реляции упоминанием о захвате противником орудий никто не хотел, тем более, что вскоре их отбили, все делали вид, что ничего не произошло. Но на всякий случай, норовили использовать хитроумного прапорщика в самых жарких местах. Дескать, в бою всякое может случиться, а если что, так мертвые сраму не имут!
Наступающие уже почти достигли вершины, когда французские артиллеристы попытались накрыть их картечью. И тут морские пехотинцы в очередной раз продемонстрировали преимущество своих скорострельных винтовок.
Имея гораздо большую дальность прицельного выстрела, по сравнению с гладкоствольными пушками, они буквально перестреляли сначала вражеские артиллерийские расчеты, затем офицеров, а потом просто палили во всех, кто еще пытался оказать сопротивление. После этого гвардейцам Котена оставалось только ворваться на вершину и переколоть штыками тех, кто не успел бежать. Еще через десять минут на вершину поднялись пушки и митральезы.
— Видите трофеи? — показал захваченные карронады Лихачев. — Сможете обстрелять ими вражеский лагерь?
— Так точно! — отвечал ему прапорщик. — Вот только людей у меня маловато. Придется стрелять либо из них, либо из своих…
— Ничего страшного, — еле заметно ухмыльнулся капитан-лейтенант. — Среди моих орлов достаточно бывших канониров. Если что, помогут…
Таким образом, в подчинении у прапорщика оказалась целая полубатарея. Быстро развернув трофеи и поставив рядом уже практически свои 6-фунтовки, Колычев и его люди принялись наводить их на раскинувшиеся перед ними как на ладони французские позиции.
— Пальба по-орудийно! — ломающимся по-юношески голоском скомандовал прапорщик. — Цельсь! Первое орудие, пли! Второе орудие, пли! Третье…
— Ура! — заголосил наводивший карронаду фейерверкер Рябов, заметив, что посланная его орудием бомба угодила в скопление французских солдат. — так их, шаромыжников!
Прочие расчеты отстрелялись несколько хуже, но все равно достаточно чувствительно для не ожидавшего подобного афронта противника. Еще несколько залпов со всей убедительностью продемонстрировали генералу д’Юг, что, если он не вернет захваченные русскими позиции, ему останется только капитулировать. Беда была лишь в том, что противник атаковал со всех сторон, не давая выделить для контратаки достаточных сил.
— Манжен! — крикнул он командиру одной из резервных рот. — Соберите, кого только можно и отбейте этот чертов холм!
