Спецхран - Владимир Прягин
— Да, случай с Вадимом укладывается в теорию. Тоже архивация, только масштаб другой — не глобальный, а индивидуальный. Забывается не целая ветка, а лишь один человек в пределах своего мира.
— А штамп на письмо ему кто поставил?
— Думаю, что никто. Просто отголосок, случайная информационная клякса.
Заверещал мобильник, лежащий на столе. Валентин поднёс его к уху, выслушал кого-то и встал:
— Пора, Алексей.
Они вышли из кабинета, спустились в вестибюль. Неприметная лестница вела ещё ниже, на подземный этаж — Валентин туда и свернул. Алексей шагнул следом, но услышал за спиной:
— Лёша!
Он обернулся. Анна, заскочив с улицы, бежала к нему, а дежурный привстал за стойкой в некоторой растерянности.
— Что случилось? — испуганно спросила она. — Прочла твоё сообщение, хотела перезвонить, но там вдруг помехи… Если бы ситуация другая была, я не волновалась бы, но сейчас-то…
Алексей не успел ответить. Вместо него заговорил Валентин:
— Прошу меня извинить. Это было моё решение — не извещать вас, Анна. Но раз вы здесь, то пойдёмте с нами. Объясню всё внизу.
Она схватила Алексея за руку, вцепилась изо всех сил. Они спустились втроём под землю. Валентин своей карточкой разблокировал массивную дверь. Та отъехала в сторону, и они вошли в зал — не очень широкий, но вытянутый в длину. Вдоль стен стояли компьютеры, за ними сидели люди. Ещё одна дверь виднелась в дальнем конце.
Планировка слегка напомнила вагон электрички. Поймав себя на этом сравнении, Алексей невесело усмехнулся.
Там, перед дальним дверным проёмом, была пустая площадка. На ней стоял Дмитрий Юрьевич, просматривая что-то с планшета. Когда они подошли к нему, он поднял на них взгляд и сообщил:
— Меньше трёх минут. Обратный отсчёт запущен.
— Отсчёт до чего? — спросила Анна чуть слышно.
— Мы отправляем вашего друга на его ветку, — пояснил Валентин. — Это вынужденная мера. По-другому нельзя.
— Прости, Аня, — сказал Алексей, — я сам только что узнал. И да, он не врёт. Фигня получилась, но…
— Я пойду с тобой, — сказала она.
— Не сможете, — возразил Валентин. — Пройдёт только уроженец центральной ветки. Для остальных граница непроницаема.
— Секунду, коллега…
Дмитрий Юрьевич показал планшет Валентину. Тот удивлённо хмыкнул:
— Неожиданно… Анна, вы уже были там, поэтому ваш информационный профиль несколько изменился, но это даже не главное. Ваша линия вероятностей слишком туго переплелась с линией Алексея. Прямо-таки жгутом…
— И я тоже могу идти?
— Да, — сказал Дмитрий Юрьевич. — Физически можете, как ни странно.
— Аня, — проговорил Алексей, — ты же понимаешь — у нас там жизнь совсем не такая, как тут, у вас…
— Лёша, хватит. Я иду. Точка.
— Хорошо, — сказал Валентин. — Вы сделали выбор, этот вопрос закрыт.
— Две минуты, — сообщил Дмитрий Юрьевич.
Анна панически огляделась, выхватила мобильник из сумочки и отбежала в угол. Трясущимися руками набрала номер.
— Родителям, наверно, звонит, — предположил Алексей, неловко отводя взгляд. — Или, может, брату, если они сейчас недоступны…
Валентин и Дмитрий Юрьевич промолчали. На электронном табло, закреплённом возле двери, мерцал индикатор — бледно-охряный круг, который по часовой стрелке закрашивался зелёным. По аналогии со светофором, видимо. В помещении усиливалось гудение, похожее на то, что Алексей и Анна слышали на вокзале. Но сейчас это не было игрой восприятия — где-то рядом действительно работали генераторы.
— Расход энергии колоссальный, — констатировал Дмитрий Юрьевич, после паузы, косясь на планшет. — Всё идёт на пределе. Впрочем, неудивительно. А экономить уже нет смысла…
— Спасибо, что пустили меня к себе, — сказал Алексей, — хотя бы вот так, на день. Несмотря на то, что я, ну…
Круг-индикатор возле двери мигнул, зелёный цвет стал насыщеннее. Планшет в руках у Дмитрия Юрьевича коротко пискнул, и тот подтвердил со вздохом:
— Одна минута.
Валентин направился к Анне, которая, отвернувшись, говорила по телефону, и прикоснулся к её плечу. Она посмотрела на него и кивнула, давясь слезами.
— У вас странный мир, Алексей, — сказал Дмитрий Юрьевич. — Невообразимо странный, если позволите. Да, я историк и должен воздерживаться от эмоциональных оценок, но… В общем, постарайтесь хоть как-то позаботиться там об Анне…
Она подошла к ним, вытирая глаза. Качнула головой в ответ на невысказанный вопрос Алексея:
— Нет, я не передумала.
Дмитрий Юрьевич обнял её.
Индикатор полностью перекрасился, мигнул изумрудным глазом, как светофор. Гудение стало ещё сильнее. Валентин поднёс свою карточку к сенсору на стене, и дверь отъехала в сторону. Открылся чёрный проём, в котором то вспыхивали, то гасли редкие серебристые искры. Это напоминало ночное небо.
— Медлить нельзя, — сказал Валентин. — Желаю удачи.
Взяв Анну за руку, Алексей подошёл к двери. На пороге коротко обернулся. Все, кто был в помещении, смотрели им вслед. Некоторые встали из-за столов и молча столпились за спиной у Дмитрия Юрьевича.
Алексей и Анна шагнули через порог.
Мерцающий мрак окутал их — чуть прохладный, но, в общем, вполне обыденный, как осенняя ночь на юге. Ничего мистического в нём не было. Да и само мерцание утратило хаотичность, локализовалось справа. Повернув голову, Алексей присмотрелся. Картина показалась ему смутно знакомой, а миг спустя он понял, какие ассоциации она вызывает.
Это было стекло, блестевшее в электрическом свете.
Стекло на двери вагона.
Они стояли в тамбуре электрички, а за окнами была ночь.
Отблеск потускнел и исчез, но из темноты возникла ещё одна мачта освещения, стоящая у дороги, заглянула к ним в тамбур.
— Кажется, перешли, — сказал Алексей.
— Угу… — Анна всхлипнула.
Он притянул её к себе, поцеловал в макушку. Она обхватила его руками, и ещё с минуту они молчали в изменчивой полутьме. Колёса мерно постукивали.
— Странно, что стемнело уже, — сказал он.
— И голосов не слышно, как будто вагон пустой…
— Ну-ка, давай заглянем.
Алексей отодвинул дверь, но в салоне ничего нельзя было рассмотреть. Заоконный свет размазывался по стёклам, не проникая внутрь.
— Закрой, — попросила Анна, — мне страшно.
— Да, — согласился он, задвигая дверь, — нафиг-нафиг.
— Электричка ненастоящая… Или не совсем настоящая…
— Валентин объяснял, что наши миры расходятся. Поэтому, может, и переход уже не мгновенный?
— Да, может быть. Постепенно встраиваемся в новую материальность…
— Ну, значит, подождём. Тамбур, по крайней мере, нормально выглядит.
Они подошли к наружной двери, прильнули к стеклу, но пейзаж за ним тоже едва просматривался. Лишь мачты освещения сменяли друг друга — и вроде бы в их свете порой угадывались то ли деревья, то ли кусты вдоль железнодорожного полотна.
— Ну вот, — сказал он, — здесь более или менее.
— Я всё равно боюсь, поэтому не молчи, рассказывай что-нибудь. Что, например, тебе Валентин ещё говорил?
— Да много чего.
Он пересказал ей состоявшийся разговор — со всеми подробностями,
