Зеркало души (СИ) - Лазарева Элеонора

Я, конечно, этого не могла помнить, но кивала. Он продолжил воспоминания, и мне стало жутко.

— Еще немного и он поймет, что я не я! — Мелькала ужасная мысль. Но я улыбалась и кивала.

От краха меня спас звонок в двери. Теперь уже пошла открывать Глаша и я услышала спасительные голоса моих друзей. Выскочила в коридор и за мной вышел и Славик. Там, розовые от мороза и от радости, уже раздевались Маша, Ленка и Петя. Глаша стояла смущенная, с букетами цветов и не знала, что с ними делать. Белые лилии я оставила ей и приказала нести в свою комнату, а розы понесла в столовую. Там, прихватила вазу и пошла в кухню набрать воды.

— Маша! — прокричала я. — Веди всех в столовую. Там патефон и пластинки. Заводите!

— Они все твои друзья?

Славик шел за мной и нес тяжелую вазу, которую отобрал из моих рук.

— Ага. Институтские. Мы с одного курса. Я же тебе писала. Сейчас познакомлю. Идем.

Вазу с цветами он поставил на стол. Петя с Ленкой возились с пластинками, а Маша рассматривала елку.

— Маша! Ребята! Это мой брат Слава. А это Маша, Петя и Лена мои друзья и сокурсники. Знакомьтесь!

Слава пожал руки всем и особенно Маше, задержав ее руку в своей. Та вскинула на него любопытный взгляд.

— Вы очень с Валей похожи. — сказала она, улыбнувшись. — Сразу видно, что родня.

Она оценивала его! Как женщина! Я тоже посмотрела внимательней вслед за ней. Брат был выше меня на полголовы, коренастый, в ладно сидящей форме. Русые волосы отросли и слегка вились. Карие глаза его смотрели ласково и весело. Маша оценила молодого человека и видимо, осталась довольна. Это был прорыв! До этого еще ни один парень не удостаивался даже в пол намека на её симпатию. Уж не знаю, что и сказалось — то ли он сам понравился, то ли его родство со мной. Все же я была её единственной закадычной подругой.

Ленка с Петей увлеченно занимались патефоном и пластинками и, наконец, полилась музыка. Они обнаружили в их кипе старое танго «Брызги шампанского». Славик тут же подал Маше руку, а Петя бросился ко мне. Ленка принялась копаться дальше в пластинках, оборачиваясь к нам и подмигивая на Машу. Мы танцевали и смеялись, обмениваясь взглядами на пару, которые смотрели друг на друга и не видели никого вокруг.

— Таак! — сказала я тихо Пете. — Пора переходить к водным процедурам, то есть к кухонным. Где там наша Глаша с пирожками?

Тут как по волшебству вошла раскрасневшаяся женщина с подносом в руках, на котором горкой лежали румяные пирожки.

— А вот кому пирожки! — пропела она и поставила поднос с краю стола. — Налетайте, голодающие студентки и студенты! И даже солдатики! Всем хватит. А если не хватит — ещё имеется!

Все бросились за горячим лакомством и вот уже слышались восторги:

— Мммм….Как вкусно!

За музыкой, смехом и аханьем, мы не слышали, как вошли генерал с Иванычем.

— О! Какие гости у нас, Иваныч! — воскликнул генерал. — И как пахнет Глашиными пирогами!

Я бросилась к ним:

— А мы вас ждали! Все уже собрались. Едим Глашино произведение. Пойдемте, познакомимся!

Мои студенты и брат выстроились в ряд. Петя дожевывал, девчонки утирались тыльной стороной ладони, а Славик вытянулся во фрунт, стягивая под ремнем гимнастерку и приглаживая вихры на голове.

— Представляю вам Сергея Витальевича! — громко сказала я. — И Илью Иваныча. Прошу любить и жаловать!

Генерал оглядел гостей и, пройдя к каждому, пожал руку. Они назвались сами, принимая ладонь генерала и Иваныча.

— Как в Кремле! — хмыкнула я, улыбаясь этому представлению.

— Ну, что же, друзья и брат нашей Валентины! Приглашаю всех принять участие в нашем свадебном обряде и в праздновании нового года! А сейчас одевайтесь. Внизу ждет машина и такси. Едем в ЗАГС! А где наша невеста? — Обратился он ко мне.

— Сейчас будет! А вот и она!

В комнату входила …мадонна! В светлом платье, с белыми цветами в руках. Глаза её горели веселым огнем, щеки пылали алым, и вся она просто светилась тем самым светом, который все называли — счастьем. В зале воцарилась тишина, а потом захлопали, кинулись поздравлять. Только сейчас я заметила, что и генерал и Иваныч были без верхней одежды, видимо оставили в машине. Сюда поднялись раздетые.

Ребята со смехом столпились в прихожей, одеваясь, а я срезала одну лилию с Глашиного букета и приколола ей к голове. Она вначале дернулась, отстраняясь, а потом, увидев расширенные от восторга глаза Иваныча, согласилась и даже вздернула ввысь голову.

— Спасибо, Валюша! — Проговорила она в пол голоса, когда Иваныч накидывал ей на плечи пальто.

Я тоже оделась, задержавшись возле генерала, а потом выбежала на площадку. Он закрыл двери и пошагал за мной следом. Когда спускалась вслед за шумной молодежью, видела, как консьержка выскочила из своей будки и смотрела с удивлением на всех проходивших, особенно на спускающуюся пару. Иваныч поддерживал Глашу с букетом белых лилий, а я шла за ними.

— Это куда же вы все собрались? — Резко остановила меня за рукав Антонина.

— Мы на свадьбу! — Выдернув рукав из её рук.

— На чью? — Почти взвыла она, уже понимая, что представляла та пара с белыми цветами, что прошла мимо и не обратила на неё внимание.

— На Глафиры Ивановны и Ильи Иваныча! — крикнула я, уже сбегая по лестнице на выход.

Генерал спускался следом.

— О! Как были вылуплены глазюки этой гадины! — С удовлетворением вспоминала я, заметив мельком её лицо. — Так тебе и надо! Съела?

У подъезда стояли две машины «Волга» генерала и такси. Глашу Иваныч подсадил на переднее сидение, рядом с собой, ребята забрались в такси, а мне генерал открыл заднюю дверь своего авто.

— Ты не замерз? — прошептала я, наклоняясь к нему и схватила его холодные руки.

— Ничего, еще и не такое случалось. Не волнуйся!

Он уже и сам прихватил мои, сжав в своих ладонях.

— Ты сегодня такая красивая! — прошептал он, склонясь ко мне, и поцеловал в висок. — Молодец, что надела жемчуг, он тебе очень идет!

Вскоре мы подъехали к зданию районного ЗАГСа. Поставив машины напротив на стоянку, все выскочили и побежали к лестнице, оставив пальто внутри автомобилей. Пока взлетели в подъезд, слегка подмерзли, но весело смеялись и перебрасывались шутками. Я несла букет, который Глаша всучила, перед выходом.

— Сама неси, как обещала! — сказала она, слегка нахмурясь.

— Что это она? — спросил тихо генерал, когда я покорно приняла цветы.

— Стесняется! — пожала я плечами. — Говорит не к возрасту. А скажите мне, пожалуйста, какому возрасту уже не положены ни цветы, ни свадьба? Говорят, что «любви все возрасты покорны». Не правда ли?

— Правда, моя девочка! — прижал он меня к своему боку, обняв за талию со спины. — Побежали, а то замерзнешь!

Мы ворвались следом за свадебной парой.

Внутри толпился народ. Мы были не одни такие, здесь еще собрались несколько молодых пар со своей свитой. Глаша и Иваныч стояли бледные и серьезные. Ребята весело переговаривались, осматриваясь вокруг. Им было любопытно всё — кто и с кем, как одеты и как чувствуют себя брачующиеся и их окружение.

Мы стояли подле нашей пары, так как должны стать свидетелями при их регистрации. Это решили еще ранее, когда об этом узнали. Генерал от Иваныча, а я от Глаши. Так и вошли четверо с зал, где нас пригласили присесть. Там стояли столы буквой «Т» и мы присели друг против друга за длинным столом. Я смотрела на взволнованных невесту и жениха, букет, который держала в своих руках и слегка подрагивала. Я тоже волновалась, и только генерал был спокоен и улыбался.

Встала полная женщина, в сером строгом костюме и начала свою речь. Она рассказала, как необходима советскому государству семья и как они обязаны крепко хранить свои чувства, чтобы «новая ячейка общества была примером для своих детей и внуков». Тут она слегка осеклась и покраснела, видимо вспомнив, что говорит эти заученные слова не молодым людям, а совсем даже наоборот. Она поперхнулась, прокашлялась, и продолжила, уже скомкав свою речь.