Вячеслав Коротин - «Флоту – побеждать!»
Артурские моряки прекрасно понимали, какая опасность им угрожает, и открыли просто ураганный огонь по идущим в самоубийственную атаку крейсерам противника. Дистанция была уже практически пистолетной для длинноствольных морских орудий, почти прямая наводка. Никакого управления огнем не только не требовалось – оно бы только замедлило стрельбу. Поэтому каждый каземат, каждая башня вели собственную, индивидуальную войну, стараясь просто бить по японцам как можно более часто. Но сближение оказалось слишком стремительным, и большинство снарядов ложилось перелетами, если на их пути не попадались какие-нибудь высокие надстройки в виде труб или мачт. Казалось, что японцам удастся их отчаянная атака.
В сражение вступил главный калибр русских броненосцев – между атакующими и атакуемыми вспухли белые разрывы сегментных снарядов, и снопы шестигранных стрел обрушились на корпуса, надстройки и палубы японских крейсеров. Серьезно повредить корпус они не могли, но легко прошивали тонкую сталь и сеяли смерть на палубах. Один из таких стержней, влетев в смотровую щель боевой рубки «Идзуми», убил его командира, капитана второго ранга Икеанаку. А вот Эссен, видя, что его «Севастополю» таранная атака не угрожает, приказал разрядить выстрелами пушки баковой башни от сегментных сразу же и стрелять из нее по атакующим крейсерам бронебойными – благо что «Чиода» подставил для этого свой борт. Орудия ударили с разницей в десять секунд, и второй снаряд, пробив тонкую броню борта старого крейсера, разорвался в машинном отделении. Корабль стал резко замедляться и крениться на левый борт. Один из атаки вывалился.
Остальная артиллерия стреляющего борта «Севастополя» тоже не бездействовала – дотянуться своими выстрелами до малых крейсеров большинству пушек не позволял курсовой угол, поэтому всю свою ярость и огонь они обрушили на «Адзуму». То же самое сделали артиллеристы «Полтавы». И Эссен, и Успенский разумно выбрали из двух возможных бронированных целей наиболее уязвимую. «Асахи» проскочил русский кильватер необстрелянным, а вот крейсер каперанга Фудзии получил за десять минут четыре только двенадцатидюймовых снаряда, не считая дюжины ударов среднего калибра. «Адзума», садясь на корму и неся на борту несколько пожаров, все-таки вырвался из «горячего коридора» и уходил вслед за единственным из оставшихся на плаву броненосцем Объединенного флота.
Шансы на успех таранной атаки таяли с каждой минутой – по наиболее приблизившемуся к своей цели «Нийтака» били теперь не только атакуемая им «Победа», но и избавившийся от угрозы «Петропавловск». Едва ковыляющую по волнам «Чиоду» приняли в свои прицелы «Севастополь» и «Полтава», и было совершенно понятно, что дальше морского дна ветерану японо-китайской войны сегодня не уйти.
Остальные японские крейсера и авизо, объятые пламенем, с развороченными трубами, сбитыми мачтами, выкошенными осколками орудийными расчетами, продолжали упорно идти к своей цели, но шансов таранить русские броненосцы уже не осталось – слишком сильно упала скорость. Оставалась последняя возможность навредить врагу – подобраться хотя бы на пять кабельтовых и выстрелить из курсовых и прочих минных аппаратов. Но и тут ничего не вышло – как только обозначилась соответствующая дистанция, артурцы стали просто отворачивать на восемь румбов, чтобы принять угрожающие им торпеды в кильватерную струю. Продолжая обстреливать атакующих из кормовых орудий.
Отчаянная попытка японцев оказалась безрезультатной. Вернее, главной цели легкие крейсера все-таки достигли – «Асахи» и «Адзума» прорвались. Два самых ценных корабля эскадры уходили от преследователей, и шансов их догнать не осталось. Как практически не осталось и снарядов в погребах.
А обгорелые обломки, еще недавно бывшие боевыми кораблями, пошел добивать отряд Рейценштейна. Заняло это около получаса, после чего русские крейсера занялись спасением тонущих японских моряков. Целых шлюпок и катеров на бортах почти не осталось, поэтому пришлось вызвать на помощь миноносцы, у которых с этим дело обстояло получше. Всего удалось отобрать у пучины около полутораста жизней. Адмиралов среди спасенных не оказалось…
* * *– Ну что, получили? – злобно и открыто ликовал Макаров, глядя, как «Баян», «Аскольд» и «Богатырь» затаптывают в волны остатки когда-то еще плавучего железа. – Хрен вам по всей морде, камикадзе драные!
– Кто? – ошалело посмотрел на командующего Молас.
Нет, начальник штаба не был удивлен эмоциональным выплеском командующего – понятно, что психологическое напряжение, которое он испытывал на протяжении вчерашнего и сегодняшнего сражений, требовало разрядки…
– Камикадзе, – пришел в себя Степан, поняв, что поторопился с термином, который еще неизвестен. – «Божественный ветер» по-японски. Они зачастую так называют идущих на верную смерть ради уничтожения противника.
«Отмазка», конечно, левая, но и Молас отнюдь не специалист по японской фразеологии…
– А что скажете вообще по поводу этой атаки, Михаил Павлович? – поспешил сменить тему Макаров.
– На мой взгляд – заранее обречена на провал. Даже если бы мы их и не избили бы на подходе до такой степени, то всегда могли бы отвернуть. Разве не так?
– Полностью согласен. А выводы?
– Не совсем понимаю вас, Степан Осипович. О каких выводах вы говорите?
– Зачем вообще современному боевому кораблю таран?
– Нууу… – удивленно посмотрел на своего начальника Молас. – Возможны ситуации…
– Которые не встретились ни разу на протяжении всей этой войны, – взял инициативу в свои руки Степан. – И ради такой непредставимой в современной войне возможности – ударить вражеский корабль тараном в борт отданы один-два узла скорости, которые этот самый таран забирает. Правильно?
– Неожиданное решение…
Степан поймал себя на том, что больше не слушает своего ближайшего помощника. Все сознание постепенно, но неумолимо заполняло активное нежелание продолжать разговор о плавающем и стреляющем железе. Разговор, который начал он сам. Хотелось говорить о чем угодно, кроме флотских проблем. О бабах, об особенностях налогообложения в Мексике, о сексопатологии членистоногих или способах ужения чехони в низовьях Волги…
И вообще… Он чувствовал себя выпитым до дна. Опустошенным. Именно сейчас, когда выполнил поставленную перед собой сверхзадачу. Русский флот не просто победил – разгромил своего противника…
– Знаете, Михаил Павлович, а давайте обсудим стратегические задачи отечественного судостроения позже.
– С удовольствием соглашаюсь с мнением вашего высокопревосходительства, – улыбнулся начштаба. – Честно говоря, не могу сейчас в достаточной мере сосредоточиться.
– Вот и славно. Эдуард Николаевич!
– Слушаю, Степан Осипович, – немедленно отозвался командир «Ретвизана».
– А распорядитесь-ка, чтобы нам с вами доставили на мостик бутылочку коньяку. С лимончиком, – широко улыбнулся адмирал. – Пожалуй, мы уже имеем право спрыснуть эту победу. Как считаете?
Эпилог
Высочайшая грамота
Нашему Адмиралу, Командующему Тихоокеанским флотом Макарову.
Истреблением японской эскадры в Желтом море вы украсили летопись Русского флота новой победой, которая навсегда останется памятной в морской истории.
Статут военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия указывает награду за ваш подвиг. Исполняя с истинной радостью постановление статута, жалуем Вас кавалером Святаго Георгия второй степени большого креста, пребывая к вам Императорскою милостию Нашею благосклонны.
На подлинной Собственною Его Императорского Величества рукою написано:
Николай
С-Петербург, 22 июля 1904 года
Подобной награды из моряков в последний раз удостаивался Нахимов за Синоп. Полвека назад. Но теперь победа была и посерьезнее, и сыграла решающую роль во всей войне. После разгрома японского флота артурская эскадра получила практически полный контроль над акваторией Желтого моря, и для экспедиционной армии маршала Ояма наступили черные дни. Снабжение через Цинампо, Чемульпо, не говоря уже про Бицзыво и Дальний, стало сначала эпизодическим, а потом прекратилось вообще. Оставались Гензан и Мозампо, что тоже стало очень рискованным и невероятно медленным. А русские по хоть и далеко не совершенной ниточке Транссибирской магистрали получали подкрепления в размере минимум корпуса в месяц. К тому же Стессель внял приказу из Петербурга и двинул обе свои дивизии к Цинджоускому перешейку, связав здесь генерала Оку угрозой удара в тыл, если тот посмеет отвести свои войска к основным силам. В результате Куропаткин в недельном сражении под Ляояном все-таки разбил японскую армию и начал ее преследование. Корпуса Штакельберга, Зарубаева и Дембовского, наступая, сворачивали перед собой японцев как ковровую дорожку, которую пора вынести во двор и как следует выбить от пыли. Отступил со своих позиций и Оку, а за ним направились дивизии Кондратенко и Фока. Русские войска целенаправленно запихивали японцев на корейский полуостров, но останавливаться при этом не собирались.
