Гай Орловский - Все женщины - химеры
Медленно пошел вдоль стены, а на переходе из ярко освещенного пятна в полутьму вспыхнули свечи на соседнем треножнике. Я кивнул, понятно, двинулся дальше и уже не удивился, когда осветилось дальше, а потом и дальше.
Посреди комнаты длинный стол не на двенадцать, а как минимум на двадцать четыре персоны, да и то должны сидеть, широко расставив локти. Стулья, кстати, и расставлены с таким расчетом, словно для врагов, которые не терпят никого рядом.
На столе горы жареного мяса, птицы, фрукты и овощи, все в таком количестве, что не видно самих блюд, но не сомневаюсь, что они из серебра, а то и вовсе из золота.
- Нехило, - проговорил я, голос прозвучал странновато в этом непонятном зале, - даже совсем нехило… для такого захолустья.
Светильник на столе приглашающе вспыхнул, через секунду загорелся соседний, затем дальше и дальше, пока весь стол не оказался освещен во всем своем великолепии.
Я посмотрел на блюда, в желудке квакнуло, но я не животное, чтобы набрасываться вот так сразу, раньше читали молитву, чтобы доказать свою сдержанность, а сейчас моют руки, во всяком случае посещают туалетную, потому я прошелся вдоль стола, рассматривая яства, все приготовлено только что, от жареного гуся - куда же без него! - поднимается сладкий пар, безумно вкусно пахнет умело поджаренная оленина, дальше мелкие и полумелкие птицы, рыба, красные туши крупных раков на зеленых листьях, а в самом конце пирамиды из сладких пирожков с румяной корочкой.
Я остановился у горы крупного спелого винограда, отщипнул пару крупных виноградин, оглядел, отправил в рот. Сок свежий и сладкий, только что с лозы, где та впитывала всю щедрость солнц.
Сорвав еще ягод, я сказал благосклонно:
- Впечатляет!… Хотелось бы увидеть и поблагодарить хозяина за такое прекрасное представление…
Стена в трех шагах от стола угрожающе вздулась, выдвинулось исполинское лицо размером от пола до потолка, вполне человеческое, хотя каменная кладка расчерчивает его на ровные квадраты.
Страшные глаза уставились на меня в упор, тяжелый голос прогрохотал:
- Представление?
- Ну да, - подтвердил я. - Не думаю, что вы все это съедите. Или у вас орава голодных гостей?
Жуткое лицо продолжало таращиться на меня огромными глазами, я улыбался, стараясь не показывать, до чего же мне уже страшноватенько.
Громовой голос наполнил собой весь зал:
- Почему не ешь?
- Вообще-то не умираю с голода, - ответил я с достоинством. - Я не щенок, которого подобрали на дороге и первым делом стараются покормить. Другое дело, с хозяином, чтобы и покушать, и поговорить. Атам слово по слову, хвостом по столу…
Лицо некоторое время оставалось неподвижным, затем каменные губы задвигались, голос прогрохотал:
- Тогда продолжай путь.
- В какую сторону? - спросил я.
- Все остальные дороги для тебя закрыты, - сообщил голос.
И хотя подтекст прозвучал пугающе, но я посоветовал себе не трусить заранее, пошел дальше, не забывая все оглядывать, словно принимаю по переписи.
Возле выхода в следующий зал на постаменте большие песочные часы, а на малом столике у окна еще одни, поменьше.
Последние песчинки истончающейся струйки песка упали на конусообразную горку, и стеклянная конструкция быстро перевернулась.
Песок снова потек непрерывной струйкой на пустое пока что стеклянное дно. Я скосил глаза на огромную клепсидру, там явно переворачивается раз в сутки, если не в неделю. Хотя нет, это не клепсидра, та же с водой, а тут везде песок…
В зале, что открылся следующим, с потолка свисает чудовищно огромная люстра, вся в свечах, но там все они настолько облеплены воском, словно их сто лет уже не меняли, хотя, признаю, так даже красивше, по-домашнему уютнее.
Дальше через зал выход на балкон, внизу еще зал, куда роскошнее этого, явно для бальных танцев или приемов, справа и слева вниз ведут широкие каменные лестницы с широкими поручнями, где каждая балясина - произведение искусства, хотя и непонятно, что там изображено с такой виртуозностью и тщательностью.
Я соступил на первую ступеньку, однако лестница мягко и неторопливо выгнулась вверх. У меня на мгновение закружилась голова, слишком уж легко массивная каменная структура поддалась изменению, но под подошвой все так же твердо, я собрал волю в кулак и пошел наверх.
Каменное лицо снова появилось в стене напротив, глаза уставились на меня с интересом.
- Ну как?
- Неплохо, - ответил я. - Конечно, я бы предпочел, чтобы ступеньки сами несли меня к цели… Привык, знаете ли, к удобствам. Но я понимаю, когда заходишь в чужой дом, свои привычки нужно оставлять у порога.
Каменное лицо на несколько секунд застыло, а голос пробормотал как далекий гром:
- Ступеньки… чтобы двигались… и несли? Это что за глупость?… Хотя решаемо… если поработать…
- Ну вот, - сказал я добро, - рад, что помог! Я во- обще-то Помогатель. Особенно когда не просят.
Лестница привела в зал, где вдоль стен роскошные сундуки, то ли выкованные из золота, то ли просто покрытые золотыми пластинами со всех сторон, а на крышках еще и россыпи крупных драгоценных камней в затейливых оправах.
Целый ряд сундуков, замки висячие, массивные, усыпаны мелкими камешками, когда рубинами, когда изумрудами. Все по мере того, как я медленно шел вдоль ряда, с мелодичным звоном отщелкиваются и повисают, раскачиваясь на выдернутой дужке, но я, все замечая, ни к одному замку не прикоснулся.
Из петель последнего сундука замок, покачавшись, выпал, со звоном ударившись о мраморный пол.
Я поднял, вставил обратно в петли и пошел дальше вдоль стены, осматривая пилястры и полуколонны. В сундуки заглядывать не стал, и так знаю, что там всякого рода драгоценности, но это для меня не совсем драгоценности, если они только драгоценности. Для меня чип в мозгу, ускоряющий его работу в тысячи раз, намного дороже всех сундуков с золотом и бриллиантами, но это не объяснишь…
Да и вообще-то вряд ли мне позволено зачерпывать полные горсти золотых монет и уходить восвояси. За все приходится платить, потому лучше в долги не влезать без острой необходимости.
Когда я почти покидал зал через очередной арочный проем, громадный голос прогрохотал:
- Тебя не интересуют драгоценности?
- Красиво, - ответил я вежливо, - но я не женщина.
Голос громыхнул:
- Мужчины за это воюют!
- Чтобы принести женщинам, - согласился я. - А они за это раздвинут ноги.
Голос прогрохотал раскатисто, с некоторой ноткой задумчивости:
- Так чего ты хочешь?
- Много, - ответил я честно, - но не эти сундуки… Вы кто, благородный хозяин? Догадываюсь, что великий чародей… ваше имя наверняка гремит по свету?
Голос громыхнул:
- Вижу, хочешь увидеть меня… Продолжай идти. Уже скоро.
Он не сказал, приду ли к нему в конце пути, но догадываюсь, что приду. Вообще-то с его мощью мог бы в мгновение ока перенести меня к себе, но наверняка желает, чтобы увидел все его богатства, проникся почтением перед его мощью. Что делать, даже могучие чародеи всего лишь самцы, а всякий самец не совсем самец, если не носит в своем ранце жезл альфа-самца.
В стенах открывались и сами по себе закрывались двери, раздвигался пол, показывая идущие вниз лестницы, но, как я понимаю, это не для меня.
А если для меня, то лишь для хвастовства или чтобы впечатлить могуществом. Хотя почему-то кажется, с определенного уровня мощи любому чародею как-то расхочется хвастаться перед простаками. Другое дело перед такими же, как он сам, но так, думаю, те и так знают возможности друг друга как облупленных.
И наконец распахнулся роскошнейший зал, просто немыслимый по сложности архитектуры, всяких балконов и балкончиков, барельефов на всех четырех стенах, двух рядов блестящих золотом массивных колонн, такого же пола, покрытого чистейшим золотом, но, самое главное, под дальней стеной на покрытом красным бархатом помосте величественный трон, спинка уходит к самому своду, а на троне человек в роскошнейшей мантии.
Я ускорил шаг, сердце колотится учащенно, но выпрямился и следил изо всех сил, чтобы внешне я выглядел крепким и бывалым, которому все нипочем.
По правую сторону трона пятеро неподвижных воинов, по левую - роскошнейший камин, полыхают толстые поленья, сухой жар идет по всему залу.
Воинов я принял издали за статуи, слишком огромные, в полтора моих роста, а это чересчур даже для не нормального человека. Снова химеры или что-то еще не совсем правильное.
Я подходил ближе, замедляя шаг, а когда до трона осталось не больше десяти шагов, человек на нем сделал небрежный жест указательным и средним пальцами. Воины с мечами в руках сделали шаг в мою сторону, затем красивыми жестами сбросили плащи так синхронно, словно близнецы и братья, как партия и Ленин.
