Гай Орловский - Все женщины - химеры
Остальные орали и закрывались щитами, я попятился, пока лед не начал истаивать у меня под ногами, побежал за конями, чувствуя, как лед трещит и прогибается подо мной, будто я тяжелее своей лошадки.
Рундельштотт держал руку вытянутой, пока мы не достигли берега, а там свалился кулем в подставленные ладони Фицроя.
Лед проломился подо мной, когда я был в двух шагах от берега, глубина всего по пояс, я выбрался на мокрую скользкую траву.
Фицрой усиленно тряс чародея, стараясь привести в чувство.
- Юджин!… Дай ему то, что давал!
- Надо ли? - сказал я с сомнением. - Ему и после первой надо отоспаться.
- А сейчас у него вовсе нет сил, - крикнул он. - Мы что, привяжем его к коню?
Я торопливо вытащил капсулу алертина и вложил Рундельштотту между посиневших сухих губ. Некоторое время ничего не происходило, затем его веки затрепетали.
Он раскрыл глаза, повел очами из стороны в сторону.
- Что? Я потерял сознание?
Фицрой не успел ответить, между ним и Рундельштоттом вонзилась в землю длинная стрела.
Я оглянулся, на том берегу появились лучники, торопливо накладывают на тетивы стрелы. Фицрой торопливо закрыл Рунделыштотта своим телом, и тут же две стрелы ударили его в спину, а одна взметнула ему волосы, исчезнув вдали.
- Быстро уходите! - крикнул я.
Не дожидаясь ответа, я открыл прицельный огонь по этим фигуркам, и хотя из пистолета это совсем не из винтовки, но когда на берегу столпился целый отряд, какие-то пули нашли свою цель.
Стрельба сразу прекратилась, начали отступать под защиту деревьев, что разумно, молодцы, понимают, но у меня нет цели их перебить, и когда Фицрой и Рундельштотт отбежали подальше, а там Фицрой начал помогать чародею подняться на коня, я тоже ринулся к ним, с разбега скакнул в седло и ухватил повод.
Некоторое время шли галопом, Рундельштотт довольно уверенно держится в седле, но когда мы отдалились от реки, я перевел коня на шаг и крикнул:
- Фицрой!… У тебя плечо в крови. Что-то стряслось?
Он обернулся, бледный и с судорожно сжатым ртом.
- Стрела…
Я ухватил его коня за узду и заставил остановиться.
- Что стрела?… Как она могла плечо…
- Накапало, - процедил он сквозь зубы. - По голове царапнуло. Сволочи, чуть ухо не оторвало, наконечник наверняка был зазубренным…
- Истечешь кровью, - сказал я. - И сдохнешь. А что нам с дохлым делать?… Слезай быстро. Я помогу.
Он нехотя слез сам, я усадил его под дерево, Рундельштотт сумел покинуть седло сам и подошел к нам достаточно бодро. Под действием алертина даже не волочит ноги, глаза блестят, голос стал звучным, как у полководца.
- Его надо перевязать, - велел он.
- Сперва обработаем рану, - ответил я. - Фицрой еще не понял, что воротник надо натягивать и на морду.
Фицрой поморщился, Рундельштотт не понял, к счастью, не видел, как стрелы ударили Фицрою в спину и отскочили. Пришлось бы объяснять, что и заколдованную рубашку тоже нашли среди мусора в другом углу его лаборатории.
Я сцепил челюсти: рана в голове достаточно глубокая и достаточно широкая, хорошо, стрела на излете и по черепу только чиркнула.
- Красиво, - заверил я бодро. - Не совсем симметрично с той, что на другой стороне, но я могу подправить… Мастер, подайте мне нож! Я сделаю и вторую такой же длинной…
- Я те сделаю, - пригрозил Фицрой. - Ишь, скульптор!… Красоту ему подавай.
- Ты же любишь красивое, - упрекнул я.
Глава 8
Он закрыт глаза, а я наложил на рану пластырь, что теперь в поясной аптечке любого десантника, не только мигом останавливает любое кровотечение, даже артериальное, но и помогает стремительному заживлению.
- Прохладно, - проговорил он слабым голосом. - Это опять то?
- Опять, - согласился я.
- Хорошо заживает…
- Неплохо, - согласился я. - Но если уши срубят, вряд ли отрастут. А если и отрастут…
- …то что?
Я ответил с сочувствием:
- То уже не человечьи, сам понимаешь.
Он сказал испуганно:
- Но-но, тоже мне лекарь! Простые уши и не отрастут?… А какие отрастут?
- Тебе лучше пока не знать, - сказал я. - Спокойнее спать будешь. Отдыхай пока. Ты потерял много крови, потому холодно. Подожди с годик, начнется заживление. С той стороны морды уже и не чувствуешь? Ну вот, и с этой завтра-послезавтра все зарастет.
Рундельштотт поинтересовался с беспокойством:
- Эта штука поможет?… Рану все-таки нужно перевязать.
- Да, - согласился я. - А то ветки могут сковырнуть пластырь. Хотя он так вцепился, что теперь весь влезет в рану.
Фицрой прошептал:
- Что, буду ходить с этим торчащим хвостиком?
- Это красиво, - сказал я. - Как перо на шляпе! Только прямо из головы. Всяк засмотрится. А я скажу, что у тебя там много перьев, просто одно вылезло наружу…
Рундельштотт сказал непонимающе:
- Но как же…
Фицрой сказал стонуще:
- Мастер, вы слишком многому его научили. Теперь он совсем охамел, видите?
- Растворится, - пообещал я Рундельштотту. - Превратится в молодое мясо, что заполнит канавку. Фицрой, ты же не чувствуешь уже боли, признайся?
Морщась, Фицрой осторожно пощупал кончиками пальцев рану, на лице проступило изумление.
- А ты откуда знаешь? На тебе же ни одного шрама!
Я ответил скромно:
- Шрамы я оставляю другим.
- Надо запомнить, - ответил он. - Ты же не сам придумал, верно?
- Угадал, - сообщил я. - Ну, можем ехать?… Там есть и стимулятор, ты сможешь ехать до ночи, а потом свалишься.
- И помру?
- Не надейся, - сказал я безжалостно. - Ты нам еще нужен. Разве что потом, когда приедем… Или ты мне что-то должен? Тогда живи…
- Ну спасибо…
- Отоспишься, - сообщил я, - и будешь как огурчик. А через недельку там останется только шрам. А то и раньше.
Деревья пошли странно и неприятно голые, ветки часто опускаются до земли, собирая не только паутину, но и лесной мусор, а когда начали объезжать, вообще забрались в дебри.
Рундельштотт сказал слабо:
- Я мог бы это убрать… но если в погоне есть хотя бы слабый маг, нас учуют.
- Тогда не надо, - сказал Фицрой до того, как я открыл рот. - Так мы вроде бы сбили их со следа. Ничего, выберемся. Со льдом была вообще просто песня!
Рундельштотт пробормотал:
- Вообще-то маги в первую очередь стараются искать заклятия, что действуют на людей…
- Это и понятно, - ответил Фицрой, - но сделать ледяную дорожку через всю реку… А тот маг, что преследует нас с отрядом, он так не может?
- Это очень редкое заклятие, - ответил Рундельштотт. - К тому же маг не может ухватить все… Чем больше узнает, тем сильнее сужает для себя работу. Есть маги, что умеют работать с животными, но не могут с людьми, а тем более никто из них не сумеет заморозить реку, каким бы ни был сильным. Всегда приходится выбирать!
- А жаль, - сказал Фицрой. Оглянулся на меня. - Юджин, чего молчишь? Тебе жаль? Ты пока свою дорогу не сузил?…
- Не знаю, - ответил я честно.
- Не сузил, - заверил он. - Ты же можешь убивать магией, а можешь и лечить, как вон меня. А когда станешь сильнее - сможешь что-то одно. Что выберешь?
Я буркнул:
- Замолчи, противный. Подумай лучше, где нам заночевать, чтобы нас не отыскали.
Он зевнул.
- Им самим нужно будет думать, где заночевать. Это еще если как-то сумеют перебраться на этот берег! Но если пойдут к мосту, нас потерять будет еще легче. Как думаете, мастер?
Рундельштотт повел в его сторону задумчивыми глазами.
- Думаю, что если зеленая луна пройдет под вектором в сорок градусов к красной, то сила ее воздействия возрастает вдвое, а если под сорок пять, то почти не скажется… Как думаете, это верно?
- Думаю, - ответил Фицрой дипломатически, - вам виднее, мастер!
- Я тоже так подумал, - согласился Рундельштотт.
Я поглядывал на старого чародея хмуро, старик живет в своем иллюзорном мире и выходить из него не желает. И сейчас, похоже, в самом деле размышляет над вселенскими проблемами, а все мелочи жизни, в том числе и вопрос его возвращения в Санпринг, в руках более молодых и ни на что пока что не годных.
Ему не понять, что только чудо и стечение обстоятельств виной, что я понесся его освобождать из рук похитителей.
Во-первых, просто случайно оказался в столице через несколько часов после того, как его выкрали. Во- вторых, у меня и мысли не было бросаться его высвобождать, это дело властей, а я простой гражданин, это меня должны оберегать и защищать, а я только капризничать и критиковать.
Но он, несмотря на возраст, так ума и не нажил, всерьез полагает, что я и должен был броситься защищать его… как же, должен! Обязан! Он же мой учитель! Мы же работали вместе!…
Закончим, сказал я не просто твердо, а с яростью, и да, закончим!… Не только с возвращением старого чародея в его гнездо в башне, но и вообще с этим миром, где столько дикости, где люди все еще полагаются на слово чести, где женщин нужно добиваться, а у нас, мужчин, обязанностей столько, что я просто в шоке, как эти люди живут?
