Олегархат районного масштаба (СИ) - Номен Квинтус
Лично я считала такое положение дел глупостью несусветной, но так как в СССР жилья любого не хватало, кое-кто наверху (а конкретно это были товарищи Булганин и Патоличев) были искренне убеждены, что и так нормально: все же жилье строится и люди переселяются в отдельные квартиры. И в разговоре на эту тему Николай Семенович мне прямо сказал:
— Пантелеймон Кондратьевич хочет, чтобы у нас сразу рай на земле построился. Мы тоже не против рая, но мы вынуждены считать каждую копейку. Вот, ты говоришь, что нужно людям квартиры побольше размером строить — так мы и не против. Однако если мы, как ты предлагаешь, вместо четырех квартир на подъезд будем строить три, то четверть очередников просто квартир не получит. А твои вопли по поводу, что «надо строить больше» мы — с сожалением, заметь — вынуждены проигнорировать: у нас в СССР больше стройматериалов нет и больше строить просто не из чего. И некому: сама знаешь, как на стройках людей не хватает. То есть ты даже не знаешь, для тебя мы с Кимом и Мао договариваемся о выделении людей, но на всю страну-то с ними мы договориться не можем!
— Почему не можем? У Кима и особенно у Мао безработных много…
— Потому что строителям нужно деньги платить, я уже не говорю, что их еще и кормить надо. Прокормить-то мы с полмиллиона товарищей из братских стран на один-другой сезон в состоянии будем, но Ким с Мао людей нем не за красивые глазки присылают. И в качестве оплаты они не ширпотреб какой хотят получить — хотя у нас и ширпотреба не избыток, а станки и машины. Но ведь и для тебя мы эти станки вынуждены у буржуев покупать, потому что своих не хватает, а для них… ты-то хоть стране валюту какую-никакую даешь, а они только берут… Да, по списку я всё в ближайшие дни для тебя закажу, но ты мне хоть примерно скажи: когда от них отдача-то будет? Да мне до дней не надо, просто в следующем году или позже? Или это снова на космос?
Мне сильно повезло, что КПТ с самого начала попал под руководство Николая Семеновича: сам он, будучи очень хорошим руководителям, людям умел доверять. То есть если кто-то несколько раз подряд продемонстрировал, что работает хорошо, в дальнейшем дополнительному контролю с его стороны не подвергался и все пожелания (обоснованные, но он лишь спрашивал обоснованное оно или нет, в детали уже и не вникая особо) старался выполнять. И по станкам для заводов строймашин и турбогенераторного он лишь посмотрел на стоящую в графе «Итого» сумму, после чего отправил список внешторговцам «для скорейшего исполнения».
Он и новый комбинат в Квайсе выстроил после моего рассказа «о пользе индия», причем Комитет на него ни копейки не потратил, а мое участие в строительстве свелось к незначительной мелочи: я вспомнила, что поселок в двухтысячных вроде от землетрясения сильно пострадал и я сказала (товарищу Патоличеву, дальше он уже сам команду по инстанциям спустил), что дома там нужно строить в расчете на землетрясения минимум в пять баллов. И он даже не спросил, почему я так думаю — то есть репутацию у него я себе уже создала.
А если учесть, что на ближайшем сессии Верховного Совета планировалось Николая Александровича все же проводить на давно заслуженную пенсию, а единственным кандидатом на пост Председателя был как раз Николай Семенович, то перспективы у меня вырисовывались не самые плохие. Правда, лишь в том случае, если я нигде не напортачу. В том числе и в космической программе…
У Патоличева отношение к космосу было простое: он точно знал, что «космос стране нужен» и знал, что «космос — это одни лишь расходы». Как, впрочем, и армия: денег поглощает много, но без нее никак нельзя. А так как я сказала, что в будущем, причем обозримом космос может и окупаться начать, у него к моим «космическим закидонам» вопросов вообще не возникало. То есть вопросы-то были, но, скорее, из чистого любопытства: например, он у меня спросил, почему я так сильно возражала против программы по созданию ракеты Н-1. Я тогда ответила, что просто не вижу причин, по которым нам нужно срочно на Луну лететь, а денег и на Земле не хватает — и его это в целом удовлетворило. А рассказывать ему о том, что я «заранее знала, чем все это закончится» и даже знала, что проект изначально неосуществим при нынешней технологической базе, я, конечно же, не стала.
Зато стала рассказывать (и даже показывать) ему кое-что другое, причем уже через неделю после предыдущей встречи. Просто парни из Брянска принесли мне прибор, изготовленный из синего светодиода — из семи светодиодов. И я с этим незайтейливым прибором снова к товарищу Патоличеву и зашла:
— Николай Семенович, я к вам с двумя новостями, причем обе хорошие. Новость первая: мне срочно нужны примерно двенадцать миллионов рублей…
— А чего так мало-то просишь? И почему вдруг одни рубли, без валюты — что-то на тебя непохоже.
— Прошу сколько нужно, а рубли прошу потому что нужное оборудование только в СССР и изготовить можно. То есть можно было бы кое-что и у буржуев заказать, но буржуи вообще знать не должны, что мы такое где-то использовать собираемся и для чего.
— А для чего?
— А вот это как раз вторая хорошая новость, сейчас покажу сразу, чтобы попусту языком не бултыхать: мне на движения языка родные калории тратить приходится, а их-то жалко! — Произнося это, я выкрутила из настольной лампы, стоящей на столе Николая Семеновича, лампочку и вкрутила туда свою. И ее включила:
— Вот, это новая лампочка полупроводниковая. В производстве она будет стоить, мне кажется, рублей десять, может двенадцать…
— А которую ты выкрутила… посмотри, там на цоколе должно быть написано: она рубля два стоит или меньше?
— Рубль семьдесят, это я и так знаю. Но дело вот в чем: ваша старая лампочка жрет шестьдесят ватт…
— Мне достаточно.
— Я в курсе. А вот та, которую я вкрутила, потребляет всего пять ватт и светит даже ярче. Такая же, как у вас будет жрать четыре ватта, а аналог лампы уже стоваттной — всего тринадцать или четырнадцать. Спрашивается вопрос: сколько хотя бы в одной Москве лампочки электричества жрут? И да, на эту лампочку мы готовы гарантию давать в два года, но по факту они будет светить, правда, постепенно тускнея, лет пять, а то и десять. А не полгода максимум, как эта!
— И двенадцать миллионов ты просишь…
— Чтобы с Нового года выпускать таких по пять миллионов в год.
— Интересно… а если я тебе сразу выдам сорок восемь миллионов…
— Лучше не станет: тут используется галлий и индий, причем больше как раз галлия…
— То есть опять расходов на сотню миллионов или даже больше. Ты уж сразу скажи, откуда тебе этот галлий брать, а то я ведь сам думать буду и ночь не спать.
— Из алюминия, точнее, из отходов производства глинозема. Тут и боксит годится, и нефелин — но как именно его оттуда добывать, пусть вам химики расскажут. У нас же есть институт редких металлов, там наверняка знают, как это проделать…
— НИИРедМет? Значит опять речь о миллиардах пойдет…
— Не думаю, сейчас-то галлий мы как-то делаем, и цена его не особо высокая. А сотня миллионов — она быстро окупится: тратить-то придется рубли, а если такие лампочки буржуям по паре долларов за штуку продавать…
— Так ты сама говоришь, что она у тебя во столько и встанет!
— Да, мы просто будем рубли менять на доллары по официальному курсу. А выгоду будем получать от экономии электричества населением и предприятиями страны. Вы же сами прекрасно знаете: электричество всегда тратится всё, то есть сколько его производится, столько тут же и тратится — но вот тратить его можно в том числе и весьма изысканно.
— Документы у тебя на новое производство уже готовы?
— А что вы спрашиваете, будто я первый день у вас работаю? Все документы в секретариате, там бумаг килограмма три. Но вам их читать будет неинтересно, а вот технико-экономическое обоснования я вам на гибком диске принесла, вот, держите…
— А зачем ты его мне-то принесла? Пусть его Струмилин сначала…
— Станислав Густавович его уже проверил. Долго ругался из-за того, что у нас с галлием такая глубокая… незадача. Да, постановление о запуске строительства первого лампового завода он уже подготовил и сейчас у Николая Александровича его как раз и подписывает.
