Стальная месть - Илья Городчиков
Этот единственный залп моментально сдул боевой запал и ещё живые всадники повернули назад своих коней, желая опять скрыться за безопасными толстыми стенами. Вот только сзади их уже ждала моя пехота, залёгшая на время выстрела и сейчас постепенно сжимающая кольцо окружения. Какие-то кавалеристы, что были посмышлёнее, ломанулись дворами, но и там их моментально встретила скрытая домами пехота, насаживающая особенно ретивых на острия своих алебард.
Окружённые со всех сторон кавалеристы, ещё попытались как-то огрызнуться мечами и копьями, но почти-что сразу их жалкие попытки огрызаться были сведены на «нет» одиночными выстрелами аркебуз. Остальные побросали оружие, предпочитая пленение смерти. За этот выбор я осуждать их был не в праве, и даже бы похвалил, если не их недовольные мины, когда на их запястьях оказались крепкие верёвки.
В доктринах абсолютно всех народов всех времён, существовал пункт о том, что стоит брать пленников. Мало того, что они представляют из себя ценный обменный фонд, что не так важно в средневековье, они ещё и обладают важнейшим ресурсом, который по-настоящему управляет миром – информацией. Сейчас у меня было полтора десятка таких вот источников информации, которые пока что ещё хорохорятся, не желая выдавать важную информацию каким-то грязным рюглендцам. Конечно, сейчас при мне не было заплечных дел мастера Сезара, но ещё парочку способных человек найдутся, а потому знания вскоре будут у меня на руках.
Я оказался прав. Кавалеристы королевства оказались не самыми молчаливыми бойцами, а потому меньше, чем через час не самых активных пыток появилась инфа о том, что один из сегментов самой первой стены оказался далеко не таким крепким, как показалось на первый взгляд, а потому стоит воспользоваться этой проблемой, дабы подложить под стену мину. Слова этого пленного подтвердили ещё несколько его братьев по несчастью, а потому я почти что сразу приказал начать необходимые инженерные работы, которые совершались далеко не по щелчку пальцев. Бойцы копали, вытаскивали наружу землю, вносили внутрь брёвна и укрепляли свод пещеры. Выкапывание этого подземного хода потребовало целую неделю и это при учёте трёх десятков постоянно задействованных на работе бойцов, трудящихся денно и нощно. Только тогда удалось подкатить туда бочку. На это опасное дело я вызвался самолично, желая совершить всё идеально. Бочка была тяжёлой, примерно с половину центнера, а потому скатывать её было необходимо по приставленным доскам с великой аккуратностью. Всё совершалось ночью и потому приходилось одной рукой катить бочку, а во второй держать факел. Попади хоть одна искра на порох, то взрыв похоронит меня со стопроцентной вероятностью, а потому пот водопадом стекал по лбу, заставляя постоянно утираться и мысленно считать бесконечно тянущиеся метры тёмного пути. Наконец, спустя несколько минут тягостного ожидания, деревянный борт бочки уткнулся в конец туннеля. Я обернулся назад, не видя там ничего, кроме чёрной непроглядной тьмы в которой плавали поднявшиеся от моих движений пылинки. Помолившись всем известным мне богам, я поставил на пол факел и вытащил из-за пояса ручную дрель, после чего стал насколько это возможно аккуратно проделывать в деревянном борту бочки небольшую дырку. Вернув дрель обратно в сумку через плечо, вытянул оттуда туго смотанный и пропитанный жиром фитиль. Фитиля было запасено с излишком, чтобы я не просто успел выбежать из этого смертельно опасного туннеля, но и расположиться где ни будь подальше, да так хорошо, чтобы моё драгоценное тело оказалось в безопасности.
Протолкнув фитиль глубже, так чтобы он точно вошёл в пороховую мякоть, которым и была набита бочка, взялся за факел. Тление занялось практически сразу и фитиль стал бодро исчезать, превращаясь в дым и пепел. Подорвавшись с места, я побежал вперёд, постоянно пригибаясь из-за не самого высокого свода потолка. Было страшно, очень страшно, но ноги подгонял мозг, осознающий всю ту опасность, исходящую от обычной бочки. Там снаружи меня ждут готовые к бою люди, ярость которых не оставит и шанса засевшим за стенами ларингийцам. Несколько сотен свирепых наёмников, каждый из которых стоит нескольких обычных воинов, и они принесут мне славу.
Наконец я вырвался из туннеля, в котором даже дышать было можно, чувствуя при этом как кончается время. Пробежав добрые пятьдесят метров, я упал за стеной какого-то дома, ожидая взрыва.
Рвануло сильно, да так, что мне показалось, что разверзлись небеса, пропуская в этот мир всю ярость богов. Ударная волна вырвалась из туннеля, чуть не сшибая меня с ног даже за углом. Пыли вылетело столько, что меня покрыло ею с ног до головы, но самым прекрасным зрелищем была рухнувшая стена крепости. Толстые камни, из которых она была построена, стали быстро осыпаться, поднимая целые облака пыли, которые теперь закрывали небеса. Порох был воистину богоподобным оружием, ведь только боги могли с такой лёгкостью рушить неприступные стены.
Пока я восхищался выдумкой Мадира, мои воины уже рванулись в открывшийся пролом, чтобы занять часть города и вычистить оттуда всех ларингийских защитников. Я же был сейчас без доспеха, и, поскольку не собирался получить в грудь шальной калёный болт, то решил сначала одоспешиться и только потом с головой окунаться в кровавую бойню. С солдатской скоростью сделать у меня это не получилось, но через считанные минуты я побежал за своими людьми в бой. Они уже сейчас рубились с врагом, смешиваясь в отдельные сражающиеся кучки. Памятуя о умении врага сражаться на узких улочках, бежал вдоль стен домов, всеми правдами и неправдами стараясь сберечь свою драгоценную тушку от летящих со всех сторон стрел и арбалетных болтов.
Вбежав в один из случайных домов, откуда стрелки защитников продолжали бить по всё входящим через стену воинам Лиги, я чуть не получил копьём в самое сердце. И скорее всего получил бы, если бы не крепкий латный панцирь, сдержавший удар врага. Это был большой мужчина, едва помещавшийся в узком коридоре дома. В его глазах читалось удивление и недавно закончившийся сон. Похоже, они совсем не ожидали такой неожиданной атаки ночью, а потому ещё не до конца выбрались из царства Морфея. Наконечник его копья, отразившись от стали панциря, глубоко врезался в толстый дверной косяк, позволив мне шагнуть вперёд и без замаха всадить тяжёлую рукоять меча в незащищённый нос. Нос под ударом хрустнул, тут же заливая тунику ларингийца кровью. В его глазах заблестали звёзды, а я оттолкнул противника плечом. Он рухнул на деревянные половицы дома, пытаясь нащупать на своём поясе кинжал, но
